— Дарина Алексеевна, Вы же не Дева Мария, — заметил врач. — Дети не могут родиться от святого духа. Они появляются, если не считать ЭКО, естественным путём, каким пользуются люди испокон веков.

— Подружка, да ты будешь мамой, — рассмеялась Еремеева, искренне радуясь за Шереметьеву. — Идём. Спасибо, доктор, — поблагодарила она врача и поспешила вывести растерянную подругу на улицу.

— Не может быть, — продолжала настаивать на своём Дарина, успевшая немного прийти в себя. — У меня, Галя, работа летит к чертям из-за этого ребёнка. Я собиралась уже возвращаться во Францию. Неэээээт, такое в мои планы не входило.

— Идём, присядем. Нам с тобой надо поговорить, — и Галя, схватив за руку подругу, повела её в ближайший парк, где они обе присели на видавшие виды советскую деревянную лавочку.

— Кто папашка колись, подруга? Ты же слышала, Дарин, что сказал доктор. Дети не рождаются от святого духа. Кто отец? Ты что не знаешь, с кем спала? Нууууу, такого не может быть. Женщина всегда знает, с кем и когда. Если не жених, то кто?

Только теперь Дарина вспомнила тот ночной случай на озере.

— Не может быть, — пробубнила девушка про себя. — Так не бывает, с одного раза. Так не бывает.

— Что не бывает? — Еремеевой стало любопытно, о чём лепечет её подруга. — Дарин, ты вспомнила папашку. Вот дела. Значит, у тебя с кем-то было? Давай колись кто это.

Бледное белое лицо Дарины повернулось в сторону Гали.

— Не поверишь, Еремеева, я не знаю, кто отец ребёнка. Мы с ним встречались один раз, весело переспали, а как его зовут, я спросить как-то забыла.

— Чтоооооо? Дарин, ты серьёзно? Ты, может, шутишь? Как это? — Галю распирал смех. Получалось, что её подруга переспала, сама не зная с кем. — Стоп, Дарин, я надеюсь, ты в лицо знаешь? Поищем, найдём.

— Галя, я не знаю, как он выглядит, вообще не знаю. Темно было, — лицо Дарины стало ещё более бледным. Только теперь она стала понимать, в какой переплёт она попала.

— Я чего-то не совсем догоняю, Дарин, объясни, — Галина теперь совсем запуталась, и она нуждалась в разъяснениях подруги. — Как это? Подруга, ты, что с невидимкой спала?

— Вроде того, — с иронией заметила Дарина.

— А ну, давай рассказывай, как это случилось, — и Графине пришлось выложить подруге всё, как на духу, рассказав в общих чертах про случай на озере.

— Вот это даааааааа, — Галя и не знала, что сказать под конец рассказа подруги. — Вот гад такой, ни имени, ни фамилии не оставил. Воспользовался бесправным положением девушки и смылся. А ты, как я вижу, Дарина, не особо сопротивлялась? — последние слова сильно обидели Графиню, но потом Шереметьева заметила, что Галка чуть ли не падает от смеха, но вежливо пытается сдержаться, чтобы не укататься от хохота.

— Ага, Еремеева, тебе легко говорить. Будь ты на моём месте тогда.

— Знаешь, подружка, ты забыла один очень важный факт. Я дама замужняя и с недавних пор не являюсь больше Еремеевой, а ношу фамилию мужа.

— А, прости, — проговорила Дарина, обнимая подругу. — Для меня ты всегда останешься Еремеевой. И кто ты, Галка, у нас нынче?

— Угадай, краса моя.

— Сидорова, Петрова, Иванова.

— А вот и нет. Кузнецова, — и подружка так заважничала, что теперь от смеха не могла удержаться Дарина. — Правда, пишусь через тире — Кузнецова — Еремеева, так что, Дарин, ты почти угадала мою фамилию. А я не узнала самое главное, с ребёнком, что будешь делать? Представь родиться такая красивая маленькая Даринчик. А? Призрачный папашка, наверно, оставил хорошие гены в подарок?

Галя, не добавляй ещё больше соли в мои раны, — махнула рукой, шутя, Дарина в сторону подруги. — А что делать с ребёнком? Его не будет, я уже всё решила, — последние слова Шереметьева проговорила с полной серьёзностью, чем напугала Еремееву. От таких слов Дарины женщина впала в ступор, не зная, что сказать. При взгляде в глаза Дарины стало ясно, что она совсем не шутит.

— Ты совсем ополоумела, Шереметьева, в тебе теперь растёт маленькая жизнь, частичка тебя самой.

— Я не хочу растить его без отца, — твёрдо заявила Дарина, вновь проявляя собственное фирменное упрямство.

— Всё ты уже решила? Да? — спросила Галя у подруги, пытаясь заставить её изменить мнение по поводу ребёнка.

— Да, решила. А что прикажешь делать, Галь? Из-за этого ребёнка летит вся моя дальнейшая карьера и любимая работа. Пойми. Не хочу его рожать, у меня есть на это и другие причины. Всё, я устала. Галь, я, наверно, поеду домой. Пойду я, — и Дарина собралась было уже идти, как была остановлена напористой подружкой.

— Дура ты, — проговорила напоследок Еремеева. — Дарин, сделаешь аборт, всю жизнь об этом жалеть будешь. Как ты не понимаешь. Дай обещание, что не будешь рубить сгоряча. Подумай о ребёнке ещё раз. Хорошо? — но Дарина молчала, смотря прямо в глаза подруги. — Пообещай, — снова попросила Галя. — прошла минута, обе женщины буравили друг друга взглядами и только затем Дарина кое-как выдавила из себя. — Хорошо, я обещаю подумать.

— Вот и хорошо, — Еремеева вздохнула с большим облегчением. А теперь я сама тебя отвезу. Боюсь, Даринчик, что по дороге упадёшь где-нибудь упадёшь. Меня же совесть замучает, что лучшую подружку оставила без присмотра.

— Галь, а я не против, — ответила Дарина, скрыв от Еремеевой грустные мысли, что терзали её буйную головушку. — Отвези, я буду рада прокатиться с ветерком на твоей личной тачке.

Прошло несколько дней. Шереметьева так и не решила, что ей делать с ребёнком. Галина не оставляла её в покое по телефону, уговаривая подругу оставить ребёнка. Еремеева во всех подробностях рисовала Дарине все прелести жизни каждой женщины, как матери, конечно, используя и собственный пример.

— Даринчик, пойми, подружка, — говорила в трубку Галя. — Вначале эти малыши рождаются такими крохами. А как они пахнут, просто закачаешься. Твой ребёнок родиться, он же будет твоей кровиночкой. Какая разница, кто его папаша. Не это важно. Этот малыш, Дарин, будет полностью твой ребёнок. Вон мне приходиться делить собственных детей с Вадиком. Знаешь, как он их любит, чуть ли в задницу не целует. Но сейчас уже, конечно, нет, они подросли озорники мои. А у тебя всё только предстоит. А потом будет у твоего малыша пробиваться первый зубик, первый шажок, первое слово «мама». Ты хочешь от всего отказаться?

— Галя, отвечала в трубку Дарина. — Я могу и потом родить ребёнка, когда придёт время, когда я созрею для роли матери.

— Ты совсем? — возмутилась Еремеева. Дарина представила в голове, как Галя рвёт на себе волосы, так как не может заставить её оставить ребёнка. — Нууууу, ты дура, мать. Шереметьева, ты не думала, что, если сделаешь аборт, у тебя может потом не быть детей. Ты потом будешь всю жизнь клясть саму себя, да поздно будет. Ещё вспомнишь мои слова.

— Галь, не драматизируй, — Дарина уже несколько стал напрягать разговор с подругой.

— Давай я приеду? — предложила неожиданно Еремеева.

— Галяааааа? — Дарине хотелось остановить её, но духу не хватило.

— Называй адрес, — и Графине пришлось сдаться на милость подруги, назвав ей все координаты проживания.

— Ладно, приезжай. Я тебя жду.

Галина решила приехать к подруге не одна, решив прихватить с собой собственных детей — двойняшек. Маша и Миша — мальчик и девочка пяти лет были рады ехать в гости к какой-то тёте.

— Маааам, а эта тётя добрая? — верещала Маша, а Миша был занят, играя в игру на телефоне.

— Очень добрая, — убеждала дочку Галя, поглаживая ласково дочку по голове.

— Баааааа, это твои малыши? — Дарина не ожидала приезда стольких гостей. Нельзя было сказать, что она детей не любила, но Маша и Миша оказались весьма воспитанными детьми.

— Здравствуйте, тётя Дарина! — поздоровались с Графиней дети, а Маша добавила: «Тётя Дарина, мама сказала, что Вы очень добрая тётя. Вы мне дадите подарок? Я люблю получать подарки».

— Здравствуй, подруга! — поздоровалась с Дариной Галина. — Вот такие у меня дети.