Раздался утробный рев, и гора мусора зашевелилась. Йеннифэр выкрикнула заклинание, и с рук чародейки сорвалась болезненно яркая, но маленькая и слабая вспышка пламени, которая ударила куда-то в глубину мусорной кучи.

А потом куча, точнее, то, что в ней сидело – открыло белесые фосфоресцирующие глаза и распахнуло гигантскую пасть, усеянную по меньшей мере двумя рядами острых зубов, и издало противный булькающий хрип.

Щупалец вырвалось в воздух столько, что они едва успели увернуться – одно из них врезалось в щит перед Йеннифэр, болезненно дернулось, ужаленное голубоватыми искрами магии, еще по одному рубанул в широком выпаде Майрон, ударив сразу двумя саблями – и отшатнулся, когда тяжелая слизистая махина едва не приземлилась ему на голову.

Мелькор ловко отскочил от добирающегося до него гибкого отростка, вляпался в кучу отбросов по колено и с мерзким чавканьем сапога и не менее мерзкой руганью едва успел вытащить оттуда ногу, когда щупальце просвистело в воздухе прямо над его головой.

В воздухе, чудовищно диссонируя с побоищем на помойке, раздался его голос и звон струн лютни.

Джарлакс ловко балансировал на груде каких-то ящиков, отставив руку, и с хохотом отрубил сразу два отростка, которые потянулись к нему.

Тварь ревела от боли, а потом поджала щупальца, словно готовясь к новой атаке – и в этот момент, когда песня Мелькора и мелодия достигла пиковых нот, в воздухе полыхнуло черно-фиолетовыми искрами, скрипяще затрещало, будто где-то под землей пробивались наружу гигантские корни. Из свалки и лужи сточной воды под ней вырывались совершенно другие щупальца, как будто созданные из абсолютной черноты, окутанной лиловыми искрами. Они закачались, агрессивно хватая отростки чудовища, издавая скрип и чавканье, круша мусорные кучи под собой.

Тварь заревела, распахивая бесконечно голодный рот. Цири с победным криком выхватила с пояса собранную из алхимического огня бомбу и с удовольствием швырнула ее в сторону ненастной твари, попав точно в рот.

Мусорная куча взорвалась во все стороны вонючим фонтаном ошметков овощей, тел утопленников и внутренностями твари, зарывшейся в мусор. Дикий визг боли умирающей твари, разорванной на куски, слился с гневными воплями Мелькора и Йеннифэр.

Щупальца спазматически дрогнули несколько раз в хватке других щупалец, и рухнули в месиво грязи с чавканьем и хлюпаньем. Джарлакс победно засвистел и салютовал мечом с возвышения, которое чудом не разрушилось и не утопило его в помоях при этом.

Майрон с отвращением оглядывал грязь, покрывшую куртку и устало оглядел побоище вокруг. Кивнул на поникшие конечности твари.

– Забирайте уже свое вонючее сокровище. И пошли отмываться.

За банные комнаты в доме разразился настоящий бой. Отвратительное щупальце, которое вытащили из канализации, уложили в купленный по дороге сундук, наполненный магическим льдом. Лицо торговца, к которому они ввалились в лавку, изгвазданные по уши дерьмом из свалки, выражало ужас с первого мгновения их появления в магазине и до самой последней секунды, когда они покидали его.

В грязи были все, а каждый непременно желал отмыться поскорее. Первыми переглянулись и рванули наперегонки к двери в ванну, позабыв о всякой гордости, Мелькор и Майрон. Сундук со щупальцем так и остался возле входной двери.

– Я первый!

– Нет, я!

Йеннифэр устремила взгляд к потолку с усталым отвращением.

– Мальчишки, – ледяным голосом процедила она.

Цири стянула с себя изгвазданную куртку и бросила ее на пол.

– Кстати, – она замерла на мгновение, удивленно осматриваясь. – А где…

Цири переглянулась с Йеннифэр, и чудовищная догадка пронзила их одновременно.

– Джарлакс! – гневный вопль обеих женщин прозвучал в унисон.

Рванули они по лестнице вверх ничуть не лучше, чем до этого Мелькор и Майрон – в свою часть дома.

Мелькор и Майрон наперегонки стаскивали с себя одежду, швыряя ее в необъятную корзину для белья. Мелькор брезгливо избавился от всего, что было на нем надето, заверяя Майрона, что теперь и пальцем не прикоснется к этим тряпкам.

Всякие потуги на влечение были безжалостно растоптаны отвратительной вонью, застрявшей в памяти у них обоих, и отчаянным желанием стереть с себя даже малейшую тень этого запаха.

Мелькор издал придушенный вопль и грязно выругался, когда Майрон с непотребным хохотом щедро плеснул на него, раздетого, ледяной водой. На оставленные на полу лужи Майрону почему-то было наплевать.

– Майрон!

Сам Майрон успел залезть в огромную шестиугольную ванну, которая постепенно заполнялась водой. Мелькор, ругаясь, плюхнулся в нее же, и тут же вылил Майрону на голову в отместку остатки столь же ледяной воды из второго кувшина. Майрон издал почти такой же гневный рев и встряхнулся, как собака.

– Мелькор, какого… – он тяжело вздохнул и потер руками лицо. Вода журчала, быстро обволакивая тела приятным теплом. – А, иди сюда! – майа махнул рукой, подзывая Мелькора. – Расплету твои… бублики.

Майрон уже с полчаса возился с волосами Мелькора с блаженным видом, греясь в горячей воде, когда от этого занятия их отвлек гневный крик Йеннифэр, раздавшийся не то со стороны потолка, не то из-под пола.

– Может, вы уже дадите другим помыться и выключите воду?!

Они аж подскочили. Чудная слышимость пояснила Майрону, что полые трубы, очевидно, соединяли воду по всему дому.

Мелькор с явным неудовольствием перебросил на плечо мокрые волосы.

– У нас ванна! – громко сообщил он.

– Поздравляю! – раздраженно ответил ему приглушенный стенами голос Цири уже с другой стороны. – Вот и выключите горячую воду в ней!

– А мне нормально! – радостно возвестил Джарлакс с третьей стороны. Голос дроу звучал тише всех. – …одная вода полезна коже!

– Чего? – в один голос возмущенно переспросили женщины.

– Холодная вода полезна коже, говорю! – сквозь трубы все голоса звучали со странным дребезжащим эхом.

– Отвали!

– Сам в ней и мойся!

Майрон фыркнул, обнимая Мелькора поперек груди, с легким сожалением на лице перекрыл воду и тихо шепнул, перебирая его волосы:

– Хоть немного посидим в тишине.

Тишина длилась недолго. Ровно столько времени, сколько требовалось им, чтобы предаться краткому моменту неуместной нежности и медленному поцелую.

А потом Мелькор шкодливо ухмыльнулся, вытянул ногу над поверхностью воды и с медлительным удовольствием садиста открыл горячую воду.

Простой жизненный принцип поднасрать ближнему своему в Мелькоре был бессмертен.

Сверху опять раздалась ругань Цири, а вот Йеннифэр не было слышно, потому что поступила чародейка намного хуже.

Они не заподозрили ничего неладного до тех самых пор, пока дверь в ванну не распахнулась, открывая на пороге Йеннифэр с мокрыми волосами, завернутую в полотенце до колен. В руке у нее была длинная щетка, на покрасневшем лице – дикая ярость.

Майрон подавился вдохом от возмущения, не зная, кого прикрывать – себя, Мелькора, их обоих, или что-нибудь еще.

– Женщина, у тебя ни стыда, ни совести! – рявкнул на чародейку Мелькор, гневно поджимая колени к груди. Черные глаза метали молнии от бешенства.

– Ты не замечаешь, что мы немного не одеты?! – развел руками Майрон за спиной Мелькора.

Йеннифэр с небрежным видом прошествовала через ванну, влезла в воду по бедра прямо к ним, сопровождаемая испепеляющим взглядом Мелькора, закрыла горячий кран и вылезла, как ни в чем не бывало, бросив напоследок:

– Видела одного мужчину голым – видела всех, – Йеннифэр шипела, как змея, и пригрозила им щеткой. – Если ты откроешь этот кран до того, как я закончу мыться, я приду и сделаю это снова, даже если вы тут начнете стонать на весь дом.

После этого отмывались они с переменным успехом и переругиванием сквозь трубы больше двух часов, слив воду из ванны по меньшей мере три раза.

Майрону все время казалось, что запах канализации въелся даже под ногти, и потребовалось бесчисленное количество мыла, чтобы это ощущение исчезло хотя бы ненадолго.