- Да, Димочка, - она улыбнулась внуку, и лицо ее разгладилось.
- Пойдешь с нами клад искать? Деда Петя нашел карту, а там крестиком - сокровища!
Большие голубые глаза мальчишки были полны азарта.
Марья Тимофеевна отрицательно покачала головой.
- Беги, малыш, ищи свой клад. Мы с дедушкой Витей вас здесь подождем.
…
Анна с беспокойством наблюдала за сыном, который с легкостью олененка скакал по холмам и гранитным камешкам в поисках обозначенной на “карте сокровищ” одинокой березки.
- Дядя! - крикнула она Петру Ивановичу.
- Там высоко! Не пускай его туда! Дюк! - она поспешила было к камню, но Яков мягко остановил ее, прихватив за талию.
- С ним все в порядке, милая. Он же мальчишка. Верочка, скажи маме.
- Дю хо-хо, - выразилась дочка, что означало у неё: “с Дюком все хорошо”.
Покачав головой, Анна прижалась к мужу спиной.
- Вы, Штольманы, все заодно.
- Мы, Штольманы, - Яков сдвинул губами шляпку Анны и пощекотал её шею, - любим тебя, Анечка.
Легкий ветер колыхал верхушки стройных карельских сосен. Худенькие осины изо всех сил удерживали горящие на солнце листики, но те дрожали и падали, покрывая землю мягким покрывалом. Пахло осенью, иголками и черничными кустами.
- Эй, подданный, - хохотнул император, выныривая из какой-то расщелины.
- Ты уверен про березку? Может, осину нам в форштевень, ты дерево перепутал?
Анна переспросила дядюшку. Почесав затылок, Петр Иванович сверился с “картой” и огляделся.
- Нет, все верно.
Он приложил палец к губам и показал себе за спину.
- Вон она. Пусть именинник сперва напрыгается.
Вдруг из расщелины донесся мальчишеский вскрик, и взрослые кинулись туда. Под кустом, росшем на обрывистом склоне, виднелся узкий лаз в ширину не больше пол-аршина. Дюка рядом не было, а с песочного ската медленно съезжал его ботинок.
Штольман встал на колени на влажную землю, приник к дыре и громко крикнул: - Дюк! Дмитрий! Отзовись!
Перепуганная Анна дергала мужа за плечо.
- Яков, что там? Дюка видно?
Но из дыры не слышно было не звука. Всунув в отверстие руку по плечо, Штольман ощупал осыпающиеся стенки.
- Петр Иванович, пожалуйста, бегите в поселок за лопатой, - он встал с колен.
- Аня, не волнуйся, здесь нет глубоких пещер. Похоже на лисью нору.
Анна побледнела.
- Так, подданные, - ухнул самодержец, уже наполовину всосавшийся в лаз.
- Ваша лопата в действии. Граф Штольман… Ау…
Удаляющееся пыхтение императора глухо доносилось из-под земли. Штольман уже начал голыми руками расширять вход в лаз, продираясь сквозь скопище корней, когда листва в трех саженях от норы вздыбилась. Анна, держа Верочку одной рукой, вместе с мужем и дядюшкой стала горстями раскидывать песок у внезапно выросшего холмика.
Из расчищенного в земле отверстия высунулась грязная и сияющая мордашка юного Штольмана.
- Дюк! - Яков мигом выдернул сына из дыры.
- Что это такое! Зачем ты туда полез?
Лукавая улыбка на физиономии Дюка стала шире.
- Дмитрий! - прикрикнула уже Анна.
Малыш протянул родителям зажатую в кулак ладошку и победоносно хихикнул.
- Клад!
На ладони его лежал грязный металлический кругляш, который осторожно взял Петр Иванович.
- Дюк, ну что нам клад, милый, - Анна схватила сына в объятия и зацеловала в щеки, черные от земли и песка.
- Ты и Вера - наши сокровища. Пожалуйста, не делай так больше, солнышко, мы с папой очень за тебя испугались.
Мерным дыханием успокаивая сердце, колотящееся от страха за сына, Яков подошел к Миронову.
- ЯкПлатоныч… - Петр Иванович остолбенело глядел на вылетавшие из-под земли монеты.
С безмерным удивлением на лице он повернулся к Штольману.
- Это не я…
Горка монет все росла и росла на влажной земле, но теперь к ним присоединились замазанные в грязи украшения.
Выбравшийся на поверхность император взвизгнул от восхищения.
- Ну, граф Штольман! Ну ты даешь! Там еще есть, канделябр мне в темень!
- Почисти, подданный, дай поглазеть! - ласково пихнул он Штольмана в плечо.
Под пальцами Якова монета стала чуть чище, и на ней проявился темный чеканный профиль.
- Мам, кто этот дядька? - Дюк уже сидел на корточках у дыры и в нетерпении перебирал монетки.
- Х-ха! - победный крик императора был слышен, казалось, на всем Карельском перешейке.
- Вы, Штольманы, теперь богатеи! Эт-та ж Ярослав Мудрый Рюрикович! Этим монеткам скоро тыща лет стукнет, огребись все печенеги!
Анна скептически взглянула на кучу металла.
- Яков, ты что думаешь?
Штольман улыбнулся. Бросив монетку к остальным, он подошел к Анне, поднял отпрыска на руки, поцеловал его в грязный нос. Верочка хихикнула, и Яков крепко обнял свое семейство.
- Ничего особенного. У меня уже все есть.
Заметив повлажневший взгляд Анны, который она бросила на мужа, Петр Иванович отобрал у нее Верочку и поманил за собой Дюка.
- Идемте, Штольманята, порадуем бабушку.
С плеча деда Верочка смотрела на обнявшихся родителей, и картина эта навсегда врезалась ей в память. Хоть и уверяли её потом, что в таком возрасте малыши ничего не помнят, Вера не сомневалась. В ту первую осень её жизни она воочию поняла, что такое любовь.
…
Шляпка слетела с головы Анны, и распушившиеся, заплетенные по кругу косы горели над ее челом, словно корона. Яков бережно провел пальцем по щеке жены, притянул к себе за талию, приподнял ладонью ладонь.
Будто не травянистый песок лежал под ногами, а паркет - так легко скользнул в первом шаге Штольман.
Будто на великосветском балу подняла голову Анна, с нежностью глядя на мужа.
В неслышной музыке взвихрились осенние листья. Мужчина и женщина, сплетенные в единое целое, кружились в вальсе, и шафрановые лепестки дикого безвременника ласково шуршали под ногами.
«Эта любовь вечна», - шептали листья, и осень с ними соглашалась.
«Она - навсегда».
P.S.
Пышные розовые кусты расступились, цвет бутонов изменился на темный. Двери замка распахнулись. На дорожку вышел высокий курчавый мужчина, крепко держа за руку мальчика лет десяти.
Яков… Дюк… - во сне Анна узнала любимых, но тут же поняла свою ошибку.
- Виктор, обещай завтра не баловаться, - притворно сурово выговаривал мужчина мальчишке, и тот кивал, пряча от отца такую родную улыбку.
- Дедушке не понравилось, что ты его тростью его же «Лорен-Дитрих» умудрился испортить.
