– В деревне беспокойным коровам мужики вставляют в нос кольцо. Если скотина упрямится, схвати за него и осадишь баламутку. А в городе вашем что? Там мужики не мужики. Некому кольцо вставить. Но природу не проведёшь. Если мужики не могут вставить бабе кольцо, бабы сами вставляют его себе. Ибо всякая баба тайно мечтает быть осаженной.

Незнакомец говорил и медленно гнул Настю к земле, и та, прижимая руки к лицу, гнулась вслед за жуткой чёрной лапищей. Окончательно пригнув девушку к земле, мужик резко дёрнул и в руке у него оказался чистенький, совсем не окровавленный септум.

– Тю, даже септум у тебя ненастоящий. Бубенец какой-то, – человек поднёс его к золотистым глазам и вдруг захохотал, – Звонок бубен, да страшен игумен!!!

Раздвинув края ободка, мужик прицепил септум себе под нос. Затем он изобразил над кепкой короткие чёрные рожки и замычал из бороды:

– Мм-м-уууууу-у-у!

Олеся помнила, что её волокли по корягам и как она пыталась лягаться, но попадала в твёрдое. Сознание то пропадало, то возвращалось, пока её не закинули в тесное тёмное помещение, где сухо пахло деревом.

– Девчонки, вы здесь? – позвала Олеся. Голова её болела. Боль накатывала волнами.

– Здесь... – нестройно отозвались голоса.

Олеся поняла, что лежит головой на коленях у Ивы. Та нежно гладила по волосам:

– Ты ударилась, Лесь. Лежи, не вставай.

– Все здесь? Целы!?

– Целы, – сказала Таша, – мы на него набросились, когда он Настю загнул, но он... сильный, в общем. С виду и не скажешь.

– Никого, эээ... – в горле у Леси пересохло, – никого не изнасиловали?

– Нет.

Ива, продолжая гладить, заметила:

– Что настораживает.

– А Настька? Что с носом?

– В порядке, – послышалось из угла, – этот урод мне камеру сломал. Я только карту памяти спасти успела.

– Вот уж потеря потерь! – всхохотнула Таша.

Настя огрызнулась, и Олеся нашла в себе силы подняться.

Темнота веяла чем-то травяным и давно иссохшим, а ещё дымом, землёй, прикусью железа. Попривыкшие глаза различили покаты бревён, меж которых, как из ушей, торчали пучки мха и соломы. У стены стояла лавка, на которой сидела Ива. Настя с Ташей забились под потолок, в дальний угол скрипучих полатей. На пол ложилась узкая полоска света, но запертая дверь не имела ручки. Окна тоже не было – вместо него Олеся ощутила шершавость старого рассохшегося дерева. Из щелей посыпалась труха. Запахло измельчённым земляным табачком.

– Он что-нибудь потребовал? Сказал?

– Нет, – ответила Ива, – закинул сюда и ушёл. Борода, блин.

– Борода? – удивилась Олеся.

– Ну надо же его как-то называть. Решили вот так.

– Борода... Надеюсь, не синяя.

Таша хмыкнула. Полнушка вообще была до странности весела.

– Нас же четверо... – простонала Настя, – как мы с ним не справились? Я же вам говорила: всегда носите с собой оружие! Хотя бы балон! От газа его бы никакая борода не спасла! Я не успела свой достать, а вы...

– Это всё твой септум, – взбрыкнула Таша.

– Причём тут септум вообще!? – возмутилась Настя, а Олеся пробормотала, – Он сумасшедший. Нормальные так себя не ведут.

Ей вспомнилось, как мужик замычал. На коже встали все волоски.

– Это как раз обычный мужчина в своей естественной среде, – отозвалась Иветта, – лес, охота, присвоение найденного. Он воспринял нас как трофей, который поспешил добыть.

– Ну хватит уже, а!? – крикнула Таша, – Больше не хочу слышать ничего такого! Это из-за вашей чуши мы здесь оказались! Лучше залезайте сюда, пока Борода не пришёл.

По лицу Таши размазалась косметика: рот зачернел как от ягод, брови продвинулись к вискам. Девушка пыталась оттереть лицо краем балахона, но стала лишь больше похожа на ребёнка, заигравшегося в индейца.

– Ладно, звиняйте. Это я так, привычка, – извинилась Ива и полезла наверх.

Следом забралась Олеся. Полати скрипели от каждого движения, стены качались, и казалось, что пленниц заперли в корабле, упрямо взламывающем волны. Толстые брёвна не пропускали звуки, и там, в такой близкой наружи, что-то стонало, ворочалось, пело.

Девушки обнялись и задремали.

Из щели под дверью накатил воздух. Отчётливо хлопнула ещё одна дверь. Протопали ноги, загремела какая-то утварь. По скобам чиркнул засов.

В каморку вошёл мужик. Света из двери было немного – он показал стол, окно, такие же бревенчатые стены – и тут же хлопнул, пропав.

Борода громыхнул большой чугунной сковородкой с крышкой. На пол бросил жестяное ведро, тоже с крышкой. Осторожно поставил кувшин с водой. Раскатил по лавке связку свечей. Когда туда же прогремел коробок спичек, мужик опустился на сидение и зажёг одну из свечей.

С полатей Борода казался ещё меньше, но когда похититель сел, то стал совсем низким, превратившись в забытую на лавке стопку белья.

– Что вам нужно? – спросила Леся.

Мужик не ответил. Он посмотрел на девчонок крохотными золотистыми глазками: