15.

Морфеус: Это спарринг программа. Похожа на виртуальную среду. Матрица. В ней все основные законы природы, например гравитация. Только запомни, это законы компьютерной Системы. Некоторые можно обойти, другие поломать. Понятно? Ударь меня, если сможешь.

– Хорошо. Освоился, импровизируешь. Твой минус не в технике боя…

16.

Я начал практиковать цигун, и даосскую алхимию. Я скачивал книги по восточным техникам и самостоятельно осваивал упражнения. Абсолютно во всех самоучителях, мастера предупреждали меня, что, двигаясь всё дальше и дальше в постижении подобных техник, будешь нуждаться в необходимости практики с опытным мастером.

Я наплевал на это и практиковал самостоятельно. Я Весы, – единственный самостоятельный знак в зодиаке. К тому же я дилетант и любитель, нащупывавший дорогу во тьме. Да и о каких мастерах цигун может идти речь в нашей стране. В стране мошенников и обманщиков. Шулеров и воров.

У меня был определённый материал, и я с ним работал. Я не слушал бред представителей своего белого племени с умным видом, рассуждающих о цигун и йоге. Все эти техники пришли с Азии, оттуда я и снискал себе наставников. И практиковал по их наставлениям в книгах.

В самом начале мне было тяжело. Вам знакомы начинающие атлеты, которые приходят в зал и начинают бездумно рвать штангу. Со мной было примерно также. Я читал описание упражнения и бездумно выполнял его, для того чтобы быстрее перейти к следующему. Количество преобладало над качеством. Это был первый момент.

Вторым моментом являлось уединение. Его не было. В то время я уже ездил на вахты. Работая на заводе, приходилось уединяться в цехах, желательно закрывшись, чтобы коллеги по цеху не застали меня за странными телодвижениями. Естественно, что мои движухи не оставались незамеченными. Что там делает этот чудик? Дрочит что-ли?

Между вахтами я жил у родителей, – как и половина страны, не обладающая собственным жильём. То же самое – нужно закрывать дверь. Родители хотели внуков, а я закрывал дверь и издавал странные звуки. Ну не приняты у нас в стране подобные практики. Это в Китае люди сотнями выходят на улицу в одно и то же время и занимаются цигун. А у нас сидящий в медитации взрослый мужик выглядит странно и смешно в глазах окружающих.

Непонимание стояло между мной и обществом. Я задавался вопросами неинтересными среди тех людей, что окружали меня. Зачем мы здесь? Кто мы? Как устроен Мир? Кто главный здесь? Ближайшую общественность же интересовало, – куда пролезть и сидеть на попе ровно получая хотя бы среднюю зарплату? Где взять водки? Кому присунуть? Где дешевле купить? С кого и что поиметь? Что посмотреть по телевизору?

Было очень тяжело двигаться в этой темноте. Наощупь. Я задавал вопросы – ответов не было. Время шло – я не сдавался. Я не ощущал никакого эффекта от практики. Хотя бы чего-то похожего на описываемое в книгах по цигун. Результата – ноль.

17.

Наше общество больное. Мы разрознены. Твои родные и пара друзей – вот все, кто встанет рядом с тобой. И то не всегда. Все ищут выгоду. Наши серые города завалены мусором. Бухло течёт рекой. Пейте. Пейте. Отдыхать мы ездим за границу. Собственная страна противна нам. Наши серые города полны узбекскими закусочными и азиатскими ресторанами. Различными Макдональдсами и прочей ерундой. Национальная еда куда-то пропала. Как и национальные богатства. Улицы наших серых городов усыпаны собачьим дерьмом.

Очереди. И хамство. Хамство со стороны твоих руководителей. Со стороны кабинетных работников. Произвол со стороны работодателя, которым не хочет заниматься ни одна инстанция. Суды представляющие непонятно чьи интересы. Мы никому не нужны, кроме самих себя и наших родителей. И все куда-то бегут…

Очереди в поликлиниках. Это вообще отдельная история. Люди часами сидят в очередях. До сих пор. И мы ничего не хотим с этим делать.

Периодический медицинский осмотр. Еду в другой конец города к семи часам утра. Встаю в очередь в регистратуру. Отстояв в регистратуру – занимаю очередь на сдачу крови на анализ. Святые угодники! Сколько здесь народу. Я всегда стою очередь от и до. Запоминаю кто за кем стоит. Чем больше запоминаю, тем лучше. Народ занимает очередь и сразу уходит, чтобы занять очередь в другой кабинет. Так они и ходят туда – сюда. Я терпеливо стою и запоминаю народ. Кто за кем. Вот впереди меня было двадцать человек, а сейчас уже десять – остальные где-то лазят. Пусть бегают, пусть. Пять человек передо мной. Ну бывает возвращаются, спрашивают, – что там много ещё?

– Конечно! – говорю. – Пиздец! Снова уходят. Вот передо мной дверь в кабинет. Смотрю на табличку. Лишь бы не вернулись все эти дурни, стоявшие передо мной. Нет. Никто не пришёл. Захожу в кабинет, сдаю кровь, выхожу в коридор, вернулись где-то гулявшие, ищут свою очередь. С тупым выражением на лице прохожу мимо.

Иду на электрокардиограмму. Здесь посерьёзнее. Здесь реально надолго. Всех запоминаю. Народ ходит туда – сюда. Есть и такие кто подходит просто и говорит, – я ведь перед вами стояла? – Нет, – говорю. – Вы вон там, где-то.

Я не говорю, что я один такой. Есть люди, кто стоит в очереди никуда не отходя. Они тоже за народом внимательно смотрят. Это такая игра, – сколько людей ты запомнишь? Сможешь запомнить на лицо, человек пять до и после тебя? А больше пяти? А сможешь вообще всю очередь запомнить?

Спустя час захожу в кабинет. Раздеваюсь, ложусь на кушетку, ко мне прикрепляют датчики. Всё, – можете вставать.

– Вы знаете, что у вас шум в сердце? – спрашивает женщина врач. Я киваю головой. Снова это сердце.

– Он у вас, растёт, – продолжает женщина врач. – Сильнее чем в прошлом, году. А в прошлом году сильнее, чем в позапрошлом. Вы курите?

– Да, я прилично курю, – отвечаю я. Знала бы она ещё про дурь. Синтетическую.

– Ещё я вижу, что вы занимаетесь атлетикой, Вы что не знаете, что нельзя совмещать. У вас дефект сердца, возможно врождённый, пусть и некритичный, но тем не менее, а вы усугубляете. Вам надо выбирать. Подумайте об этом.

Я вышел из поликлиники с мыслями о том, что как бы я ни презирал врачей, в данном случае нужно действительно подумать. Снова моё сердце шумит. А чего оно шумит? Как мало мы знаем. То есть совсем ничего не знаем. Стаж курения у меня приличный. Двадцать лет. Во! Как раз. Круглая дата. Это знак. Нужно бросать курить.

18.

Как я бросал курить.

До этой истории в поликлинике я делал несколько попыток бросить курить. Было дело я обклеивал себя никотиновыми пластырями. Было дело я обкуривался до одури красным LM, вызывая отвращение у себя к сигаретам. Но все эти жалкие попытки оканчивались тем, что я покупал себе сигареты и жадно закуривая думал о том, что эта зараза похоже намного сильнее, чем я предполагал, когда начал курить в четырнадцать лет.

Сколько раз я говорил себе, – вот сегодня я ещё курю, а завтра с утра я уже не курю. Или так, – докуриваю эту пачку и всё. Или так, – выкуриваю утром и вечером по одной сигарете, а потом только вечером перед сном, а потом вообще перестану. Пока наконец до меня не дошла одна вещь. Есть только один способ бросить курить – это взять и перестать курить. Я так и сделал. Перестал курить посреди дня. Никаких: до вечера, или десять сигарет подряд до одурения. Ничего подобного. Я был на вахте, на рабочей смене. Я сказал себе, – не курить, это подразумевает не курить, чтобы с тобой не произошло. То есть, – не покурив, например пару месяцев, начать курить из-за каких-то проблем, или беды. Так не прокатит брат. Не курить, – значит не курить. Как бы там ни было.

И началось. Это был какой-то кошмар. Трэш. Жесткач. Уши опухли, а глаза налились кровью. Когда рядом кто-то курил, меня выворачивало наизнанку. Мне очень хотелось настучать по лицу рядом курящему. Курящие женщины стали вызывать отвращение. Когда они дышали на меня никотином, я думал, что знают ли они о том, как омерзительно пахнут. Я бы не смог поцеловать такую девушку.

Вроде я держался. Был один момент, о котором стоит упомянуть. Однажды на вахте у одного из слесарей, работавших на нашем заводе – был День Рождения. Парни из ремонтной бригады накрыли стол прямо в слесарной мастерской. Я тоже участвовал в посиделках. Наливали, закусывали. Наступила тишина. Мой приятель сварщик, достав сигарету из пачки поинтересовался как давно я не курю.