«Ты завтра утром подойди к ней, обними и скажи, что сильно ее любишь, что даже хочешь научиться молиться, и увидишь, какой счастливой она будет».

Жабыч мог бы мне этого и не советовать, но наш разговор привел к неожиданному открытию.

«Значит, счастье – это когда любишь?!»

Жабычу понравилось мое умозаключение. Как – то спросил бабушку, кто меня сильнее любит. Она ответила: любовь не измеряется. Если человека любят, то его любят и никогда не разлюбят.

«Жабыч, ты счастливый?!»

Послышалось теплое урчание, похожее на солнце, выходящее из – за туч.

«Ты в моем сердце».

Кроме того, что я теперь точно знал, что у Жабыча есть сердце, меня тронули его слова, потому что со мной еще никто не разговаривал так чистосердечно и начистоту. Все считали, что я еще маленький и ничего не пойму. Странные взрослые.

Жабыч прав: мы, дети, всё впитываем в себя. Вот у папы странная походка, у него всегда руки за спиной, будто он не знает, куда ему их девать. Мама достает, что так ходить неприлично, потому что он занимает важное положение. Папа соглашается, улыбается маме, но ничего не меняет. Я научился копировать папу, я же его сын. Еще был случай, когда я второпях надел разные носки. Мама увидела, засмеялась, всплеснула руками: «Весь в папу!»

И я понял: папа также, когда торопится, ходит в разных носках.

«Какое же большое у меня должно быть сердце, если я всех люблю».

«Оно у тебя доброе».

Замечание Жабыча поразило.

«Разве сердце может быть злым?»

«Да, – уверенно заявил Жабыч, – если в нем нет любви».

Когда бабушка укладывала меня спать, я ей сказал, что очень ее люблю. Она поцеловала меня в макушку.

– Что я буду делать, когда ты умрешь? – по щекам потекли слезы.

Бабушке понадобилось время, чтобы прийти в себя.

– Будешь жить, – уже спокойно ответила она.

– Как можно жить без тебя? – никак не успокаивался я.

Бабушка погладила меня по голове, потом прижала к груди.

– Нежданчик, – прошептала она с нежностью. – Я всегда буду с тобой. Просто, когда умру, стану невидимой, но ты всегда будешь чувствовать, что я рядом.

– Правда? – не поверил я.

– Конечно, – заверила она, еще раз целуя меня в макушку.

Жабыч также пожелал мне сладких снов и дал совет:

«Никогда не бойся любить!»

Папа считает, что в шесть лет надо не только отвечать за свои поступки, но и понимать, что необдуманными действиями я навожу в семье хаос. Мама как – то в сердцах воскликнула:

– У Тобиаса нет таланта к покою, – она беспомощно развела руками. – Бабушка права: он ветер!

Ветер – это когда ты все делаешь не по правилам. Взрослым, как и Жабычу, лишь читать мораль. Толком объяснить ничего не могут. Для начала бы понять, что такое хаос, если он провоцирует семейное землетрясение. Я прочитал в занимательной энциклопедии «Всё обо всём». Оказывается, внутри Земли накапливается раскаленная магма. Она может там собираться столетиями, пока не найдет щели, через которые вырывается наружу и взрывается.

Жабыч утверждает: «Человеческая жизнь – сплошное землетрясение». У папы иное мнение: «Семейная разборка – нервный выброс плохих эмоций».

Маму послушать – наша семья вечно в проблемах. Квартира в ипотеке, не знаю этого слова, но осознал, прочувствовал – оно нехорошее. Его боятся, особенно если вдруг не будет хватать денег. Бабушка утверждает, что они обычно заканчиваются в самый неподходящий момент.

С каким бы я вопросом ни обратился, слышу одинаковое:

– Тобиас, не приставай. Не видишь, у нас трудности?

– Какие?

Я обязан знать, какие дома сложности. Я же часть семьи. Вдруг смогу чем – то помочь.

– Тебе еще рано знать взрослые проблемы, – голос мамы сухой и неприветливый.

Его можно заменить одной фразой, которую она при бабушке не произносит: «Не приставай!» или «Отстань!» Мне не нравится, что мама все время пытается меня «отфутболить» от решения домашних проблем.

Я встал в позу. Так папа маме говорит, когда у него не получается куда – то с ней сходить, особенно в ее любимые магазины. «Милая, ну не надо сразу вставать в позу». Папа вообще считает, что все проблемы у нас придуманные. Какие могут быть трудности, если есть я – Тобичелли. Вот если бы меня не было… но мама папу перебивает и утверждает, что мое появление – это исключительно ее заслуга.

– Я – божий дар! – заявил я однажды родителям.

Мамины серые глаза впились в меня как крючки. Она очумела от моего утверждения и растерялась, не зная, как ей реагировать

– Что ты сказал?

Мама напряглась, наморщив лоб, будто боялась, что я признаюсь, что разбил ее любимую кружку, что папа подарил ей на Восьмое марта, или что взял и распшикал ее духи. Один раз я пшикнул их на себя, маме почему – то это сильно не понравилось. Она отчитала меня, я не понимал за что и обиделся.

– Я – божий дар! – более твердым голосом повторил. – Не ругайтесь!

– При чем здесь божий дар? – мама недоуменно смотрела на меня.

– Разве не я ваш спаситель от проблем? – с пафосом поинтересовался я.

Мама, когда теряется, лихорадочно ищет поддержки у папы, но он, улыбаясь, молчал.

– Нежданчик, – бабушка даже очки надела, чтобы лучше меня разглядеть. – У мамы не проблемы, а неправильно организованные хлопоты по домашнему быту. Мама научится с ними справляться, а ты – наше спасение.

Папа, чтобы успокоить маму и не дать ей преждевременно взорваться, зажигает свечи, покупает красное вино, называет маму «лучиком».

– Тобичелли, женщины, они те же маленькие капризные девочки, любят, чтобы о них красиво говорили.

Я запоминаю все, что говорят взрослые. По бабушкиному рецепту, чтобы обезопасить семью от Везувия (это такой большой вулкан, засыпавший красивый римский город Помпеи), надо всегда всем собираться за семейным ужином.

Но я о хаосе. Почему взрослые так его боятся? Удивительное дело, но его может спровоцировать даже такая мелочь, как раскиданные игрушки или недомытая тарелка. Все потому, что мама вернулась домой чем – то недовольная, чаще зарплатой отца. Я приучен к порядку, потому что «порядок дома – гарантия спокойствия и семейной стабильности», поэтому посуду моет папа.

МИР – самый важный пункт семейного благополучия. Папа – юрист, и он за то, чтобы в доме царили традиции и правила. Домашние обнимашки и целовашки – они для семейной гармонии и лекарство от семейной грусти.

Я отвлекся, объясняя приятности.

Хаос дома наступил, когда воспитательница детского сада пожаловалась маме на мое поведение.

«Оно очень деструктивное!»

В энциклопедии «Всё обо всём» я не нашел этого странного слова, от которого у мамы начались приступы волнения.

– Матео, с тех пор как Тобиас связался с этим Матиасом, начались проблемы.

Если бы меня спросили, что именно провоцирует хаосы, – не задумываясь, ответил бы: «Запреты!» Все они построены по одному принципу: не сделаешь – не получишь. Это вызывает недовольство у той половины, которая «не получит».

Жабыч уверен, что постоянно заставлять ребенка неверно, можно добиться эффекта домино. Он еще что – то мудреное сказал, что вызвало у меня уважение. Когда я достал любимую энциклопедию из книжного шкафа, Жабыч возвышенным голосом заявил, что передо мной хранилище старинных свитков о человеческих радостях и страхах.

«Жабыч, это же книжный шкаф!»

«Придет время, ты поймешь, что это именно хранилище».

Спорить не стал: запомнил. Когда папа увидел меня с книгой и задал странный вопрос, что я делаю, с гордостью ответил: – Читаю старинный свиток о человеческих страхах!

Кажется, даже папины очки удивились.

Вернемся к хаосу. Он, оказывается, возник из – за Матиаса, потому что из – за него мое поведение детскому садику показалось «деструктивным».

Бабушка как – то постаралась маме растолковать причину моей «деструктивности».

– Элия, чего ты хочешь от Нежданчика, если он у нас «пеликанчик» (так называется наша группа в детском саду).