Патрульные вгляделись в реку. Никому из них в воду лезть не хотелось.

- Точно, вашбродь!

- Бегом вокруг крепости, недоумки! Перекрыть выходы! Тревога для всех!

...

Яков высунул голову из воды, увидел, как удаляются по берегу огни, схватил барахтающегося Аристархова.

«Теперь лодку не вижу…» – Штольман понял, что еще минута в воде, и он сам пойдет ко дну.

- Сюда! – позвал Митя, и Яков собрался с силами.

Наконец, следуя подсказкам юного призрака, Штольман задел рукой борт плоскодонки.

- Семен, ты? – сипло окликнул он мужчину, махавшего керосинкой синего стекла.

- Здоров, Платоныч. Так точно. Прости, ближе не мог, патруль бы заметил. Опять кого-то спасаешь? Давай этого горемыку, – Семен Трофимов, давний приятель Якова по службе в столичной полиции, наклонился к воде и с натугой вытащил Аристархова. Затем подал руку Штольману. Но того на поверхности уже не было.

- Папа! – взвизгнул Митрофан.

…

Под водой Штольман попытался размять закаменевшие мышцы, но уставшие руки не слушались. Попробовал подтянуть ногу. Бесполезно. Стопу и голень свело так, будто их завязали в узел, а дыхание почти кончилось. Яков очень устал. Так просто было опускаться вниз, на дно, не делая ни единого движения.

Серый проблеск неба над головой становился все темнее. Холодная река сковала члены. Воздуха не было.

Сквозь толщу воды до Якова будто донесся взволнованный голос:

«Яшенька… Я так тебя люблю. Ты такой красивый. Ты самый лучший.

Ты сможешь сделать все, что захочешь. Когда ты улыбаешься, будто весь мир распахивается.

А знаешь, какие чудесные у тебя глаза? Ты смотришь на меня, и я замираю от счастья. Ты мое счастье.

Хочу увидеть тебя. Провести ладонью по твоей щеке, стереть усталость с лица. Ответить на поцелуй.

Прошу, вернись. Я очень по тебе скучаю».

Забыв о боли, Штольман вынырнул из воды и из последних сил вцепился в низкий борт.

…

- Барыня, Дворцовый, – обернулся к Анне возница, потянув удила на себя.

- Куда теперь?

Анна соскочила с пролетки у наплавного моста, подбежала к гранитному парапету. Почему-то она знала, что Яков именно здесь и его нужно встретить.

…

В бессильном забытьи, свесив руку за борт, Штольман лежал на дне лодки. Холодные капли падали на лицо, остужая лоб.

«Яшенька! Яша, где же ты, откликнись!» – почудилось ему и он с трудом поднял голову.

- Семен, где мы?

- Вон Дворцовый мост.

- Давай ближе к берегу, – Яков уронил ладонь в воду.

Низкие тучи заслонили небо, моросящий дождь превращал воздух в продолжение реки, и Анна ничего не видела уже в нескольких шагах от себя. Подняв юбку, она побежала по мосту вдоль ограды. На втором пролете, едва не поскальзываясь, сбежала по деревянной лесенке на понтонную опору, вгляделась в серую хмарь. Вдруг громко охнула, встала на колени и опасно наклонилась к воде.

- Яков! Яков Платонович! – крикнула она так громко, что мужчины в проходящей мимо лодке услышали.

- Платоныч, кто это? – удивился Семен.

- Не останавливаемся?

«Анечка. Не показалось. Никак тебя на месте не удержать...»

- Это Анна Викторовна, для ее охраны я звал тебя в Затонск. Причаливай. А то она в воду бросится… ей нельзя… – голос Штольмана был едва слышен.

Трофимов подвел лодку к понтону, подал руку девушке, и Анна тут же спрыгнула вниз и кинулась на грудь Якову, не заботясь о промокшей одежде.

- Яшенька, ты выбрался! – шептала она, беспорядочно целуя мокрые кудри. – Ты цел? Не ранен?

Ощутив губами горячую кожу, Анна заволновалась еще пуще.

- Что с тобой?

Но Яков ничего уже не слышал и не видел. Любимая была рядом, и этого было достаточно. Все напряжение последних суток разом свалилось с него – завершение дела о мошенниках, ночь в кутузке, тюрьма и побег из нее уже казались далеким сном. Реальностью была прохладная рука в его руке, жаркий шепот, родные объятия. Всего одна мысль осталась в голове Штольмана, и её непременно нужно было озвучить.

Он попытался сесть, но не смог, и непослушными губами вымолвил:

- Аня, нам нужно …

Он затих.

Перепугавшись, Анна приникла к его груди, но поняла, что Яков дышит.

- Устал он очень, Анна Викторовна, – сказал Семен. – И плыл долго. Не волнуйтесь, Платоныч полежит и оклемается. Как бабка нашепчет. Я – Трофимов, Семен Сергеич, бывший сослуживец вашего Штольмана.

«Плыл!» – Анна опустила руку в Неву. «Боже, какая холодная!»

Девушка положила ладонь на лоб Штольмана и закусила губу.

- У него лихорадка! Семен Сергеич, спасибо вам. Куда вы его везете?

С моста, заливисто свистнув, сошел по лесенке Петр Иванович, неся в руке зонты. Семен на всякий случай оттолкнулся веслом от понтона.

- Вы этого человека знаете?

- Да, это мой дядя. Можно ему с нами?

Трофимов сперва покачал головой: – Нет, потонем, – а затем обнаружил, что в лодке на одного пассажира стало меньше.

- Ох, да парень же сбежал! Хорошо, тогда можно.

Он помог запрыгнуть в лодку Миронову, обменялся приветствиями и сказал:

- На Гутуевском я снял крохотную квартиру с отдельным входом. Бедненько, но чистенько, и никто чужой не зайдет. Платонычу нынче чужих категорически нельзя принимать.

…

Майская ночь развела тучи над городом, показав серп новой луны. По спокойной, широкой Неве плыла плоскодонка, едва не черпавшая воду бортами. Нос лодки укрывали два зонта, один из которых был немыслимо жизнерадостной окраски. Они защищали от притихшего дождя мужчину, лежавшего бездвижно, и склонившуюся над ним женщину.

- Яшенька, – шептала Анна, – я тебя выхожу. Ты только не умирай, пожалуйста.

Не открывая глаз, Штольман выдавил: – Полно, Аня. Ничего страшного, – и надолго замолчал. Его бросало то в жар, то в холод. Справившись со слабостью, он на ощупь нашел ладонь любимой, поднес к спекшимся губам и поцеловал.

- Немедленно венчаться. А то еще что-нибудь случится...

====== Часть 31. Исцеление ======

Обтерев влажным платком горячий лоб и висок Штольмана, спавшего на кровати лицом к стене, Анна вдруг вздрогнула. У двери возник согбенный силуэт нестарого еще человека в хорошей одежде. Дух мужчины подплыл ближе и с грустью взглянул на девушку.

- Что вы хотите, почтенный? – тихо спросила она.

Мужчина оборотился, и девушка беззвучно ахнула, прикрыв рот рукой. Из спины в области левой лопатки торчал длинный нож, вся спина ниже была залита кровью. Показав смертельное ранение, дух поманил Анну рукой и выплыл в закрытую дверь.

Анна встала с постели. Сделала шаг к двери.

Не поворачиваясь, Штольман вытянул руку назад.

- Аня.

- Да, Яков? Воды?

Девушка села на край кровати, и тут же запястье ее было схвачено жаркой ладонью, причем так сильно, что и не вырваться.

- Куда ты? – Штольман развернулся к Анне.

Открыв рот, она замерла. Взгляд у Якова был полицейским – пристальным, проникающим в душу, будто он и не метался в лихорадке несколько минут назад. Девушка поняла, что обмануть любимого у нее не получится, да и не хотела она пытаться.

- Там… дух один…

Он отпустил ее запястье, откинулся на спину, молча уставившись в потолок.

«Уйти? Вот сейчас, когда Яков не может пойти со мной? Чтобы он мучился от беспокойства?»

Анна вздохнула.

- Не пойду. Ну его.

Яков притянул ее к своему горячему телу, поцеловал и слабо улыбнулся.

- Спасибо, Анечка, – он в изнеможении вновь откинулся на подушку.

- Может, я и не зря сделал тебе предложение.

Он засмеялся, когда Анна попыталась стукнуть его подушкой: – Прости, не так сказал. Я зря сделал...

Хохоча, Анна забралась на кровать коленками, склонилась над его лицом и угрожающе произнесла, держа палец на его подбородке: – Яков Штольман, повторяй за мной! Я зря…

Он послушно повторил.

- Не сделал. Этого. Раньше!

Штольман потянул Анну к себе, приглашая лечь рядом.

- Милая, я не мог. Когда… – он зашелся в приступе кашля и отвернулся к стене.