Что же на самом деле произошло с ним? И был ли он так же жесток по характеру, как его описывали? Почему "невидимка"? И так ли уж было велико его преступление перед кем-то неведомым, что вэй-гана стоило так наказывать?  И так ли он ужасен, что ему стоит прятаться… а слугам, окружившим его живой преградой, умалчивать о его присутствии?

А главное, как мне теперь вести себя?

На последние два вопроса пришлось давать ответ немедля.

Потому что мгла будто расступилась и из ее объятий шагнул – ну, хотя бы вертикально – кто-то, лишь отдаленно напоминающий человека.

Больше зверя наподобие медведя или же волка…

Косматый, насупленный, в порванных грязных тряпках вместо одежды, оскаленный. Его руки были  лапами с когтями, но самое ужасное – его взгляд. Раздраженный, злой, ненавидящий…

Чем я вызвала такую ненависть? Или он так относился ко всему миру?

Сердце стучало где-то в горле, спина вспотела, и я едва подавила в себе желание снова убежать.

Я ведь уже убегала – и чем это закончилось? Чудовище настигло меня и… вернуло в дом в целости. Эта мысль немного отрезвила и помогла избавиться от липких сетей страха.

Я усилием воли перевела взгляд вниз – лишь бы не встречаться больше с темными, жуткими глазами – и уставилась на босые и вполне человеческие ноги, пусть и мохнатые. Так, надо рассудком держаться этих грязных, с длинными ступнями, ног …

Не знаю, сколько заняла времени эта сцена, но ее итогом стал мой замедленный, и исполненный достоинства – я надеюсь – реверанс.

– Благодарю,  – ответила, проталкивая слова с силой. – Думаю, это действительно та книга… И рада приветствовать вас, вэй-ган Эрендарелл. Мое имя Мара Шайн, и мэрр Корни нанял меня в качестве…

– Я знаю, – резко прервал меня рык… по другому и не назовешь. – Или вы полагаете, что я не в курсе происходящего в моем замке? Предпочитаете делать вид, что меня здесь не было и нет?

Фантастически необоснованные обвинения!

Раздражение помогло справиться с остатками дрожи.

– Этим… предпочтениям есть и причина. Слуги всегда следуют за своим хозяином.

Тяжелое, давящее молчание, а потом человеческие ступни сделали несколько шагов вперед.

– Поднимите голову…

Твою мать!

Это вместо аттестации на профпригодность?

Спокойно… Я должна справиться.

Подняла голову и уставилась на… морду. Клыки, засаленная шерсть, нависшие надбровные дуги. И крайне неприятный запах мокрой шерсти и несвежего дыхания.

Сглотнула тошноту.

– Боитесь? – невнятно и глухо прорычал зверь. Ему видимо было непросто говорить с помощью пасти. Или редко этой пастью пользовался.

– А вы рассчитываете на мой страх? – я посмотрела на него пристально. Да, так нельзя. Нельзя слугам рассматривать своего хозяина, а девушкам – диких зверей. Но показать свою панику было бы еще хуже.

– Страх – это ведь единственное, что для меня осталось, не так ли? – я надеялась услышать за его словами горечь, но услышала лишь непокорную ненависть. На того или то, что с ним сотворило это. И на тех, кто посмел видеть его в таком состоянии…

– Вы не пытаетесь вызвать никаких других эмоций, – ответила осторожно. – Почему вы прятались? И таким вот образом, как вчера, появились? Не дав возможности даже подумать, что передо мной не дикий зверь, готовый растерзать чужака?

В его глазах промелькнуло что-то человеческое. Досада?

Я охнула от внезапного озарения и не сдержала следующих слов:

– Вы что же… своим появлением наказывали меня за любопытство?

И даже это оказалось слишком, судя по громкому рыку и тому, как резко он отступил и махнул лапой не задев.

Я вышла за рамки приписываемого мне поведения, но… Но что еще я могла сказать и сделать? В голове крутились сотни идей о том, почему он так болезненно воспринимает «проклятие» или что там с ним произошло, почему вчера он вытащил таки меня из оврага, почему меня лечили и зачем он снова показался мне на глаза…

Их было слишком много и ни одна не походила на правду. Я чувствовала лишь, что мне именно сейчас предоставлен шанс хоть как-то обозначить себя, уложить в голове наши будущие роли и способ общения и, несмотря ни на что, остаться в замке, а не бежать, сломя голову, как другие домоправительницы… А это я могла сделать лишь в одном случае – будучи уверенной, что вэй-ган не сотворит со мной ничего плохого.

Не знаю, сколько мы так простояли.

Он – шумно дыша. Я – вытянувшись по струнке, со сцепленными руками и взглядом в пол.

– Сколько вам лет? – задал он неожиданный вопрос.

– Двадцать три, – по меркам этого мира примерно так и было… с небольшим отступлением.

– И вы считаете, что в этом возрасте можете судить о подобных вещах? Разбираетесь в характере произошедшего и можете себе позволить делать выводы?

– Я могу предполагать.

– А с чего вы решили, что можете высказывать мне подобные предположения?

– Я должна молчать в вашем присутствии? И не высказывать своего мнения? Что ж, если вам это будет угодно… – я начала злиться.

– А вам я смотрю угодно дерзко бросать мне правду в лицо!

– Может в вашем мире это и не принято, но…

Я запнулась, осознав, что я только что сказала.

– В "вашем мире"? – он снова сделал шаг мне навстречу, подавляя своей мощью, звериной яростью, – Какой интересный набор слов…

Забылась. Налажала. И до сих пор не уверена, что стоит привлекать к себе внимание сведениями о том, что я с Земли, а не с Длоэнирта. Уж точно не сейчас, не в такой обстановке… И не с ним.

Легко и спокойно пожала плечами и подняла голову:

– Вы же не будете утверждать, что мы вращаемся не в разных мирах.

Пауза.

И злое:

– Считаете я… принадлежу какому-то миру?

Угу, животному.

Но я легко удержалась от истеричной шуточки. С когтями и клыками не шутят.

Боже, ну что за напасть – служить чудовищу психологом? Я не знаю, сколько продолжается его заточение в таком виде, но такое ощущение, что он первый раз об этом разговаривает, застряв при этом где-то между стадией гнева и депрессией, и успешно проигнорировав свое право заявить о желании все исправить.

– Каждое существо принадлежит чему-то большему. Вопрос лишь в том, пользуется ли он возможностями этого большего или отрицает свою принадлежность.

– И вы? Вы тоже чувствуете себя частью чего-то? – спросил почти нормально, даже с любопытством.

Я?

Разорванная на части, непонимающая до сих пор, где я и должна ли я быть здесь… А раньше? Чему такому я принадлежала раньше?

Вздохнула – все-таки неожиданный поворот приобрела наша беседа.

– Честным будет сказать, что я ищу возможности для этого.

– Зачем?

– Затем, что быть человеком невозможно без соотнесения с миром.

Прочесть выражение его… хм, морды не представлялось возможным, но глаза вроде бы погасли и взгляд уже не был… таким злым.

– Интересные у вас были учителя, мэсси… – эту фразу я едва разобрала, настолько тихо и невнятно она была сказана. – Не думал, что в школе домоправительниц настолько хорошее образование.

– Моими учителями были книги, – сказала я правдиво. – Я люблю читать.

– Я заметил.

Смешок? Или мне показалось?

Чудовище… нет, не стоит так его называть даже мысленно. Вэй-ган Эрендарелл снова отступил в мрачный угол, а потом нажал на какую-то панель и, не прощаясь, скрылся за ней.

Из меня как-будто вынули стержень.

На ослабевших ногах я едва добралась до кресла и грузно рухнула на него, испытывая ужас, смятение и непонимание произошедшего.

В голове опять крутилось множество вопросов, но, похоже, не на все я получу ответы прямо сейчас… Что ж, я научилась радоваться мелочам. Например тому факту, что зловещий призрак обрел форму, и, похоже, не собирается ни есть меня, ни выгонять.

А с остальным разберемся.

Я все-таки вызвала служанку и попросила горячий чай, а затем приступила к чтению, справедливо рассудив, что книга у меня может быть лишь во временном доступе – и весьма ограниченном.