— Ра’с, — обеспокоенно шепнул у него за спиной Кон. Тим мотнул головой, не обращая внимания.

— Я так много узнал за сегодняшний вечер. — Лютор перевёл взгляд на клона, улыбаясь уголками губ и хитро щурясь. Его гордыня казалась Тиму неуместной и глупой. — Я ведь всему миру могу о вас рассказать.

Тим снова взглянул на него, так же снисходительно, как он сам пару минут назад, и улыбнулся:

— Ты думаешь, ты что-то узнал? О, ты ничего не знаешь о нас, Лютор. — Он улыбался всё шире, почти чувствуя, как улыбка его становится жуткой. — А там, куда мы посадим тебя, у тебя не будет возможности раскрывать миру глаза.

— Ни одна клетка мира не удержит меня. — Лекс всё ещё смотрел на Кона. Он видел его впервые и, похоже, теперь гадал, послушается ли Кон его команд.

— Продолжай так думать. — Тим тихо хмыкнул и обратился к Джейсону: — Уведите его в волчью яму.

Он хотел, чтобы Лютор жил. Жил, но страдал в заточении и темноте. Гнил там, пока ему не начнут являться призраки всех, чьи жизни он забрал или разрушил. И умер, забытый, ничтожный, пленённый тем, кого хотел растоптать.

Он не заслуживал ничего другого. И когда Тим взглянул на него в последний раз — буквально на мгновение — мир снова охватило зелёное пламя.

Он был на правильном пути. И не было ничего лучше этого чувства.

Лютор оказался в волчьей яме, а его деньги — те, которые не смогли арестовать американские и швейцарские банки (потому что ничего не знали о них) — Тим распределил между благотворительными и экологическими организации, но присвоил добрую половину Лиге теней. Это было и необходимостью, и необходимым злом: чтобы защищать мировое равновесие, тени должны были быть хорошо экипированы и обучены. Деньги Лютора были кровавыми. Но даже их можно было потратить на причинение добра.

Пока принадлежащие Лютору компании и организации ликвидировали, а в телевизорах граждан Америки один за другим мелькали новые и новые предвыборные ролики, Стефани Браун выжидала, затаившись в особняке Уэйнов. Тим вырезал последнюю статью, в которой упоминалась Спойлер, и спрятал её в одну из папок с данными о супергероях, приписав сбоку, что это было её последнее дело.

Баклажановая девушка решила не возвращаться на улицы. Она решила занять место Лоис Лейн.

В день выборов Тим ждал звонка. Готэмская тень, дежурившая тогда в подвале особняка Дрейков, позвонила ему в полдень. В Готэме была глубокая ночь, но Стефани, кажется, именно этого и ждала.

Тим как раз закончил тренировку с Коном, и теперь вытирал пот полотенцем, когда телефон зазвонил. Он снял трубку, прижал её к щеке плечом и подобрал брошенные бо, глядя, как Кон устало валяется на матах.

— Серьёзно? — раздалось в трубке. — Серьёзно, Ра’с? — в голосе Стефани слышались и возмущение, и разочарование, и обида.

— Серьёзно что? — Тим вернул оба бо на положенные им места, снова взял телефон в руки и прислонился спиной к стене.

— Ты говоришь со мной по телефону? Я рассчитывала, что ты поднимешься из этой штуки сам, в клубах дыма и сверкая зелёными глазами, — протянула Стефани, глухо постучала по чему-то и охнула. Видимо, ушибла руку о каменную крышку саркофага.

— Мисс Браун, за сотню лет у меня было несколько возможностей научиться пользоваться телефоном, и упустить их я не мог. — Он прикусил щёку.

— Ну, конечно, — фыркнули в телефоне.

— В любом случае. — Тим помолчал, подбирая слова. — Поздравляю вас, мисс Браун, вы докопались до правды. Кажется, ничего из того, что со мной происходило до Лиги теней, от вас не ускользнуло.

— Думаю, за эту статью мне дадут Пулитцера. А тебе Нобелевку за старательное строительство мира во всём мире, — отозвалась на другом конце Земли Стефани. Тим закрыл глаза, представляя себе мир, который знает тайну Ра’с аль Гула, и невольно испугался. Всё, что он строил с таким трудом, могло пойти крахом.

— Во-первых, мисс Браун, вашей статьи о Люторе уже достаточно для получения Пулитцера, — начал он. — Во-вторых, мне не нужна Нобелевская премия. — Он потёр переносицу. — А в-третьих… Мисс Браун. Весь мир думает, что я экологический террорист. Это играет мне на руку, потому что так никто не замечает того, что я делаю на самом деле. Если вы напишете эту статью, мисс Браун, и расскажете миру, кто я, что мной движет, и чего я хочу… если вы расскажете слезливую историю о мальчике, вдохновившемся Суперменом, миру, то всё, что я сделал, будет напрасно. Я больше не смогу действовать скрытно. Люди перестанут друг другу доверять. Правда заставит их сомневаться в собственных дружеских и дипломатических отношениях, и мир во всём мире рассыплется, как карточный домик. — Он замолк и облизнул губы. Стефани молчала. — Сейчас судьба мира в ваших руках, мисс Браун, — договорил он, отсоединился, прижал телефон к груди и закрыл глаза, моля богов и демонов, помогавших ему, остановить новую «Лоис Лейн».

Потом он сделал глубокий вдох. И такой же выдох. И ещё вдох-выдох. Открыл глаза и посмотрел на Кона, распластавшегося на матах. Вздохнул, шагнул к нему, растянулся рядом и закрыл руками лицо.

***

Статью Стефани Браун так и не опубликовала. Она продолжила серию прекрасных статей материалом о Джоне Генри Айронсе, победившем в тот день на выборах и ставшем первым чернокожим президентом Соединённых Штатов Америки.

Тим ликовал так же, как ликовала Америка. Джон Генри Айронс был лучшей кандидатурой на пост президента после всего, что успел сделать за столь короткий срок Лютор.

И он же был тем, чьи идеи совпадали с идеями Лиги теней. А значит, его планы, составленные Тимом ещё в далёких восьмидесятых, продолжали уверенно воплощаться в жизнь.

— Ты выглядишь счастливым. Кажется, я тебя никогда таким и не видел. Вечно ходишь мрачный, как фильмы Хичкока. — Кон прижимался к его спине и осторожно целовал в скулы. — Не может быть, что тебя так радует Лютор у нас в подвале.

— Меня радует, что он мне больше не мешает. — Тим склонил было голову набок, закрывая глаза, и вдруг замер. У Кона было что-то с голосом. Он дрожал, едва различимо, но очень заметно для того, кто был влюблён в этот голос каждой частичкой своего тела, включая барабанные перепонки. Дело было не в возбуждении или усталости.

Это было что-то другое.

Тим ловко развернулся в объятиях Кона и посмотрел ему в глаза. И увидел в них усталость и тревогу.

— У тебя сосуды в глазах полопались, — тихо заметил он, поднял руку и погладил Кона по щеке. — И мешки под глазами, как у меня.

— Нет, о таких, как у тебя, я даже и не мечтаю, мистер Панда. — Клон тихо рассмеялся, покачал головой и очень быстро, на одном выдохе, произнёс: — Лютор не даёт мне спать по ночам.

Тим вскинул брови.

— Не может быть, что тебя так нервирует Лютор у нас в подвале.

— Не совсем. — Кон замялся, отодвинулся от него слегка и взял за руки. — Ты же помнишь, что у меня начали развиваться способности, как у Супса? — Он дождался, пока Тим кивнёт. — У меня и суперслух появился. И я постоянно слушаю, что в крепости происходит, чтобы быть готовым к опасности, да и тренируюсь так. — Он замолчал, виновато потирая затылок, и не говорил больше, пока Тим не толкнул его, мягко, коленкой по коленке. — Короче, Лютор, похоже, в курсе, что у меня должен быть суперслух, и когда он не спит, он только и делает, что треплется, рассказывает, что у тебя всё равно ничего не получится, что ты злой, и вообще, и что я должен ему помочь… — Кон поморщился. — Это как чёртик, сидящий на левом плече.