Литмир - Электронная Библиотека

Когда в голову лезут особенно мрачные мысли о будущем, ты откидываешь барабан револьвера и убеждаешься, что все его каморы заняты патронами. Рано или поздно курок будет взведен, оружие поставлено на боевой взвод. Никому не дано знать, что произойдет в следующее мгновение. Так что, наслаждаясь покоем, будь готов устремиться в неизвестность, как выпущенная из ствола пуля.

Чем занять себя до этих пор? А просто жить. Пока это занятие не надоест до смерти.

Глава 6

Хозяин-барин и его челядь

Отправив охранников прибирать в доме после вчерашней попойки, Макс Мамотин еще разок прошвырнулся по своему наделу, дабы направить трудовой процесс в нужное русло. Неодобрительно понаблюдав, как один из работяг возится с кучей раствора, он покачал головой:

– Ты!.. Как тебя там?… Ванька?… Кончай сачковать, Ванька. Лопата у тебя маленькая. А замес нужно производить нормальной, совковой…

– Так я это… – тоскливо возразил работяга. – Иначе привыкший.

– Звездеть ты не по делу привыкший, Ванька. Отойди-ка. Вот, смотри и учись, пока дядя Макс живой. – Он с лихим шорохом проехался лопатой по ржавому железному листу, поддел влажную серую кучу в разводах желтого песка, поднапрягся… еще сильнее поднапрягся… и сердито бросил неподатливый инструмент. – Понял?

– Оно да, конечно, – неуверенно согласился работяга, дожидаясь, когда бледный парняга с полными карманами денег и дряблыми мышцами оставит его в покое.

Ждать пришлось недолго. Брезгливо зажевав внутрь свои яркие губы, Мамотин отправился дальше – показывать и поучать. Он желал, чтобы его участок был как можно скорее обнесен неприступной кирпичной оградой. Высотой в два с половиной метра. По всему периметру. Потом дом, гараж, бассейн. Все как у людей.

Если бы Макс знал, какие планы вынашиваются наверху в отношении облюбованного им поселка, он бы не думал, что делает такое уж выгодное капиталовложение. Но он находился в счастливом неведении. И из всех живущих на земле собою Макс Мамотин был доволен в первую очередь. Оттого в каждом его поглаживании выпуклого брюшка сквозила непередаваемая любовь и нежность.

– Это кто же тебе фингал нарисовал? – полюбопытствовал он, вальяжно приблизившись к телохранителям.

– Где? – притворился удивленным Суля, безошибочно нащупав желто-зеленое пятно на левой скуле.

– И ободранный какой-то весь, пошкарябанный, – недовольно продолжал Макс. – Не ты ли френда разукрасил, Комиссарбой?

Второй мамотинский охранник, урожденный Комиссарченко, отрицательно помотал щетинистой головой и выдвинул собственное предположение:

– Он отливать, наверное, ночью ходил. Или проблеваться. Или жидкая срачка на него напала. Вот и хрястнулся мордой в темноте.

На большее фантазии у Комиссара не хватило. Лично он часть вчерашней ночи посвятил именно этим проблемам. Всем сразу. Одновременно. Совсем измучился, стоя на четвереньках и спеша то наклониться вперед, то вовремя осесть в исходную позицию.

Суля версию напарника оспаривать не стал, а просто задрал голову и принялся внимательно разглядывать редкие белые мазки облачков на небе. Не мог же он пожаловаться шефу, что его с утра пораньше отметелил мимоходом какой-то хмырь в задрипанных джинсах!

– Ну-ну, – хмыкнул Макс, понаблюдав за телохранителем. – Ладно, понедельник – день тяжелый, согласен. Но сегодня – чтобы ни в одном глазу! – Он сжал руку в кулак и поднял ее повыше, чтобы обоим телохранителям было хорошо видно. – Я сейчас хэв май брэкфест и гоу ту зе офис. Рабочая неделя начинается. Вы – на хозяйстве. Пролетариев погоняйте, и вообще! И чтобы джип к моему возвращению блестел как новенький! Я ради такого счастья в город своим ходом доберусь.

Красноречивые взгляды Сули и Комиссара говорили о том, что они тоже хотят в город, очень. Да только Макс не собирался пускать строительство на самотек.

– Держите мани-мани, – задушевно сказал он, извлекая из кармана шортов пригоршню смятых купюр, которые должны были подсластить охранникам пилюлю. – Это зарплата за прошлую неделю… а вот этого вам с Рокки хватит на продукты, с кирпичом и щебенкой… Считайте.

У Комиссара от напряжения весь лоб подернулся рябью. Камни грызть ему еще не доводилось.

– Зачем продукты с кирпичом и щебенкой, шеф?

– Ну не жрать же их вперемешку, – жизнерадостно загоготал Макс. – Еда отдельно, стройматериалы отдельно. Глядите не перепутайте, кутузовы… – Он опять засмеялся, отчего его подпрыгивающий живот целиком вывалился из шортов.

– Кирпич, значит. – Комиссар осторожно огладил череп, явно опасаясь поранить ладонь колючками.

– И щебенка, – добавил Суля. Выражение лица у него было такое, словно этот самый щебень насыпали в мешок, а мешком тем зарядили ему по затылку.

Настроение у Макса внезапно начало портиться.

– Щебенка и кирпичи, йес, – раздраженно подтвердил он. – Организуете по паре самосвалов, пока меня не будет.

– Где мы самосвалы возьмем, шеф? – В глазах охранников поселилась озабоченность непосильной задачей, поставленной перед ними.

– Где-где!.. – Макс кивнул на рабочих. – Народ поспрашивайте… На шоссе поголосуйте… Короче, меня это не колышет. Вернусь в конце недели – проверю. Так что бдите.

Отбросив с глаз жидковатую челку, Макс поволок шаркающие шлепанцы в направлении дома. У него всегда немного поднималось настроение, когда его удавалось подпортить окружающим.

* * *

– Темнит, гнида, – обиженно буркнул Комиссар, провожая шефа угрюмым взглядом. – И еще намекает: вы, мол, бздите тут… Сам бздит так, что не продохнуть!

– Хряк, он и есть хряк, – философски заметил Суля, быстрыми, точными движениями пересчитывающий деньги. – Оставил на пару раз выпить-закусить, жмот. А ему еще кирпич и щебень подавай!

Комиссар беспечно махнул рукой:

– Значит, оплатим по безналу… Потом… Когда-нибудь… Может быть… Гы-ы…

Парни заржали, и молодой оптимизм попытался вернуться даже к Суле, раздосадованному результатами утреннего поединка. Но от смеха щелкнула челюсть, заставив его поморщиться.

– Ты чего? – участливо спросил товарищ. – И бланш еще этот… Конкретный, прямо скажу, бланш.

– Ковбой тут у нас под боком объявился, – указал Суля кивком на соседний дом. – Борзый.

– Здоровье у него лишнее? – недобро удивился Комиссар и пообещал уверенно: – Отдаст. Хочешь, пойдем проведаем твоего ковбоя?

– Не к спеху… Вот Хряк свалит, тогда и включим мужика этого в программу культурных развлечений.

Комиссар поскреб темя и признался:

– Телки мне больше всяких мужиков нравятся.

– Смотаемся в город, – сказал Суля, продолжая глядеть на ненавистный ему дом, – снимем какую-нибудь соску на вечерок. – Он причмокнул губами.

– С нашими финансами телок только возле вокзала искать, – невесело констатировал Комиссар. – По полтиннику за штуку.

– Чем синеглазок немытых, так лучше пролетариат бесплатно трахать… Дрыном по хребтине. – Суля сплюнул. – Вот же паскуда этот Хряк! Сам оттягиваться в городе будет, а мы торчи теперь на стройке, как проклятые…

Парни никогда не испытывали к шефу того уважения, которое старательно изображали в его присутствии. Да и телохранителями их можно было назвать с большой натяжкой. В первую очередь оба являлись хранителями своих собственных молодых и здоровых тел. Хозяин мог бы ограничиться Рокки, но пес не умел приносить тапочки, а эти двое умели. И не только тапочки, но и любые другие предметы. Кроме того, смотрелись они достаточно внушительно, чтобы Мамотину в общественных местах не перечили и уступали дорогу. Живые двухметровые декорации обходились ему недешево, но за любые удовольствия приходится платить, будь то минет проститутки или холуйская улыбочка охранника.

Суля на улыбки был не очень щедр – фиксы, хоть и золотые, не слишком располагали к веселью. Были бы зубы в драке потеряны, а то…

В позднем отрочестве он задумал стать бандитом. Кличку себе придумал – Сулейман, собрал кодлу. Поначалу они только карманы алкашам чистили да у припозднившихся женщин сумочки отбирали, а потом и настоящее дело подвернулось. Завелся в округе один коммерсант, грек по национальности. Кафешку держал, пару чебуречных. К нему-то и вломились юные разбойнички в шапочках с прорезями для глаз. Он один дома был – бабы его с утра по своим бабьим делам разбежались. Наставили ребятишки на него две поджиги, один настоящий обрез и стали дознаваться, где деньги лежат. Грек сразу отдал штуку, а налетчикам показалось мало. Скрутили его проволокой, заткнули рот и приступили к пыткам. Например, утюг в ход пустили – тогда про этот способ даже анекдоты ходили. Потом ногти срывали плоскогубцами. А под конец стали убивать, потому что денег у грека больше не оказалось, а значит, и жить ему было больше незачем. Резали его ножами, найденными в кухонном шкафу, все по очереди. Плакали, блевали, но резали. На прощание дали друг другу разные страшные клятвы и разошлись по домам.

18
{"b":"7349","o":1}