Младший лейтенант Науменков со старшинскими выводами полностью согласился, тем более, карту он помнил: находящийся западнее Цемдолины мост и на самом деле был единственным в этих краях. Потому и охранялся со всем тщанием, поскольку стратегический объект, одна из главных транспортных железнодорожных артерий, ведущих в Новороссийск. Судя по обилию вокруг оплывших разнокалиберных воронок и поломанному лесу на ближних подступах, какое-то время назад наша авиация старательно пыталась его разбомбить, но до конца дело так и не довела, хоть на дне балки и валялись какие-то искореженные обломки, видимо, все, что осталось от упавшего вниз вагона и нескольких платформ. Да и с зенитным прикрытием у фашистов все обстояло серьезно, помимо замеченной разведчиками батареи, мост охранялся еще и истребителями, готовыми немедленно вылететь с аэродромов под Анапой и Крымской.

— Как думаете поступить, товарищ старшина? Подберем местечко поукромней, затаимся да подождем подхода наших?

Левчук отрицательно мотнул головой:

— Нерационально, тарщ младший лейтенант. Предлагаю разделить группу. Вы с вашими бойцами останетесь у моста, присмотритесь и прикинете, как его лучше после прохождения колонны уничтожить. Главное, зенитчиков с гарнизоном охраны нейтрализовать и связь нарушить, чтоб авиацию вызвать не сумели, а уж дальше или сами рванем, или наши бомбардировщики помогут. А я с ребятами вдоль шоссе прогуляюсь, тоже осмотрюсь, да место, где с товарищами партизанами на контакт выйти, подберу. Вернемся вместе с ними.

Согласен, — практически не раздумывая, кивнул Науменков. — Сам хотел подобное предложить, только думал, что в немецкий тыл мы пойдем. Хотя, вы правы, старшина, вам местность лучше знакома, так что спорить не стану. С радистом как решаем?

— Радист однозначно с вами, у партизан своя связь имеется, как только встретимся, свяжемся, частоты и позывные я помню. Ну, вроде все, что хотели, выяснили, возвращаемся?

— Да, все. Ползите следом, я первым.

Удалившись метров на двадцать, отряхнулись и поднялись на ноги — теперь их уже нельзя было разглядеть от моста, поскольку разведчики расположились в неглубоком овраге. Науменков неожиданно придержал морского пехотинца за плечо, пошел рядом:

— Кстати, старшина, спасибо!

— За что, тарщ лейтенант? — искренне не понял тот.

— Да за то, что с собой взяли, а то засиделись мы на плацдарме, честное слово! Я уж сколько раз к товарищу Кузьмину обращался, а он все ни в какую: сидите, мол, рано пока, навоюетесь еще. Вы, если что, не думайте, мы не подведем!

— Ну, так прав он, — пожал плечами Левчук. — Командованию всяко виднее. А в том, что не подведете, нисколько не сомневаюсь. Я, так уж вышло, от самой Москвы досюдова дотопал, и ничего, живой пока. Научился в людях разбираться. Так что и в вас, и в бойцах ваших полностью уверен, о чем товарищу капитану третьего ранга сегодня прямо и сообщил.

— А еще вопрос можно? — поколебавшись, решился десантник.

— Да хоть два, — хмыкнул старшина, поддернув на плече ремень пистолета-пулемета.

— Я про бывшего вашего командира спросить хотел, про товарища старшего лейтенанта Алексеева. Что он вообще за человек?

— Так вы ж с ним совместно воевали? — деланно удивился Левчук, скрыв улыбку: в том, что мамлей рано или поздно об этом спросит, Семен Ильич не сомневался. — Вон, сколько егерей побили.

— Воевать-то, понятно, воевали, — кисло согласился Науменков. — Недолго, правда, да и с егерями нам помогли, сами ведь знаете. Вот только встретились мы как-то нехорошо — я ж ему сперва сапогом в бок заехал, а после так и вовсе едва не застрелил, как фашистского шпиона. Хорошо, товарищи его вовремя признали. Вот только поближе познакомиться нам так и не удалось, времени не было. Так, поговорили немного.

— Сапогом? — на сей раз Левчуку не пришлось разыгрывать удивление. — И вы, тарщ младший лейтенант, после этого еще живы? Свезло.

— Это в каком смысле свезло? — искренне не понял тот.

— В таком, что Степа в подобной ситуации обычно или сразу ножичком кидается — он в этом деле большой мастер, сам видал, — или стреляет. Ладно, шуткую я, тарщ младший лейтенант. А какой он человек? — старшина ненадолго задумался. — Надежный, опытный и непредсказуемый, наверное, так. Но, самое главное, на него в любой ситуации однозначно положиться можно, в том у меня ни малейших сомнений не имеется…

— Это точно не наши, рановато, — сообщил замаскировавшийся в придорожных кустах старший сержант Баланел, проводив взглядом последний прошедший по шоссированной дороге грузовик. — Между прочим, уж вторая колонна за неполный час. И все в нашу сторону. Готовятся фрицы к чему-то?

— Готовятся, — не стал спорить Семен Ильич. — Видать, снова собираются на плацдарм навалиться. Только и на этот раз ничего им не обломится, когда уходили, я краем уха слыхал, что нам еще войск подбросили, причем с артиллерией. Так что не переживай, Никифор, найдется, чем гадов встретить. Да и вообще, забыл, зачем мы здесь? Вот встретим наших, да наведем бомбардировщики, поскольку и рация имеется, и ракет сигнальных полно. Так что, нехай себе кучкуются поближе к передовой, нашим же проще будет всех разом накрыть.

— Да я и не переживаю, с чего бы вдруг? — фыркнул Баланел. — Мне того, что командир наш в прошлый выход рассказал, достаточно. Сказано, что к следующей весне Бессарабию от румына освободим — значит, так тому и быть. Я ему, тарщ старшина, отчего-то сильно верю. Долговато, конечно, ждать, но что уж тут поделать, товарищу старшему лейтенанту виднее.

Искоса взглянув на старшего сержанта, Левчук негромко произнес:

— Да и я ему тоже верю, Никифор. Вот только ты про тот разговор поменьше болтай, добро?

— А я и не болтаю, — пожал плечами разведчик. — У меня кроме вас с ребятами, других знакомцев-то и не имеется, не сошелся как-то. Да и к чему? Мне и вас хватает. А почему сейчас про это вспомнил? Так скучаю по своим сильно, вот почему…

— Все скучают, — буркнул старшина. — Ладно, после поговорим — вон, гляди, снова кто-то едет. Про опознавательные знаки помнишь?

— Так точно, у мотоциклистов, которые первыми идут, на левом плече бинт намотан, у остальных бойцов — тоже. На броне танков и броневиков — белая полоса поперек корпуса, грузовики никак не помечены. Правильно?

— Правильно, наблюдай дальше. Через полчасика пришлю Аникеева, сменит тебя, перекусишь. Держи бинокль.

Кивнув, старший сержант поднес к глазам бинокль, провожая взглядом очередную проходящую по укатанной грунтовке колонну. Вслед за парой мотоциклов передового дозора проехал, хлопая траками, полугусеничный бронетранспортер, за которым потянулись, выдерживая положенную дистанцию, тентованные грузовики — один, другой, пятый… не меньше десятка. Замыкал колонну приземистый легкий танк, командир которого, видимо, чтобы не париться в боевом отделении, на полкорпуса торчал из башенного люка.

Прикинув, сколько пехотинцев может разместиться в кузовах, Никифор мысленно присвистнул: похоже, прав Левчук, готовят фрицы что-то, определенно готовят! Нужно бы командованию про переброску войск доложить, вот только радиста товарищ старшина отчего-то с десантниками оставил, не захотел с собой тащить. Хотя Семен Ильич — человек опытный, раз так поступил, значит, имел на то основания. Да и задача у них нынче другая, не за фашистом следить, а помочь партизанам немецкую оборону прорвать, с нашими на плацдарме соединиться. Значит, будем и дальше ждать, поскольку товарищ старшина прав, другой дороги тут не имеется…

30 км до Новороссийска, 15 февраля 1943 года, день

Километров с восемь удалось проехать без приключений и ненужных встреч, после чего передовой дозор доложил, что обнаружил впереди немецкую гаубичную батарею. Не в том смысле, что развернутую и готовую к стрельбе, а остановившуюся по какой-то надобности на обочине. Тормозить колонну не стали, поскольку это выглядело бы подозрительно, проехали, сбросив, как того и требовала ситуация, скорость, мимо.