В магазине при заправочной станции была большая очередь. Унылая девушка за прилавком в нелепой кепке оглядела людей, выстроившихся практически до входных дверей и обречённо вздохнула. В этот момент мать легонько и небрежно пихнула Марту в плечо тыльной стороной ладони, едва заметно ухмыльнувшись.

– Давай…

Марта словно по щелку пальца разразилась истерикой, из глаз брызнули слёзы. Она начала топать ногами и кричать что-то невнятное, что она устала, хочет есть, или может быть, в туалет. Потом что-то про игрушку, которую они забыли и должны срочно вернуться. Один за одним люди начали оборачиваться и шептаться. В конце концов кому-то пришло в голову предложить пропустить их без очереди. Даже не сказав спасибо, мать подошла к кассе. Марта перестала кричать, но по её лицу всё ещё текли слёзы. Она мельком глянула на девушку в кепке и стыдливо опустила глаза.

– Девяносто второй до полного. И Пэлл-Мэлл синий.

Женщина расплатилась и всё так же небрежно подпихнула Марту в сторонку.

– Стой здесь, никуда не отходи. Я в туалет.

Марта молча кивнула, а затем, не поднимая глаз, тихонько заговорила.

– А мы купим что-нибудь поесть?

Мать, которая в этот момент уже направлялась к туалету, остановилась и обернулась. Она посмотрела на Марту очень серьёзно. Уголки её губ опустились ещё больше обычного, а сами губы поджались. Это говорило о том уровне возмущения, когда мать не могла по каким-то причинам кричать, а до истеричного смеха было ещё пару ступеней.

– Чёрт, Марта. Ты ела недавно.

Мать резко развернулась и скрылась за деревянной дверью туалета. Продавщица бросила ей вслед осуждающий взгляд, а затем с сожалением посмотрела на Марту. Какое-то время девочка стояла, переминаясь с ноги на ногу, рассматривая заголовки на газетной стойке и что-то напевая себе под нос. Порывшись под прилавком, девушка протянула девочке леденец на палочке в цветной обёртке. Марта даже толком не разглядела, что ей предлагают.

– Мама не купит, – быстро ответила Марта.

– Это подарок.

Девушка продолжала держать конфетку на вытянутой ладони, пока наконец Марта не осмелилась её взять. Она радостно кивнула, прошептав “спасибо” и быстро убрала конфету в карман. Мимо быстрым шагом пронеслась мама, не сказав Марте ни слова. Та послушно побежала за ней, помахав рукой продавщице. На улице начал накрапывать дождь, и мать с дочкой, добежав до машины, быстро скрылись внутри, освободив место у колонки разнервничавшемуся мужчине на грузовике.

Винтажный кабриолет Порше мчался по просёлочной дороге, поднимая мутно-бежевые облака из-под маленьких колёс. Красный, некогда блестящий кузов теперь был покрыт слоем дорожной пыли. За рулём был молодой мужчина, лет тридцати. Густые русые волосы, которые он то и дело поправлял, щекотали его загорелый лоб. Рядом с ним сидела молодая девушка. Худенькая, задумчивая, она ловила взглядом яркие пятна цветов, слившихся в бесконечную бело-розово-фиолетовую полосу, которую автомобиль безуспешно пытался обогнать. Тщательно завитые и уложенные с утра длинные волосы девушки были любезно возвращены протестовавшим против скорости автомобиля ветром к своему естественному виду. Их ровный каштановый оттенок нарушали выгоревшие на солнце пряди. Большие серые глаза были по-прежнему очень выразительными, но никакой внимательный человек уже не разглядел бы в них ничего, что чувствует и знает девушка двадцати с лишним лет. Всё это умело пряталось за пышными ресницами, округлыми бровями и идеально ровными, искусно прорисованными стрелочками. На бледном лице девушки блуждало недовольство и прятались замазанные слоем пудры веснушки. Она безуспешно пыталась собрать волосы в хвост и придержать рукой. Мужчина смотрел на неё, широко улыбаясь, продолжая прибавляя скорость.

– Это не смешно, Фанни, – девушка отвернулась и уставилась на проносящиеся мимо кусты розового и фиолетового вереска.

Мужчина засмеялся. Его идеально ровные зубы раздражали девушку своей белизной. Где у него хоть один изъян, ей было совершенно непонятно. Ей хотелось злиться на него, но белоснежная улыбка не оставляла её странной вредности никаких шансов.

– “Фанни” по-английски значит смешно, – мужчина засмеялся ещё громче.

– Франсуа.

Он бросил на Марту очень серьёзный взгляд.

– Марта.

Затем Франсуа снова улыбнулся и погрузился в дорогу.

Через некоторое время машина остановилась у огромных ворот из кованого железа с гербом посередине. На овальном щите была изображена затейливая композиция, во главе которой красовался пеликан. Он смотрел куда-то вдаль и воображал себя орлом. Марта перевела взгляд на Франсуа, который ловко выпрыгнул из автомобиля и направился к воротам, чтобы их открыть. Он, конечно, мог просто посигналить, но в этом был весь Франсуа: не пользоваться привилегиями когда это уместно, и требовать их, когда это абсолютно неприемлемо.

– Маленькими, Поль и я перелезали через эти ворота и убегали в поле. Наш старый дворецкий никогда не мог нас догнать.

Франсуа остановился, обернулся и посмотрел на Марту.

– Представляешь?

Марта закатила глаза и улыбнулась.

– Ты очарователен, Франсуа. Просто скромное обаяние буржуазии. – Она посмотрела на него пристально, с любовью. – Самое скромное среди всей французской буржуазии.

Девушка перелезла на водительское сиденье и включила передачу. Автомобиль медленно покатился во двор. Франсуа закрыл ворота, догнал Марту и с той же лёгкостью запрыгнул на пассажирское сиденье. Они заехали внутрь.

– Давай кружок вокруг фонтана, – лицо Франсуа озарила по-детски широкая улыбка. Сердце Марты трепетно забилось. Она слышала столько рассказов об этом доме, что, казалось, сама тут была уже тысячу раз. Вот тот самый фонтан. Сколько раз она она видела его на фотографии. Вот светловолосые мальчишки бегают вокруг и брызгаются друг в друга водой. Вот клумбы с ароматными нежными цветами. Изгибы лабиринта из кустарников. Статуи, украшающие фасад дома – обнажённые нимфы в разных позах, кокетливо ничего не прикрывающие тонкими струящимися тканями. Она видела всё, что рассказывал Франсуа, как будто сентиментальный старый фильм о любви и о детстве. Всё внутри Марты запульсировало в предвкушении. Как будто она уже часть всего этого, нужно только открыть дверь и войти. Марта посмотрела на чемоданы, торчавшие из машины, а затем на Франсуа, устремившегося метровыми шагами ко входу в дом. “Ну конечно, дворецкий”.

Они остановились перед массивной дверью из тёмного, потёртого временем дерева. Рука Франсуа потянулась к дверному молоточку в виде льва с кольцом в гигантской пасти. Сердце Марты снова бешено заколотилось. Она хотела что-то сказать, но губы дрожали, не в силах выдохнуть ни слова. Голос застрял где-то глубоко внутри. Марта схватила руку Франсуа, не дав ему дотронуться до кольца. Он вздрогнул от неожиданности и посмотрел на Марту. Лицо его приобрело сочувственное выражение, он немного наклонил голову и посмотрел на Марту своими завораживающими зелёными глазами, как на щеночка, который не может запрыгнуть на бархатный пуфик.

– Они будут от тебя без ума. В первую же секунду, как увидят.

Марта натянуто улыбнулась. Франсуа снова потянулся к кольцу, пока взгляд Марты блуждал по каменным ступенькам. Дверь распахнулась, и перед ними возникла светловолосая женщина с безупречной укладкой. На вид ей было лет 50, но на деле, наверное, больше. Она широко улыбнулась и морщинки мгновенно начали разбегаться от уголков глаз к вискам. Она театрально распахнула руки для объятий, куда мгновенно устремился Франсуа. Он вдруг показался Марте совсем другим, не таким уж и высоким и каким-то худым. Когда неприлично долгое объятие закончилось, женщина наконец обратила внимание на спутницу сына. Морщинки моментально слетелись обратно к векам и продолжили кружить там, как мошки вокруг вечернего фонаря. Молчаливая пауза по продолжительности начала приближаться к недавнему объятию, и Франсуа наконец опомнился.