- Подходите вы ко мне, такая красивая, вся в морской пене, и говорите: «Яков Платонович, положите, пожалуйста, сюда вашу руку…» И ладонь к сердцу прижимаете.

Хохоча, она вырвалась из его рук и благочинно уселась рядом.

- Яша, я серьезно. Выслушай.

Она поделилась своим утренним сном, в котором Штольмана сперва обвиняли в измене хмурые мужчины с государственными лицами, а затем один из них, в другой обстановке и потеряв тот давний апломб, бормотал что-то о досадной ошибке и «ну, вы понимаете, этого нельзя допустить…»

Заметив странное выражение в глазах мужа, Анна помедлила.

- Извини, если зря напоминаю. Я не все там поняла.

- Продолжай.

Она продолжила.

- Мне кажется, тебя обвинили по навету того мерзкого Увакова. А потом что-то случилось с ним, а вернее, с его покровителями, обман вскрылся, и ты был освобожден. Это значит, что не только я знаю, что тебя держали в заточении напрасно? Что обвинения с тебя сняты? Но тебе нельзя об этом говорить, иначе кто-то важный будет скомпрометирован?

Коротко качнув головой, Штольман заговорил горячо и быстро: – Аня, умоляю, не рассказывай своих снов никому, кроме меня. Твоя способность видеть духов – не секрет в Петербурге, и ты помнишь, каким способом охранка хотела привлечь тебя к работе. Служа в полиции, я могу тебя защитить. Но твои сны еще опаснее, и бог знает, кто захочет ими воспользоваться.

Он сжал пальцы жены. На лице его читалось сильное волнение.

- Обещай мне.

Анна поняла, что сон её был близок к правде. И что во взгляде Штольмана была не боль от несправедливости, но страх за неё, Анну. Она кивнула.

- Хорошо. Только тебе.

…

На Троицкой дорожке она попросила Якова подождать недалеко от часовенки блаженной Ксении Петербуржской, подошла ближе к деревянным стенам и неслышно помолилась о здоровье мужа.

«Матушка Ксения, кашляет мой любимый сильно, помоги ему, прошу. Не слушает моих просьб, не обращает на себя внимания, а он самый лучший на свете. Он преступников ловит, а кого и на верную дорогу возвращает. Он нужен этому миру».

Анна перекрестилась, взглянула на маковку часовни и вздохнула.

Штольман, которого так и преследовали приступы кашля, действительно не собирался ходить по врачам. Как-то после венчания Яков рассказал жене, что несколько месяцев провел во вполне приличном месте заключения – на втором этаже Трубецкого бастиона, где стены даже зимой прогревались солнцем, а сырости не было. Анна послушала эти сказки, но вслух сомневаться не стала, да и знала, что Яков не врет. Лишь опускает какие-то важные подробности. Она смирилась с закрытым характером мужа, но с его отношением к своему здоровью смириться не могла. И что делать, тоже не знала.

У выхода на Ксенинскую дорожку её дернула за подол побирушка, и Анна положила мелочь в подставленную ладонь. Нищенка широко улыбнулась щербатым ртом.

- Возьми, девочка, – она протянула тряпичный узелок.

- Завари красивому. Пусть чайку из твоих рук попьет. Не сомневайся, я сама собирала, да вот и матушка тебе советует…

Ошеломленная Анна приняла узелок, поблагодарила нищенку и блаженную Ксению, и ощутила тонкий, знакомый с детства аромат цветков липы, напомнивший об уютных вечерах в Затонске.

…

- Дионисий … эээ…

- Вениаминович Летягин, – улыбаясь, подсказал наследнику круглолицый мужчина в черном свитере.

- Можно просто Денис, мы же с вами одного возраста.

Мужчина чуть за тридцать хмыкнул, смахнул пылинку со строгого костюма и кивнул.

- Денис Вениаминович, а как я смогу убедиться в том, что вы… Как бы это сказать…

- Вас не обманываю? Разумеется, в нашем деле и шарлатаны бывают. Спиритизм нынче в моде. Но я расскажу вам, во что был одет ваш батюшка, как он умер. И конечно, что для вас самое важное, спрошу, у кого хранится завещание.

Круглолицый Денис сидел в своей конторе напротив будущего клиента и был сама уверенность и спокойствие.

- Тело господина Крюкова ведь вскоре привезут из Москвы? Если пожелаете, мы можем встретиться на прощании с ним.

- Да, именно завещание, – молодой Крюков заволновался.

- Мы с маменькой всех уж известили, но найти его адвоката не смогли. У нас давнее завещание есть, но батюшка после этого уехал, а вдруг теперь явится какая-нибудь молодуха, предъявит права на имение. Значит, договорились – на прощании.

Летягин пожал руку наследнику.

- Буду рад услужить. А сейчас простите, спешу…

…

Проходя мимо скорбящего ангела, окутанного зеленью кленов, Анна вдруг запнулась.

- Яша, а когда я… Ну может же такое быть, вдруг… Ты…

Мгновенно развернув жену к себе, Яков прижал ее к груди.

- Аня, когда ты родишь дочек, боюсь, я не буду для них авторитетом.

Штольман не задумывался еще ни о каких дочерях, но Анну нужно было срочно отвлечь от мыслей о смерти и захоронении.

- Старшая будет спрашивать о призраках – папа, кто это? А я буду лепетать, мол, Вера Яковлевна, не знаю таких, маму спроси.

- Вера Яковлевна? – изумилась Анна. – Дочки? Это что, ты мне будущее предсказываешь?

Он серьезно кивнул, но в глазах плясали бесенята.

- Три. Еще Надежда и Любовь. Хотя Митя еще мальчишек хотел, но он один пятерых стоит.

- Девчонки! – фыркнул Митя, влезая между родителями. – Не, мне еще двух братиков!

Улыбаясь, Анна обернулась и вздрогнула. В кирзовых сапогах, длинном плаще и низко опущенном капюшоне по тропинке шел человек, почему-то не оставляя следов на влажной от утреннего дождя земле. Анна вскрикнула и уткнулась обратно в теплые объятия.

Яков терпеливо ждал, пока жена успокаивалась, а сын бегал вокруг пустого, на взгляд Штольмана, места и дергал что-то в воздухе.

- Митя, что там?

- Тетя. А-а-а-а!

Опрометью кинувшись к родителям, малыш спрятался за Якова.

- Пап… Она без лица…

«Так я и знал», – Яков взглянул на бледное лицо Анны.

- Милая, пойдем отсюда. Тебе нельзя быть в таких местах.

- Нет, нет, я этому бывшему гимназисту обещала. А женщина уже ушла.

Анна вдохнула родной запах и, держась за локоть мужа, шагнула вперед. Еще в экипаже она рассказала Якову о мальчишке Андроне, дух которого утром обнаружил себя в свежевырытой могиле и не понимал, как там оказался.

- Он сказал, что гулял тут с приятелями, а потом не помнит ничего. Нам на Миклашевскую дорожку, кажется, вон там налево.

Анна старалась не смотреть по сторонам, но вокруг было красиво – белокаменные ангелы навевали умиротворение, тонкие осины еле слышно шептали о чем-то своем, посаженные заботливыми руками примулы и незабудки источали сладкий запах лета.

- Мам, а что это за тетя была? Как она ходит, глазок ведь нет? – юный призрак, испугавшись женщины в плаще, все-таки очень хотел знать, куда делось ее лицо.

- Не знаю, сынок. Тут много странного, держись к нам поближе.

…

- Это случилось здесь? – обратилась Анна к вызванному только что духу подростка.

Юноша кивнул и грустно взглянул на свое последнее пристанище. Прямоугольная яма в земле была тщательно обложена по краям камнями, на дне было натоптано.

Штольман осмотрел место гибели парня и следы сапог вокруг, нагнулся, растер землю между пальцев.

- Ничего уже не восстановишь, Аня. Видимо, когда тело поднимали, все затоптали. Я зайду позже в местный участок, спрошу, что обнаружили.

Анна сосредоточилась. Каким-то образом, не понимая природы своего воздействия, она могла не только спрашивать духов и получать ответы, но и добиваться от них смутной картины убийства.

«Дух Андрона, покажи, что здесь произошло!»

Внезапно ноги Анны понесли ее к краю ямы. Стайка мальчишек возраста Андрона пронеслась мимо с громкими криками, кто-то сильно толкнул ее в плечо, и Анна начала падать. Готовый ко всему Штольман отбросил трость и успел спрыгнуть на дно раньше, подхватив жену и не позволив ей удариться головой о камни.

Открыв глаза, Анна поняла, что Яков держит ее на руках.