В ясном безоблачном небе плавно кружатся денежные купюры: американские доллары, английские фунты, китайские юани, безродные евро и российские рубли. Последние легко и беззаботно порхают наравне с другими валютами. Они давно перестали быть деревянными, к тому же намного легковесней остальных. Пространство наполняется приятным для слуха бумажным шелестом. Слышатся чарующие звуки медленного вальса.
Вслед за звуками в подсознание просачиваются чудные запахи ландыша и земляники, как бывает в элитном сортире, когда один посетитель распыляет в кабинке освежитель воздуха, а другой выдавливает на ладони ароматизированный гель для мытья рук.
В следующее мгновение астральный эфир наполняется аппетитными ароматами. Перед мысленным взором неспешно проносятся изысканные кулинарные шедевры мишленовских поваров: фуагра с чёрными трюфелями и кисло-сладким соусом, лобстеры в кленовом соусе, устрицы с лимонным соком, в огуречном желе и запечённые с соусом шампань. За холодными закусками следуют горячие: кролики в соусе сальморехо и «по-лигурийски», куриные грудки «по-испански», курица «по-тоскански», котлеты «по-каталонски», телячья печень «по-лионски», говядина в вине «по-флорентийски». За мясными деликатесами проплывают рыбные: норвежская сёмга с котлетками из красной чечевицы, феттучине с лососем в соусе из сыра с голубой плесенью, лососина с хрустящей корочкой из пармезана и с икорным соусом, форель, запечённая с овощами и сыром камамбер, речная форель в листьях хрена, форель солёная с коньяком. Под конец – классика французской кухни – петух в красном вине.
Какой-нибудь заслуженной российской пенсионерке, всю жизнь проработавшей уборщицей в средней общеобразовательной школе или продоившей коров в образцово-показательном совхозе «Красный лапоть», столь соблазнительные гастрономические лакомства не увидеть даже в предсмертной агонии, не то чтобы попробовать при жизни.
Да что там уборщицы и доярки! Ударники труда и передовики производств обоих полов, включая потомственных шахтёров и учительниц старших классов, прожившие большую и лучшую часть своих жизней в стране, где не было секса, до недавнего времени даже не подозревали о существовании таких экзотических блюд.
Что могли увидеть в предсмертном бреду рядовые строители коммунизма? Картошку с маргарином, варёную студенческую колбасу «Собачья радость», традиционные щи из кислой капусты с обглоданными костями старой переставшей доиться коровы, кашу из прогорклой гречневой крупы… Конечно, в столице по праздникам и на поминки те, кто посмекалистей, готовили салат «оливье», заправленный самодельным майонезом. Но в российской глубинке довольствовались продуктами со своих маленьких огородиков. Только палёной водки и солёных огурцов хватало в избытке. Впрочем, даже с водкой случались перебои.
Сознание идейных советских борцов перемещалось в потусторонний мир ещё при жизни измученных непосильными трудами тел. Скорее всего, в свой последний час они приближались к обещанному безбожному раю с чувством исполненного долга. Им не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые во лжи и нищете годы, их не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое. Умирая в горячечном бреду, они могли гордо сказать: «Вся жизнь и все силы отданы самому главному в мире – борьбе за освобождение человечества!» Воспалённое угасающее сознание успевало в последний миг зафиксировать колонны самоотверженных энтузиастов со счастливыми улыбками на лицах и портретами бородатых основоположников в руках. Порой всплывали и исчезали странные обрывочные образы, окрашенные в кроваво-красные цвета. Может быть, некоторым романтическим идеалисткам виделось, как они совокупляются с трезвыми пахнущими тройным одеколоном мужчинами в отдельных квартирах со всеми удобствами, в то время как на кухне чайник кипит на не засраной соседями газовой плите. А мужики в свой последний час, наверняка, били фашистов и получали ордена из рук самого Генсека.
Такие вот странные были люди. Не для себя старались, а во благо Отечества. Жизней не жалели и неустанно трудились для светлого будущего грядущих поколений. Ждали, терпели, верили, но так и не дождались. На смену героям войны и ударных пятилеток пришли реформаторы и в течение нескольких лет Отечество разграбили. Потом, убоявшись бунтов, опомнились. Пообещали забитому народу ещё более светлое будущее и неуклонный рост ВВП. Когда же ВВП окреп на фоне полного упадка производительных сфер экономики и заручился поддержкой военных, верховные правители сформировали касту неподсудных. Кое-кого даже провозгласили пожизненными сенаторами. Остался последний шаг – объявить высшие должности наследственными. Вот тогда для них точно наступит светлое будущее. Народ всё стерпит, потому что приучен безмолвствовать. Несогласным будет предоставлен демократический выбор: безропотно приспосабливаться или вольно подыхать с голоду под громогласные звуки бравурных речей высокопоставленных политиков и восторженные комментарии ангажированных политологов. Так что наследники пламенных революционеров, выживших во времена партийных чисток, заветы предков не попрали, но окончательно зациклились на второй фазе развития либидо. По Фрейду, если ребёнок в младенчестве получал ограничение в сосании груди или был пресыщен им, то у взрослого формируется так называемый оральный характер: ненасытность, жадность, требовательность, неудовлетворенность, настойчивое требование симпатии к себе, раздражительность.
Вот бы узнать об околосмертных переживаниях народных вождей, которые подвели богатейшую в мире страну на край пропасти. Тех самых, горячо любимых и почитавшихся за богов, начиная со шкодливого изувера Ленина и его сподвижников по революции 1917 года. Интересоваться трансцендентальной рефлексией их последователей опасно. Как бы не упекли, куда не хочется. И всё-таки любопытно, какие кошмарные видения промелькнули перед смертью в голове, например, Никиты Сергеевича Хрущёва. Впрочем, шизофренические галлюцинации этого исторического деятеля, как и других выходцев из грязи в князи, заслуживают более пристального изучения на всём их жизненном пути с начала и до конца. Но забитым простолюдинам в эти опасные казуистические дебри лучше не лезть. Чего доброго пришьют третью часть статьи 354.1.
Большой интерес у простых людей, живущих от зарплаты до зарплаты, также вызывает ментальный процесс перековки бывших правоверных советских коммунистов в новоявленных буржуев. Кто-то скажет, что нашёл в себе мужество признать роковые политические ошибки дедов и отцов, но при этом скромно умолчит о свих зарубежных особняках и детях, становящихся долларовыми миллионерами, не достигнув зрелого возраста. Никто не сознается в корыстолюбии, алчности и ненасытной жадности, превзошедших мыслимые пределы. Впрочем, о сокровенных помыслах золотых наследничков профессиональных расхитителей общенародного достояния, личная жизнь которых сокрыта непроницаемой завесой семейной тайны, тоже лучше не сообщать, дабы не обидеть кого. Зато можно предположить, что видят в конце жизни современные бабловеды и функционеры, выбившиеся в незначительные местные начальники. За них не посадят.
На карте вин и сладких десертах банальные фантасмагории несостоявшегося покойника, похожего на знаменитого французского артиста, иссякли.
Удивительно, что образы изысканных кулинарных шедевров возникли в его очухавшемся сознании в последнюю очередь. Обычно здоровый мозг сначала акцентирует внимание на еде и только после насыщения желудка переходит к неудовлетворённым эротическим фантазиям: женщинам и прочим удовольствиям. Только возбуждённый мозг альфа самца способен нарушить традиционную последовательность видений. В больных мозгах новоявленных могущественных властелинов рисуются иные картины. Сначала трубят фанфары, оповещая о триумфе обладателей роскошных служебных кабинетов, звучат бурные и продолжительные аплодисменты, раздаются крики «Ура»! Потом проходят толпы восторженных почитателей, подобострастных прихлебателей и униженных безысходной нуждой просителей, в основном, пенсионеров. Преданных сторонников сменяют поверженные противники, томящиеся в исправительных лагерях и тюрьмах или болтающиеся на виселицах. Только в самом конце возникает эротический символ в виде натурального, чаще абстрактного фаллоса, утверждающего не физическую мощь, в том числе сексуальную, а социальную значимость обнаглевшего властолюбца. У функционеров, спятивших от осознания собственного величия и безнаказанности, он обычно является в виде высоченной башни, нагло вздымающейся над рассыпающимися от ветхости или изуродованными бездарной реконструкцией старыми архитектурными ансамблями родного города. Как говорят в народе: «Где родился, там и напакостил».
