- Не вполне.

- Если мы захотим, господин Штольман просто исчезнет где-то в тюрьме. Навсегда. Так что все зависит от вашего желания нам помочь.

Анна, холодея от страха за любимого, вспомнила свой сон.

«Яшенька... Тебе легкие надо лечить, а они тебя в сырую камеру… Боже…»

Сомнений в том, что Охранная служба может сделать все, что захочет, у нее не было.

- Что нужно узнать у господина Крамме? Кто его убил?

…

Штольман попрощался с Савченко и вышел на улицу, решив пешком дойти до Малой Конюшенной. У темной подворотни близ Фонтанки его притер плечом крепкий мужчина в котелке, парень помладше обогнал сбоку. Яков насторожился, но тут же резкий тычок под ребра заставил его согнуться, а несильный, точно рассчитанный удар по голове – потерять сознание.

Втащив Штольмана в закрытый экипаж, мужчина постарше крикнул: – На Заячий остров!

На этом острове стояла Петропавловская крепость.

====== Часть 28. Тюрьма ======

- Не хочу говорить, – буркнул дух Александра Крамме, журналиста, освещавшего в еженедельнике «Петербургские вести» жизнь царской семьи.

Анна подавила желание закричать, ведь в соседней комнате ждала охранка, а где-то там, в одиночестве и темноте, за толстыми стенами – Яков.

- Пожалуйста, Александр Михайлович. Кто вас убил?

- Да с какой стати мне вам говорить? Что я от этого получу? Деньги мне уже не понадобятся. Жена ушла, дочь вырастет – про меня и не вспомнит.

- Может быть, вы что-то не успели сделать? Я попробую помочь, – Анна уловила в словах печального духа желание высказаться.

Он тоскливо вздохнул.

- Тут вы правы. Я глупец, пропустил в жизни все самое важное. Кропал статьи в журнальчик, гнался за известностью, был на короткой ноге с благородными домами Европы, а с женой разругался и дочку потерял.

Он всхлипнул.

- Она ангелочек. С такими милыми кудряшками, как у настоящей принцессы… У меня всего одна фотография осталась, там ей четыре годика. Жена увезла ее в Лондон, и сказала, что я больше её никогда не увижу.

- Хотите, напишу ей письмо от вашего имени? Она умеет читать?

- Да, да! Буду благодарен! Напишите, что папочка ее любит, всегда будет любить. Я для нее книжку написал, на свои средства издал, перешлите ей. Называется «Сказки для крошки», псевдоним Саша Лютиков. Глупо, я знаю, но деткам вроде нравится.

- Хорошо, – записала Анна адрес. – Скажите все-таки, кто вас убил?

…

Анна вышла к сотрудникам охранки. Под гробовое молчание девушка рассказала, что ипохондрик Крамме, разочарованный бесцельной жизнью и потерей дочки, совершил затейливое самоубийство из своего рассказа. Его детективы не печатали, своих средств для издания было мало, однообразные заметки о царском дворе, в которых слова лишнего нельзя было сказать, ему обрыдли. Журналист установил револьвер с легким спуском на окне, нацелил на себя, к спуску привязал бечевку и издалека дернул.

Балясников с задумчивым лицом взглянул на Викарчука. Тот почесал висок.

- Нну… Могло и так быть… Револьвер от отдачи упал на улицу, улица шумная, никто не услышал. Вместе с бечевкой. А мы-то дом напротив проверяли, думали, он лишнего узнал, из окна пристрелили. Может, какая телега с сеном проезжала, туда и оружие упало.

- Теперь помогите Штольману выйти из-под ареста, – твердо сказала Анна.

Балясников усмехнулся на ее требовательный тон.

- Мне нравится ваша работа, Анна Викторовна, но тут я ставлю условия. Предлагаю следующее. Будете служить у меня, оплата высокая, в наградах не скуплюсь. Но и результатов требую отличных, а не так, шаляй-валяй, лишь бы отболтаться. Это у меня не пройдет!

Он подошел к девушке и взял ее за подбородок.

- Согласны?

Она ледяными пальцами отбросила руку начальника охранки.

- Штольман.

- Штольман? Будет сидеть, ему не привыкать. Пока вы не проведете с нами... скажем, полгода. Петербург – город неспокойный, да и в Москве шалят, можем и туда вас отвезти, если потребуется.

- Как думаешь, Викарчук? – он взглянул на секретаря. – Как оценить эффективность работы госпожи Мироновой?

Анна ощутила, как судорожно сжался низ живота. Стараясь не подать виду, она положила ладонь на живот.

«Полгода! Маленький мой, все будет хорошо. Мы вернем твоего папу. Только бы не заплакать».

- Судя по нашей статистике, хороший дознаватель успешно завершает 7 дел из 10, – сказал хорек.

- Эээ… Перед нами юная дама, Викарчук.

- Анна Викторовна, вот мои условия. Проведете половину успешных дел из порученных за полгода, будете богатой и абсолютно свободной. И следователь Штольман будет свободен. Но я уверен, что вы и дальше продолжите работать со мной.

«Яков заболеет и умрет за эти полгода!» – Анна со всей силы впилась ногтями в ладони, чтобы не разрыдаться перед охранкой.

«Я пойду в управление полиции, к генерал-губернатору… К Государю! Нельзя же так!»

- И не думайте, Анна Викторовна, что вы или ваш Штольман в этом городе кому-то интересны, – по глазам видя, о чем думает девушка, охладил ее Балясников.

- Никто вам не поможет. Это я вам обещаю.

- Согласны? – он подождал минуту в полной тишине.

- Как пожелаете. Викарчук, передай, кому следует, пусть заключенному еды и питья не дают. Чего зазря средства казны тратить.

- Слушаюсь-с…

- Стойте.

Анна закрыла глаза, а когда открыла, они были сухи.

- Согласна. Если вы дадите ему прогулки и нормальную… камеру.

- Через пару недель посмотрим. Зависит от вашей лояльности, – изобразил компромисс начальник охранки.

- Приходите завтра в десять, Анна Викторовна, дело найдем, у нас и нераскрытых полно. Ступайте. Госпожа Нежинская, проводите.

- Викарчук, – после того, как дамы вышли из комнаты, Балясников подозвал секретаря.

- Государь император собирается поохотиться в Беловежье, мне надо обеспечить охрану, еду туда. Следи, чтобы госпоже Мироновой не попался на пути какой-нибудь горячий молодец, пусть страдает по своему следователю и работает лучше. И присмотри за Нежинской, больно шустра. На Вельяминова надежды уже нет.

…

На улице Анна, отойдя от ненавистного подъезда, перешла улицу и зашла в парк, раскинувшийся перед желтыми зданиями и золотой иглой Адмиралтейства. Села на первую попавшуюся скамейку и только тут дала волю слезам.

«Яшенька... Ты же предупреждал, чтобы нас вместе не видели, а я, дурочка, кинулась за тобой в поезд и теперь… Это я во всем виновата».

Внезапно девушка с ужасом догадалась, что именно в такой обстановке, под давлением, среди шпионов и предательства, прожил Штольман полтора года в Затонске. И ни разу не обмолвился о своей настоящей службе, чтобы не подвергать её, Анну, опасности.

«А я сердилась, будто ты только мне принадлежал. Ничего вкруг себя не видела».

«Яков, я все сделаю, чтобы ты вернулся живым и здоровым», – утерла она слезы.

- Анна Викторовна, – окликнула ее Нежинская.

Анна подняла голову.

«С каким удовольствием я прибила бы тебя, мерзкое создание, ведь это ты сообщила обо мне в охранку. Но меня тут же посадят за решетку, а Яков заболеет».

- Не убивайтесь так. У меня есть для вас еще один выход. Готовы слушать?

…

Нина села на скамью, расправила юбку и сказала: – По своим каналам я могу, не раскрывая себя, разумеется, сообщить о незаконном аресте Штольмана в управление полиции, придав этому политическую окраску.

- Я сама смогу это сделать, – вскинулась Анна.

Нежинская зло рассмеялась.

- Попробуйте. Вон тот молодой человек вас и за порог не выпустит.

Взглянув в указанном Ниной направлении, Анна увидела лениво прислонившегося к дереву мужчину, который приезжал за ней на Малую Конюшенную.

- Вас будут пасти, милочка, до тех пор, пока не убедятся в вашей лояльности. И дядюшку вашего, и кого бы вы там не попытались нанять. Охранная служба – не начальное училище, дорогая. У них много людей и бессчетно средств. Оказывается, вы слишком хороши, как медиум, чтобы не постараться вас заполучить. Слава идет впереди вас, Анна Викторовна.