- Все по-прежнему, Нина Аркадьевна.

Пара минут прошли за пустым разговором. Яков пытался осторожно оттеснить Нину в тамбур, но та стояла, как приклеенная, и на откровенно односложные ответы задавала новые и новые вопросы, лучась как будто искренней улыбкой.

- Да-да, Серж, секундочку, – отвернувшись, крикнула Нина в громыхающий конец вагона.

Именно в этот момент на руки Якова со словами «Папа, держи!» из открытого окна упало несколько ландышей.

- О, Якоб, как это мило! Откуда ты их взял? – подхватила цветы женщина, когда Штольман неловко попытался сделать вид, что это не его.

Поезд остановился с резким толчком.

Нина упала на руки Штольману.

Чуть покачнувшись в дверях, из уборной вышла Анна.

Она увидела, как к Якову прижимается и тянется губами знакомая из прошлого, произнося слова благодарности за какие-то цветы. Ощутив, как немеют ладони, Анна узрела в руках бывшей фрейлины белые ландыши. Одна рука Штольмана крепко поддерживала женщину за спину, вторая лежала под... грудью?

- Яков Платонович?! – ледяным тоном произнесла Анна.

Яков пытался удержать на лице невозмутимость, но скорее там читалось желание очутиться подальше отсюда.

- О, Анна Викторовна, – поцеловав замершего на месте Штольмана в губы, поздоровалась Нина.

- Якоб, как всегда, галантен. А вы все так же видите ваших… эээ… привидений? Но о чем это я, ведь ходили слухи, что вы потеряли свой дар, и это, наверное, к лучшему. Как вы странно одеты... Увидимся, Якоб, – женщина сладко улыбнулась Штольману, махнула рукой и исчезла за железной дверью, которую для нее до сих пор держал высокий молодой человек.

Ландыши Нина забрала с собой, но один цветок упал на пол.

Анна медленно сделала шаг вперед и подняла стебель.

- Якоб?

Штольман попятился в темный коридор.

Вне себя, Анна хлестнула жениха по груди белыми колокольчиками.

- Галантен, как всегда?

Со спины к Анне подошел Петр Иванович, который придержал племянницу за талию и спросил:

- Что за шум, Аннет? Доброе утро, Яков Плато…

Быстро нырнув за железную дверь, Яков остановился перед сцепкой. Дальше идти он не собирался, опасаясь вновь встретиться с Ниной, да и глупо было бегать по вагонам от рассерженной невесты. Он развернулся лицом к только что покинутому вагону.

Кипящая гневом Анна высвободилась из рук дядюшки и вышла в тамбур.

- Увидимся, Якоб? Что это значит, господин Штольман??? Вы что, встречаетесь с этой…?

Бросив цветок на пол, она вдруг разрыдалась и убежала обратно, а в купе закрыла задвижку и упала на диван.

«Сколько лет эта Нина будет портить мне жизнь? Но и Яков наверняка сам встречался с ней по своим шпионским делам! Может, она ему какие-то услуги оказывает, и он ей за это благодарен... Какие, интересно, услуги?» – слезы сами лились из глаз, и Анна, расстегнув на груди рубашку Якова, вытерла слезы тканью.

Поезд стоял в чистом поле. Островком тянулась к солнцу березовая роща, по деревенской дороге медленно тащилась телега, запряженная в понурую лошадку. На горизонте белесо слепила глаза озерная гладь – озер и болот на пути к Петербургу было бессчетно.

Штольман с Петром Ивановичем подошли к двери купе, Яков подергал за ручку. Тут же Миронов полез в карман.

- Секундочку, – он вытащил поездной ключ, подходящий ко всем замкам, и сунул его в замочную скважину. – Позаимствовал у проводника, – объяснил Петр Иванович.

Но ничего не произошло.

- Наверное, сломан…

- Аня, открой, пожалуйста, – позвал Яков.

Не дождавшись ответа, он потер подбородок и сказал Миронову: – Петр Иванович, рад вас видеть. Могу я попросить вас побыть здесь, чтобы Анна не убежала куда-нибудь еще?

- Разумеется, – кивнул будущий родственник.

- А вы куда?

…

- Пап, а маме цветочки понравились? – спросил резвившийся над поездом призрак в самое ухо Штольмана, и тот едва не слетел с верха вагона.

Яков присел, ухватившись ладонями за изгиб горячего металла – больше на крыше зацепиться было не за что.

- Очень, – буркнул он.

- А еще я для нее яблоко у дядьки стащил! Правда, прошлогоднее, – мальчишка попытался вспомнить давно забытое ощущение вкуса и с сожалением вздохнул. Но тут же хихикнул:

- Давай потом вместе в лес сходим? Я прятаться хорошо умею, буду тебя и маму пугать!

- Ох, малыш. Посмотрим.

…

Все еще всхлипывая, Анна услышала странный стук в окно. Она подняла голову. В открытой фрамуге окна появилась одна нога в кожаном ботинке, затем другая, и через мгновение Штольман ловко соскочил внутрь. Обтерев грязные руки платком, Яков сел рядом с девушкой и обнял её.

Она пихнула его локтем. – Уйди. Видеть тебя не хочу.

- Аня…

Уклонившись от сердитых кулачков, Яков прижал к себе любимую и поцеловал ее в мокрые глаза.

- Анечка, все это недоразумение. Разумеется, я не встречаюсь с Ниной Аркадьевной, я уже много лет ее не видел.

- А зачем ты ей цветы подарил?

- Я не дарил, – абсолютно уверенно сказал Штольман.

Анна все еще не понимала, но теплые руки и губы Якова сделали свое дело. Она прижалась к своему мужчине и спросила:

- Точно?

Он серьезно кивнул. Анна вздохнула.

- Поцелуешь меня?

…

- Смотри, что для тебя передали, – Яков показал на лежавшее на столе крупное яблоко.

- Ой. А кто?

Штольман вытащил нож, отрезал дольку и нежно коснулся ею губ Анны.

- Мальчишка. Сказал – угости там, в поезде, самую красивую.

- Так и сказал? – улыбнулась она.

- Так и сказал, – он усадил её на колени и с удовольствием смотрел, как Анна кладет в рот дольки одну за другой.

За дверью раздался настойчивый стук. Яков посадил Анну к столику, застегнул ей пуговки на рубашке и открыл дверь. В купе вошли Миронов и молодой унтер-офицер:

- Аннет, все в порядке?

- Яков Платонович, вы же говорили… Здравствуйте, Анна Викторовна, – Захаров очень удивился присутствию девушки.

Штольман вышел в коридор объясниться с полицейским, а дядюшка с тревогой взглянул на Анну.

- Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? Последнее время ты так нервно на все реагируешь, как будто беременна.

Закашлявшись, Анна с трудом проглотила кусок яблока и замахала рукой.

- Дядя!

- А... Ну да... Конечно, нет, как я мог подумать, – Миронов шлепнул себя по губам.

- Ну отдыхай, отдыхай...

Выйдя в коридор и закрыв за собой дверь, Петр Иванович сочувственно похлопал Штольмана по плечу.

- Поздравляю, Яков Платоныч. Терпения вам...

…

Сидя в кресле, Штольман читал прихваченный с собой журнал по медицине. Вдруг Яков побледнел. Перечитав строки, он взглянул на девушку, тут же вскочил и пересел к ней на диванчик.

- Смотри, что некий господин Снегирев пишет.

Анна, заинтересовавшись, склонилась над журналом.

- Новое кровеостанавливающее средство… – прочитала она.

- Не здесь. Вот.

- Считается, что до 7-8 недели акушерского срока женщинам, вынашивающим своего первого ребенка, не стоит… – она подняла голову. – И что?

- То, что мы… – Штольман в панике взглянул на невесту.

- Ты хорошо себя чувствуешь?

Она всплеснула руками.

- Яков, и ты туда же? Я чувствую себя прекрасно. Кстати, в Париже о Снегиреве я слышала, он действительно профессор, уважаемый и опытный медик. Но в моем случае он может ошибаться.

- Может. Но ты и ребенок мне слишком дороги, – хмурясь на свою беспечность, Яков вернулся в кресло и углубился в статью.

Не вполне понимая, о чем речь, сидевший на багажной полке Митрофан довольно кивнул.

«Да, берегите меня, папа глупостей не скажет. А потом мне еще надо братика. Двух. И котенка!»

====== Часть 26. Охранка ======

В Малой Вишере Нежинская сошла с поезда и в комнатке при зале ожидания встретилась с седоусым господином. Доложив о проведенных в Москве изысканиях, Нина обмолвилась, что встретила по дороге следователя Штольмана и его знакомую Анну Миронову.