Карета остановилась возле высокого забора с острыми пиками поверху. Ульвира извлекла из своей сумочки продолговатый ключ с узором на держателе.

– Возьми, – произнесла первое слово за несколько дней.

Приняла предмет из ее рук:

– Он необходим, чтобы наложить заклятье подчинения воли?

Ульвира хитро изогнула бровь:

– Марианна, я очень давно курирую шаяни. И воровство – не самое страшное из того, что я видела. Иногда воспитывать нужно те только кнутом, но и пряником. Тебя уже ждут. Я заберу тебя через час.

От ее слов на душе стало чуть легче. Но я так и не поняла, кто меня ждет в этом особняке. С опаской подошла к калитке. Скорее всего, это был черный ход – дверь оказалась совсем крохотной и сливалась с высоким двухметровым забором. За ней оказалась небольшая тропика, по обе стороны которой торчали уличные фонари. Она вывела меня к трехэтажному дому с колоннами и горгульями на выступающем карнизе. Стены матового белого цвета – дом словно из моего родного города, где не было змееликих, роскоши и шаяни.

В окне первого этажа горел свет. Борясь со страхом и изнемогая от любопытства, я вошла внутрь и оказалась перед мужчиной. Мы были не знакомы, но его черты мне кого-то напоминали. Высокий, темноволосый, с приятной улыбкой. На вид далеко за сорок, но это его только украшало. Щелевидный зрачки говорили, что передо мной дахар.

– Добрый вечер, дарайя, – произнес незнакомец, заставляя меня застыть в напряжении, – меня зовут Азар. Я попросил Ульвиру устроить нашу встречу.

По этикету нужно было подать руку, но я стала неподвижно. Мысли в голову лезли разные, и большая часть не из приятных.

– Марианна, – представилась я. – Зачем вы меня хотели видеть?

– Пройдемте, – мужчина жестом указал на дверь.

В коридоре было темно, но когда Азар проходил под люстрой, на ней вспыхивали свечи. Мы шли на расстоянии друг от друга. Помня, что у меня на лице написаны все мои мысли, я рассматривала дом. Он был великолепен, с дорогим паркетом, многослойными шторами, красивыми картинами в дорогих позолоченным рамах.

– Этот дом пустует после смерти его хозяйки. Много лет он стоял закрытым, – заговорил дахар, заметив мое любопытство.

– Мне жаль. Эта женщина была вашей родственницей? – спросила из вежливости.

– Нет. Она была мой дарайей. Я подарил ей этот особняк.

Я замолчала. Мы подходили к тем темам, на которые я предпочитала не говорить. Продолжила с интересом рассматривать интерьер, игнорируя последнюю реплику. У моей предшественницы был хороший вкус.

Азар не напирал, словно позволял мне привыкнуть к новой информации. Мы осмотрели первый этаж и вышли к главному входу. Мне очень хотелось уйти отсюда.

– Есть еще второй и третий этажи. Жалеете посмотреть? – галантно спросил мужчина.

– Нет. Дом очень красивый… Зачем я здесь?

– Не сочтите за наглость, дарайя, но у меня к вам деловое предложение. – Я отступила на шаг назад. Он это заметил: – Не стоит пугаться раньше времени. Дело в том, что я женат. У меня замечательная супруга, и я ее сильно люблю. Но, как одному из членов правления дахаров, мне по статусу положено иметь шаяни. Я знаю Ульвиру уже давно, и она мне и раньше помогла в этом вопросе. Я предлагаю вам фиктивные отношения. Вы будете изображать мою любовницу, за это я буду платить вам щедрое жалование.

Я не могла поверить в его слова. И решила переспросить:

– Вы будете давать мне деньги за то, что мы будем любовники только на словах?

– При условии, что о нашем договоре никто не узнает… Я счастлив в браке, и мне не нужны другие женщины. Это большая редкость для нашего вида. У многих это может вызвать подозрение и лишнее внимание. Я человек тихий, предпочитаю уединение городской суете. Для меня спокойствие моей семьи превыше всего.

– Я понимаю.

– Значит, вы согласны на мое предложение?

– Конечно! – произнесла с радостной улыбкой.

Азар действительно был влюблен в свою жену. Он с трепетом рассказывал о ней и о детях. Даже пообещал познакомить нас. Хотя я с трудом представляла подобную встречу – все же в глазах его жены я буду любовницей, хоть и фиктивной. После публичного признания им моего статуса дарайи в храме Серпенты мы договорились встречаться раз в неделю в этом особняке на несколько часов. Азар проводил меня до калитки, возле которой ожидал мой экипаж. Поцеловал на прощанье руку.

– Был рад знакомству, дарайя. С нетерпением буду ждать вашего посвящения. И примите мой подарок, – он посмотрел на ключ, что я сжимала в руках все время. – Этот особняк теперь ваш. Примите его в знак нашей долгой дружбы.

– Спасибо, – только и смогла произнести от удивления.

Огромный трёхэтажный дом с большим садом теперь принадлежал мне. У меня своего жилья никогда не было, всю жизнь я ютилась по съемным комнатам, а здесь целый особняк! От волнения даже голова закружилась.

В приподнятом настроении села в карету, где меня уже ожидала Ульвира. На суровом лице женщины играла приятная улыбка:

– Вижу, ты приняла предложение Азара.

– А как я могла отказать от такого?!

– Азар – честный дахар. Дариушу повезло со старшим сыном. В тот вечер, когда тебя чуть не раскрыли, мне пришлось поделиться с ним о твоей природе. Он мне и предложил такую сделку, но решение ты приняла сама.

– Хоть бы все предложения были такие, как у Азара.

Ульвира хмыкнула.

– Так не будет. Двоих дахаров ты должна выбрать.

– Почему двоих? – удивилась я. – Вы же говорили, если Азар первый, то остался один. Вы говорили, что будет достаточно всего двоих.

– Дариуш – старейшина. Он прикрыл сына, но не может позволить, чтобы традиции были нарушены. Мне жаль, но тебе придется выбрать еще двух мужчин.

– А мне-то как жаль…

– Я бы тоже не отказалась от подобной сделки. Жаль, что у Дариуша только старший сын степенный. Бахрам рассудительностью не отличается.

– Бахрам? Так звали нага, что хотел увидеть мое лицо.

Теперь я вспомнила, кого мне напоминал Азар.

– Это младший сын Дариуша Девлата. У них хороший старинный род. Но младший Девлат не отличается рассудительностью отца и брата.

– А с ним тогда еще был дахар. Кажется, его зовут Камиль. Он тоже родственник Дариуша?

– Камиль из рода Анвар. Тоже хороший род. И дахар он ответственный, но когда Камиль и Бахрам вместе – это гремучая смесь, от которой не знаешь чего ожидать.

Больше я не задала вопросов, мне не хотелось выдавать свое любопытство. В моей ситуации любое случайно оброненное слово могло быть неправильно воспринято и перекручено против меня.

Под размеренный цокот копыт по брусчатке мы вернулись к дому Медянок. Лимек ждал нас у входа. Как и я, он был уверена, что Ульвира прислушается к его словам и наложит на меня заклятье забвение. Невозможно было описать его удивление, когда я вышла с кареты, подав ему руку. Одна гримаса сменяла другу: непонимание, растерянность и гнев. Он был ошарашен тем, что к его словам не прислушались.

Охранник помог выйти Ульвире и сразу же набросился на нее с расспросами:

– Мне казалось, мы поняли друг друга. Марианна опасна, ей нужен дополнительный контроль, – завел он песню.

Ульвира шла по дороге к дому, словно потеряла слух, еще больше раздражая Лимека своим безразличием.

– Мы поговорили с ней, и она пообещала исправиться, – сказала хозяйка дома Медянок.

– А через десять минут она сбежит, обворовав вас, – он перегородил ей дорогу к дому.

Я наблюдала за ним из-за спины Ульвиры: зрачки расширены, на лице играли желваки. Словно пороховая бочка с горящим запалом – еще немного, и взлетит на воздух.

– Лимек, я плачу тебе деньги за безопасность Марианны. Решения здесь принимаю только я, – парировала Ульвира. – Отойди в сторону.

Впервые я прониклась к этой женщине огромной благодарностью и уважением. Чуть помедлив, охранник выполнил распоряжение. В его осатанелом взгляде читалась лютая ненависть.

***

Я изумилась, когда вышла утром к завтраку. Гостиная напоминала антикварный кукольный магазин. Повсюду были расставлены фарфоровые девушки-марионетки. На красоту игрушек нельзя было налюбоваться – яркие платья, соломенные шляпки с цветами и обилие тончайшего декора – столько кропотливого труда, что они с достоинством посоперничали бы с признанными произведениями искусства.