Конечно, существовало бесконечное множество джентльменов, которые не любили её, но это было потому, что все они были брошенными любовниками, к которым она питала притворный интерес, а затем быстро бросала после того, как её собственные дикие желания были удовлетворены. Беккет никогда не был несчастной жертвой её ухаживаний и никогда не будет; они оба одинаково презирали друг друга. И оба были сильными, волевыми и упрямыми, но там, где Беккет был жёстким и дисциплинированным, Розмари была свободной и дикой.
Именно это отсутствие дисциплины заставляло его чувствовать отвращение каждый раз, когда он видел её. Полная разнузданность, в которой она жила, её постоянный флирт и неприятие всего, что предписывало ей общество, — это было уже слишком. Беккет научился незаметно добиваться желаемого с помощью уловок и манипуляций. Он действовал так, как будто был связан обществом, жил по его приказам, но втайне нарушал правила морали. Розмари не обладала такой утончённостью, и это его раздражало.
То, что они с Викторией были подругами, было очень печально. Беккет надеялся разорвать узы этой дружбы, но, как заметил Мёрсер с самого начала, они были почти неразлучны. Он никак не мог разделить их на части; они всегда были притянуты друг к другу, как магниты.
Беккет был бы в состоянии принять это, если бы Розмари вообще избегала вмешиваться в его ухаживания за Викторией (если ухаживание было даже правильным словом; «доминирование», возможно, подошло бы лучше). Но не в характере Розмари было избегать ситуаций, которые могли привести к неприятностям, и она при любой возможности вмешивалась в самую важную из операций Беккета.
Её вмешательство окончательно разрушило хрупкую связь, которую он начал создавать с Викторией за те пять недель, что она провела в его доме. Розмари, как выяснилось, сильно заболела после своей маленькой выходке под дождём, и Виктория настояла, на продолжении её визита в особняке Беккета, чтобы о ней позаботились. Они спорили об этом часами, и крики, прекратившиеся за три недели, вернулись с отвратительной свирепостью. В конце концов Виктория победила — Беккет не мог позволить себе выглядеть менее приличным, чем он уже был поскольку серьёзно расширял границы приемлемости общества, живя с Викторией до женитьбы. Единственная причина, по которой это было приемлемо, состояла в том, что, по-видимому, существовала настоятельная необходимость забрать её из дома для её же собственной безопасности. Если бы не нападение Орсона и последующее бегство Виктории, у него никогда не было бы такой возможности.
И ему было невыносимо больно смотреть, как вся его тщательная работа была полностью подавлена восстанием Розмари.
Сначала она сманипулировала им, чтобы он предоставил Виктории её собственную комнату. Возможно, она сделала это ненамеренно; женщина невинно поинтересовалась, где спит Виктория, чтобы, если ей что-то понадобится, она могла побеспокоить подругу, вместо того чтобы искать прислугу или, что ещё хуже, самого Беккета. Виктория была готова сказать Розмари, что она остановилась в комнате лорда Беккета, но Катлер не мог допустить, чтобы об этом узнали в высших кругах общества. Он быстро прервал её и показал Розмари чисто убранные комнаты для гостей, а затем быстро перенёс туда Викторию, когда Розмари вернулась в свою комнату, чтобы вздремнуть. — Это только временно, — предупредил он Викторию, когда платья, которые он заказал для неё, были размещены в гардеробе комнаты. — Как только эта шлюха уйдёт, ты снова будешь находиться под моей личной защитой каждую ночь.
Чтобы компенсировать это, Мёрсер каждую ночь стоял на страже в её комнате. Утром он спал несколько драгоценных часов, пока Беккет развлекал Викторию, а затем, слегка освежившись, снова приступал к своим обязанностям охранника. Мёрсер обнаружил, что умение работать с малым количеством сна бесценно в его работе, и он был не менее бдителен из-за недостатка отдыха.
Розмари находила всевозможные тонкие способы оскорбить Беккета, маленькие насмешки, которые заставляли его хотеть избить её до полусмерти или, по крайней мере, смотреть, как Мёрсер делает это за него. Её ехидная смелость, если это можно было так назвать, поддерживала прежнюю отчуждённость Виктории, и она больше не наклоняла голову, чтобы улыбнуться, когда видела его, и не останавливалась, чтобы заговорить с ним. Она регулярно прерывала их прогулки под тем предлогом, что ей нужно ухаживать за гостьей, и иногда пропускала их все, чтобы провести время с Розой. Вскоре Торн превратилась в призрака, порхающего по дому, видимого только мельком и никогда полностью во плоти.
Это должно было прекратиться. И Беккет знал того, кто ему поможет.…
========== Подарок и легенда ==========
Лорд Уильям Пресбери был в долгу перед лордом Катлером Беккетом.
Он хотел забыть об этом факте на некоторое время, поскольку ситуация, в которой ему оказали расположение, была не очень приятна для его памяти. Кроме того, это оставило его в долгу перед Беккетом — и никто, кто знал Катлера Беккета, этого не хотел.
Излишне говорить, что он был недоволен, когда роскошный экипаж Беккета появился перед его домом. Он скорее надеялся как можно дольше избегать ужасных услуг — если Беккету что-то нужно от него, это обязательно будет неприятно. Однако он, тем не менее, выглядел как любезный хозяин. Пресбери, воспитанный аристократ, никогда не был невежливым и никогда никому не раскрывал свои истинные чувства, если это не было необходимо.
Поэтому он встретил Беккета в гостиной с величайшей вежливостью — мудрый выбор, потому что, если бы Беккет почувствовал себя оскорблённым, он был уверен наверняка, что медленно и мучительно подорвал бы положение Пресбери в обществе. Пресбери видел это раньше; он не хотел быть жертвой такой жестокости.
— Лорд Беккет, — сказал он с улыбкой, входя в гостиную и протягивая руку миниатюрному лорду. — Как поживаете?
— Не очень хорошо, Пресбери, — сказал Беккет на удивление резко. — Совсем нехорошо.
— Мне… жаль это слышать, — сказал Пресбери, немного опешивший.
— Не вижу необходимости в том, чтобы вы падали на землю целовали мои сапоги, — сказал Беккет с лёгким весельем. — Вряд ли вы поступили бы так, будь я кем-то другим.
Пресбери должен был согласиться с этим. — Что вы хотите от меня, Беккет? — спросил он, по-прежнему дружелюбно улыбаясь.
— Вы, мой друг, должны мне.
— Так и есть, — вздохнул Пресбери. — Я почти надеялся, что вы забыли. Хорошо, Беккет, какую ужасную работу вы запланировали для меня?
Беккет усмехнулся. — Если бы вы только знали, — сказал он. — Мне отчаянно нужна помощь в деле, в котором, боюсь, вы осведомлены больше, чем я.
Пресбери приподнял бровь. — Вот это сюрприз, — сказал он. — Я не ожидал, что вы согласитесь, будто я знаю больше, чем вы, в любой предметной области.
Беккет мрачно улыбнулся. — Невозможно быть идеальным, хоть и можно подойти пугающе близко к идеалу, — сказал он.
Пресбери не высказал своих мыслей по поводу этого конкретного комментария. — В чём именно вам нужна моя помощь, милорд? — спросил он.
— Женщина, — сказал Беккет.
На этот раз Пресбери поднял обе брови. — Женщина? — повторил он.
— Её зовут Розмари Веллингтон, — сказал Беккет, его тон явно показал его неприязнь к этой женщине. — Возможно, вы слышали о ней.
— Леди-Шлюха? — спросил Пресбери. — Тигрица, которая вырывает сердца мужчин и ест их на завтрак?
— Да, она, — сказал Беккет, слишком раздражённый самой женщиной, чтобы заметить юмор в описании лорда Пресбери — Эта проклятая девка слишком много раз мешала мне. Она поселилась в моём доме, в моём доме, Пресбери, и стала между мной и моей невестой.
— Ах, так вы обручились с Викторией Торн! — воскликнул Пресбери.
— Обручусь, — спокойно сказал Беккет, — Как только Розмари уберётся к чёрту из моего дома.
Пресбери выглядел слегка сбитым с толку, но решил поступить самым мудрым образом — не задавать дополнительных вопросов. — Итак, что именно вы хотите, чтобы я сделал? — спросил он.
