Они бросились в темноту, без света, что осветил бы их путь, но не смотря на это без особого труда нашли выход. Рядом с боковой дверью не было гвардейцев Компании; все они были заняты в передней части здания. Однако там их ждала одинокая тёмная карета. Маленький мальчик, казалось, сидел во главе, крепко держа поводья лошадей. Мальчик повернулся к ним и хотел было спрыгнуть с изголовья кареты, но Мёрсер остановил маленькую фигурку одним словом.

— Нет, Кэт, — твёрдо сказал он, — Мы должны выбраться отсюда. Сейчас.

Она кивнула и неохотно вернулась на своё место. К её чести, девушка не задавала никаких вопросов, пока Розмари придерживала дверь для Мёрсера и Виктории, а затем последовала за ними внутрь. Как только дверь закрылась, Кэт пустила карету по улицам Лондона, мимо толпы у входа в «Слепого нищего», к особняку Беккета на окраине города.

========== Отметины ==========

Беккет вернулся домой почти в час ночи. Даже при обычных обстоятельствах это стало бы для него тяжёлым испытанием, но, пережив такой трудный день в течении которого успели случится: выкуп, поножовщина, грандиозный арест буквально сотни пиратов, проституток и им подобных, а также предполагаемая смерть его жены — лорд был на грани того, чтобы взять один из своих пистолетов, сунуть его в рот и проложить себе путь к вечному покою.

К его бесконечной благодарности, Мёрсер всё ещё не спал и ждал его прямо у входной двери, несмотря на смехотворно холодную погоду и поздний час.

— Она мертва, не так ли? — устало сказал Беккет своему клерку, опускаясь рядом с ним на крыльцо.

— Нет, она жива, — тихо сказал Мёрсер.

— Она выживет, если только её раны не заражены какой-нибудь инфекцией. Мы сделали всё возможное, чтобы предотвратить это.

— Раны? — резко повторил лорд Беккет.

— Какие раны?

Мёрсер тяжело вздохнул. Это будет непросто.

— Либо Орсон, либо Воробей… хорошенько поработал ножом над её лицом, — объяснил он.

— Повсюду глубокие раны. Они выглядят не так уж плохо, когда их почистили, но останутся шрамы. Их по меньшей мере тринадцать. Один из них уходит к её волосам — от глаза до кончика уха. Есть и другие порезы, на всём теле, но те, что на лице… — клерк беспомощно пожал плечами.

— Они хуже всех, — заключил он.

— Она больше никогда не будет выглядеть как прежде.

Катлер глубоко вдохнул, пытаясь успокоить закипающий в нём гнев.

— Насколько всё плохо? — спросил он тихим голосом.

Мёрсер снова пожал плечами.

— Они мне нравятся, — признался он, слегка покраснев от смущения.

— Я думаю, это добавляет ей что-то такое. Но у меня странный вкус на всё слегка болезненное и очень тёмное. По типичным стандартам красоты — она, ну… не красавица. Больше нет.

Беккет медленно кивнул, прокручивая в голове слова Мёрсера.

— Как они выглядят прямо сейчас? Порезы.

— Красные и раздражённые. Они, вероятно, побелеют, когда заживут. Пока она будет держаться подальше от солнца, они не станут слишком сильно выделяться на расстоянии. Но вблизи, я не думаю, что их можно будет не заметить. — Мёрсер покрутил нож между пальцами.

— Я сомневаюсь, что она теперь захочет посещать светские мероприятия, — сказал он.

— Вы же знаете, что сделают другие аристократы — они будут изображать при ней сочувствие, а за спиной издеваться.

Беккет сжал кулаки при этой мысли, на его лице появилось сердитое выражение.

— Если они оскорбят её, я убью их, — прорычал он.

Лорд долго молчал; наконец, мужчина спросил:

— Она хочет меня видеть?

— Больше всего на свете. Конечно, у неё бывают моменты, когда она боится показать вам, что с ней сделали, но в основном она хочет вас видеть. Я думаю, она боится, что Орсон убил вас.

Беккет горько рассмеялся.

— Если бы она только знала, — сказал он. Катлер ещё немного посидел на крыльце, затем медленно поднялся и отряхнул сюртук.

— Тогда, полагаю, мне следует пойти к ней, — сказал он, поворачиваясь к двери.

— Хотите, чтобы я пошёл с вами? — спросил Мёрсер, встревоженно нахмурившись.

— Нет, — рассеянно ответил Беккет.

— Нет, я должен пойти к ней сам. Спасибо за ваше предложение. — он распахнул дверь и вошёл в дом, оставив дверь открытой, медленно поднимаясь по лестнице, как будто боялся увидеть ущерб, причинённый его жене.

Мёрсер наблюдал за ним с удивительным количеством сочувствия на его обычно бесстрастном лице и молча надеялся, что с его господином всё будет в порядке…

Виктория спала, когда Беккет вошёл в комнату для гостей, в которой её разместили слуги, ту самую комнату, в которой она жила, когда только приехала, и в которой всё ещё хранилась большая часть её одежды. Мэри стояла на страже вместе с доктором Эддоусом, который внимательно изучал порез на руке Виктории. Сначала они не заметили присутствия Беккета. Когда он заговорил, они чуть не подпрыгнули от неожиданности.

— Зачем вы принесли её сюда? — спросил лорд Беккет, его сердитый голос прорезал тишину.

Мэри испуганно присела в реверансе, а доктор Эддоус нервно откашлялся.

— У… ущерб… довольно обширный, милорд, — сказал он.

— Она уже не та… э-э… не та прекрасная красавица, какой была когда-то.

— Я знаю, что с ней сделали, доктор Эддоус, — холодно сказал лорд.

— Но это не меняет того факта, что она всё ещё леди Беккет.

Доктор Эддоус снова прочистил горло, на этот раз недоверчиво.

— Возможно, вы хотели бы взглянуть на неё, прежде чем делать такое заявление, сэр, — посоветовал он.

Взгляд Беккета был таким ужасающим, что Мэри тихонько вскрикнула и в спешке выбежала из комнаты, слишком напуганная, чтобы предстать перед хозяином дома в таком разгневанном состоянии. Доктор Эддоус нервно отступил в угол, в ожидании, когда Беккет подойдёт к Виктории.

Лорд медленно пересёк комнату и обошёл кровать, на которой лежала девушка, готовясь к худшему. Она лежала на боку, её светлые волосы были чистыми и блестящими, как и новая белая сорочка, но он видел лишь порезы и синяки, покрывающие все её плечи и шею. Лорд глубоко вздохнул и шагнул к ней, его глаза скользнули по её лицу.

Ущерб был ужасен и неоспорим. Порезы, уже очищеные, были тонкими, раздражёнными красными линиями по всему лицу, что делало её немного похожей на Мёрсера, если бы он был женщиной. Они оставят длинные серебристые шрамы по всей её коже и уничтожат красоту, которой так многие восхищались. Беккет изучал их без всякого выражения, внимательно рассматривая. Мучительно тянулись долгие мгновения, доктор Эддоус наблюдал за ним неуверенным взглядом. Катлер знал, что Эддоус хочет что-то сказать, но не чувствовал необходимости успокаивать врача.

После того, как он смотрел на лицо Виктории почти пять минут, мужчина закрыл глаза и резко выдохнул. Раны были ужасны, это несомненно. Она больше не была такой красивой, словно с картинки, и это, безусловно, прискорбно — он больше не сможет использовать её, чтобы отвлекать деловых партнёров или вызывать зависть в сердцах своих врагов. Но для него… что ж, со временем он сможет принять их. Они станут ещё одной частью её лица — знаком всего, что они пережили вместе. Знаком неоспоримого зла пиратства.

Лорд наклонился и поднял её с кровати. Даже во сне она машинально обвила руками его шею и тихо вздохнула, прижимаясь к нему.

— Катлер… — пробормотала она, и он искренне улыбнулся.

— Сэр? — удивлённо спросил доктор Эддоус.

— Я отнесу её в её настоящую спальню, — сообщил ему лорд Беккет, слегка покачивая жену в своих объятиях.

— Она должна спать в своей постели после такого испытания. Если вы мне понадобитесь, Мёрсер позовет вас. Вы можешь остаться на ночь здесь, если хотите. — с этими словами лорд повернулся и вышел, осторожно толкнув дверь плечом, чтобы не потревожить Викторию.

Мёрсер, что неудивительно, ждал его прямо за дверью. Клерк бросил взгляд на изуродованное лицо Виктории.

— Что вы думаете? — прямо спросил он.

— Я смогу с этим жить, — коротко сказал Беккет.