- Жди!

- Встретимся через два урока, - сказал Аксенов у входа в школу. – Надеюсь, к тому времени ты успокоишься.

Только большая толпа школьников, заполнявшая фасад, удержала Мирослава от попытки стать убийцей.

Он и не помнил, когда в последний раз был настолько разъярен. У него даже руки немного тряслись! Но, приближаясь к своему кабинету и зная, что 5-ый «А», скорее всего, уже там, он заставил себя подавить гнев и взять себя в руки. Не станет он из-за этого куска гнилой репы портить отношения с ни в чем не повинными детьми и уж тем более – вымещать на них свою злобу. Это было бы уже просто низостью.

Да и вообще – что он так психует? До Нового Года осталось ровно две недели – отработай и вперед на увольнительную! Ноги его больше здесь не будет и, следовательно, о физиономии этого урода можно будет навсегда забыть. Теперь уже Мирослав не испытывал ни малейшей грусти, думая о прощании с работой в «Возрождении». Одна лишь мысль о том, что он больше никогда не увидит Аксенова, затмевала все потери, которые должен был принести ему этот шаг.

Таким образом, в класс он вошел уже совершенно спокойным, хотя и не таким бодрым и оживленным, каким бывал обычно. Но дети не обратили на это особого внимания, хотя и немного удивились непривычно серьезному и хмурому лицу Мирослава.

С 5-ым «А» ему тоже предстояло два урока: первый он посвятил объяснению новой темы и отработке на примерах, а на втором решил устроить небольшую проверочную, заключавшуюся в обширных, заранее напечатанных тестах. Последнее, конечно, не вызвало у класса большого восторга.

- Мирослав Александрович, вы не говорили, что у нас будет контрольная! – заныл Артем Власов, местный бунтарь, который тем не менее очень нравился Мирославу, так как, несмотря на свой неугомонный нрав, был очень добродушным и сознательным ребенком. – Давайте лучше разберем новую тему!

- О нет, мой друг. Вы и так все схватываете слишком быстро. С такими темпами на год учебника не хватит. Да ты зря боишься. В этих тестах нет ничего смертельного, вы все это отлично знаете. Я составил задания так, чтобы вас быстро затянуло. Давайте, вперед. Быстрее начнете, быстрее закончите.

Артем еще немного поворчал себе под нос, но как только начал делать первое задание, мгновенно забыл обо всем на свете. Вскоре в классе воцарилась мирная, благородная тишина старательно трудящихся умов.

Откинувшись на спинку стула, Мирослав постарался хотя бы немного восстановить утерянный душевный покой. Вспомнил о скором увольнении и почувствовал приятное тепло в груди. Потом перед его глазами пронеслась довольная усмешка Аксенова, и он вздрогнул от бешенства. Ему стало ясно, насколько он был слаб перед этим отвратительным щенком, сумевшим так взбесить его одним лишь своим видом!

При всем желании Мирослав не мог спокойно относиться к этой ситуации. Поначалу он пытался, но теперь уже был на грани. В конце концов, его и самого-то еще нельзя было назвать непробиваемым старцем. Конечно, ему пришлось пережить в жизни гораздо больше, чем Аксенову, но все же он еще был очень молод и не мог сохранять холодный ум, сталкиваясь с таким унизительным обращением.

Прошло около пятнадцати минут с начала второго урока, когда его телефон, лежавший на столе рядом с журналом, слабо завибрировал, оповещая о приходе новой смс. Увидев номер Аксенова, Мирослав снова почувствовал себя сатанеющим зверем. Ты и так меня скоро увидишь, урод, что тебе сейчас-то надо???

В сообщении было следующее:

«Знаешь, я кое-что понял».

Да неужели? Даже страшно представить, что именно! Мирослав ничего не ответил, но вскоре одно за другим стали приходить следующие послания:

«У тебя мало денег, да? Иначе ты бы здесь не работал. Ты слишком крутой для такой работы».

«Я могу достать тысяч сто, даже больше. Могу купить тебе нормальную тачку».

«Наверно, этого ты и ждал, да? Поэтому ломался? Я заплачу за свое желание, так и быть».

«Говори, сколько хочешь. Или какие машины тебе нравятся».

Это была уже даже не злость. Это был шок, готовый перерасти в истерический припадок, в жуткий смех безумца. Но Мирослав не допустил ни того, ни другого. Он быстро напечатал:

«Ты можешь сейчас уйти с урока? Надо поговорить».

Ответ пришел незамедлительно:

«Сейчас приду».

Мирослав отложил телефон, внимательно оглядел класс. Все были полностью увлечены тестом, никто не обращал на него внимания. Секунд через сорок телефон снова завибрировал:

«Я у двери».

- Я отойду ненадолго, - сказал Мирослав, вставая. – Можете полазить в телефонах, если хочется, но тесты должны быть закончены к концу урока!

Он был совершенно спокоен, так спокоен, что даже самому не верилось.

Да, Аксенов уже был у двери, и его лицо выражало крайнюю степень презрительного самодовольства. Мирослав спокойно подошел к нему, размахнулся и со всей силы врезал кулаком по челюсти. Вернее, хотел врезать, но этот гад с убийственной быстротой перехватил его удар, мгновенно стиснул ему оба запястья и впечатал в ближайшую стену так, что Мирослав оказался в ловушке между непреодолимым бетоном и мощным, тренированным телом Ильи.

- Какое же ты дерьмо, Аксенов!

- Что это значит? – спросил тот, как-то странно улыбаясь.

- Я тебе не проститутка какая-то, гнилой урод! – прорычал Мирослав, безуспешно пытаясь вырваться. – Покупать деньгами и тачками! Не суди по себе!

- Но что тебе тогда надо? – спросил Аксенов, еще сильнее прижимая его к стене и, следовательно, к своему телу тоже. – Чего ты, блин, хочешь?

- Навсегда забыть твою мерзкую морду!

- Этого я, наверно, никогда тебе не позволю. Даже после того, как станешь моим.

- Отпусти уже, сволочь!

Но Аксенов и не думал отстраняться. Он пристально и жадно смотрел на Мирослава, и восхищенная улыбка на его губах становилась все шире и шире.

- Лучше бы ты не злился. Когда злишься, я хочу тебя еще больше…

- Озабоченный скот! Убери руки, я сказал!

Ни до, ни после Мирослав не испытывал настолько всепоглощающей ярости. Он буквально сходил с ума от ненависти. Аксенов бесил его так, что ему уже было совершенно плевать на последствия: будь у него такой шанс, он бы, наверно, убил его без раздумий.

И как его раздражало непреодолимое превосходство этого ублюдка! То, что тот был выше его и гораздо-гораздо сильнее – Мирослав чувствовал себя в его руках, словно в огромном металлическом капкане, из которого невозможно было вырваться, не оставшись без руки или ноги.

Но больше всего – и Мирослав прекрасно осознавал это – его бесила улыбка Аксенова. Улыбка, делавшая этого гада еще неотразимее, хотя казалось, что дальше уже быть не может, и как будто провозглашавшая тот факт, что, сколько бы он, Мирослав, ни сопротивлялся, в итоге все равно будет так, как хочет эта свинья. Это чувство прямо-таки взрывало нервную систему обездвиженного парня.

- Ты хоть сам понимаешь, что творишь со мной? – тихо прошептал Аксенов, и какой-то странный блеск мелькнул в его глазах.

Мирославу почему-то стало не по себе.

- Мы в школе, идиот! Прекращай уже это!

Но Аксенов, как будто не услышав, медленно, с каким-то нелепо зачарованным выражением в глазах наклонился, и Мирослав почувствовал, как его губы осторожно и мягко коснулись его щеки.

Это был как дождь, внезапно хлынувший посреди пустыни.

Мирослав вздрогнул так, словно его ударило током. Ощущение было дикое и какое-то совершенно неправильное. Как будто это был первый поцелуй в его жизни, но вызывавший не удовольствие, а нестерпимый ужас. Никакого отвращения, только безумный страх, что это может перейти во что-то большее и он ничего не сможет с этим сделать…

Он так резко и с такой яростью толкнул Аксенова, что тому пришлось его выпустить. Запястья страшно ныли, но Мирослав не стал разминать их, не желая предстать еще большим слабаком перед этой скотиной.

- Я никогда не пересплю с тобой, ты можешь просто взять и понять это? Мне не нужны деньги твоего папочки, да и будь они твоими, ответ был бы тот же. Сдайся уже, наконец.