Я размышлял о бессмысленности своего существования. И человечества в целом. Задавался извечным вопросом – может ли человек что-то менять или же всё предрешено. Прожив сорок один год, я так и не определился в этом вопросе.

Вернувшись в прошлое, зачал бы я детей? Не важно с какой женщиной. Чтобы в старости они подали мне стакан с водой. Сходили в магазин за продуктами, да отвезли в больницу в тяжёлый час.

Получается колесо сансары. Нас произвели на Свет. Мы помогаем родителям в их старости. Хороним их. (Хорошо если мы их). Мы зачинаем детей. Наши дети взрослеют, помогают нам. Хоронят нас. Растят своих детей. И так раз за разом. И всё это – в суетливой д`обычи материальных благ. Бессмыслица. Я вижу только один пункт в данном человекообороте. Чтобы человечество как биологический вид продолжало существовать в этой реальности.

Больше половины семейных пар нет друг до друга никакого дела. Половина из них разводится. Если уже не больше половины. Как правило дети остаются с матерями. Бывшие мужья платят им алименты, сами сходятся с другими женщинами, разведенными и имеющими детей, за которых платят алименты их бывшие мужья, сошедшиеся с другими разведенными женщинами. И те и другие платят алименты на своих детей, воспитывают чужих, или своих и чужих. Очень смешно. И бессмысленно.

Одиночки умирают в больницах, своих квартирах, домах, канавах. И никому нет до них никакого дела. Старые и больные люди никому не нужны. Они как лишний балласт для молодых и государства. Что это за общество? Земля задыхается от мусора, и люди не нужны друг другу. Лично я знаком только с одной семейной парой, про которую можно сказать, что люди «нашли» друг друга. Ещё я знаком с несколькими семьями, которых просто всё устраивает на данный момент. Все же остальные уже развелись и разбежались. И имя им – легион.

Получается, что смысл существования следующий. Накопление материальных благ с целью обеспечения себя и своих детей. В старости передать им эту эстафету, и помахав рукой на прощание – уехать на кладбище. А после сверху взирать на потомков, копошащихся в том же говне, и идущих по твоим стопам. Чаще всего идущих след в след.

По Пелевину. «Затворник и шестипалый» Цель одна – быть ближе к кормушке. Жизнь удалась если ты сумел подобраться поближе к корыту. Нужно быть сильным, нужно быть в первых рядах. Я вижу вокруг только это – прожить подольше, обеспечивая себя и близких материальными благами.

Есть ещё вариант прожить жизнь в кайф. Взять как можно больше от жизни адреналина, ярких ощущений, удовольствий. Не важно кто ты, не важно – где ты – бери что можешь – алкоголь, наркотики, секс, экстрим. Плевать на всё и на всех – кайфуй. Нравится бухать – бухай. Нравится наркота – потребляй. Нравится секс – трахайся. Нравится экстрим – прыгай с парашютом, занимай серфингом, езди на большой скорости. В любом случае ты убьёшь себя однажды. Я был на этом пути – не в глобальном масштабе, но тем не менее я исповедовал эти заповеди. Мне не зашло. Я увидел бессмысленность и здесь.

Я послал абсолютно всё к чертям свинячьим в пекло и начал заниматься тем, что считал нужным. А нужным я считал получение ответов на свои вопросы. Кто я? И зачем я здесь? В этом странном месте? Я начал собственные исследования нашей реальности.

Но иногда накатывает. Депреснячок. Как например этим вечером. И лёжа на диване я вопросил в ночную пустоту, – «Если нет ни в чем смысла, так может просто умереть и всё?» После этого я повернулся к телевизору отечественной фирмы «Океан», что висит у меня в комнате на стене. Шла реклама пива «Хейнекен». С Даниэлем Крейгом. Джеймс Бонд сидит в баре, на столе стоит бутылка зелёного цвета. Хейнекен. Надпись справа внизу экрана гласит – «не время умирать».

Я сел. Задумался. Казалось бы, что простое совпадение. Только не со мной. В моей жизни не бывает простых совпадений. Никогда.

6.

Самый тёмный час в моей жизни пришёлся на возраст от 25 до 30 лет. Стояли годы с 2004 по 2010. Да, тот самый возраст. Молодость. Когда душа должна петь, а жизнь лучиться. По факту было всё наоборот. Ни денег, ни собственного жилья, ни отношений с прекрасным полом. Никакой надежды на светлое будущее. Полная безнадега.

Было вот что. Периодическая низкооплачиваемая работа, и кучка приятелей – собутыльников, таких же неудачников как я сам. Все мы дружили со школьной парты и бухать начали, ещё будучи школьниками. Я хорошо помню, как я познакомился с алкоголем. Это был чистый медицинский спирт. Накидались мы тогда очень прилично. Пили в чистом виде. По чуть-чуть, закуривали сигаретой, запивали водичкой. В подъезде. Утром я блевал. Но после того раза водку я пил не морщась.

Странно – денег не было, но я всегда пил. Пил всё что можно было пить. И даже то, что пить было нельзя. Например – жидкость для очистки ванн. Я всегда был либо под шафэ, либо с похмелюги, либо уже вматину. Ещё мы курили разную дурь.

Где мы только не пили. В подвалах, на стройках, в лесу, в квартирах, в автобусах, в бассейнах, в автомобилях, на остановках, за гаражами, в кинотеатрах, в саунах, на спортивных мероприятиях, да и просто стоя на улице. Про пивнухи, бары, шашлычки, кафе и клубы я молчу.

Я считал свою жизнь законченной, неудавшейся и поганой. В тупом опьянения убогость нашего Мира слегка сглаживалась. Наши родители были шокированы происходящим. Но они молчали. Нам было на всё наплевать. Сегодня мы здесь, завтра там.

Я не видел смысла в происходящем вокруг. Мои приятели считали, что есть только один смысл – деньги. Я так не считал. Должно быть что-то ещё. Но я не видел этого что-то ещё, не ощущал его в воздухе. У меня был только один сторонник – мой друг Хохол. Он тоже искал это «что-то еще», и однажды умер, так и не найдя его. Однажды во время одной из наших попоек, он спросил меня: – Как думаешь, Псих, когда мы умрём, то просто сгниём? Спи спокойно, брат.

Я рано начал болеть похмельем. Как сказал один мой знакомый, постарше меня на двадцать лет: – Рановато. Но учитывая какую дрянь мы сейчас лакаем, я думаю, что это нормально.

Сейчас то я знаю, что тогда всё было не так уж и плохо. Всё зависит от мировосприятия. Мы беззаботно проводили свои дни. Просто однажды я подошёл к черте.

Мне 27 лет. После одной из самых жёстких пьянок за свою карьеру алконавта, я находился дома у родителей. Стояло позднее осеннее утро и было тяжёлое похмелье. Просто тяжелейшее. Были мысли о смерти. Я лежал, не шевелясь на кровати и обдумывал способы ухода из жизни.

Я остановился на двух вариантах. Таблетки в подвале и вены в ванной. Мысль о разрезанных в тёплой воде венах, прельстила меня. Не надо никуда идти, надо только доползти до ванной, температуру подобрал подходящую, перетерпел боль от порезов, закрыл глазки и отправился в путешествие.

Смущало одно. Приход матери с работы. Или младшей сестры с учёбы. Увиденное нанесло бы им травму. Поэтому лучше таблетки. Ушёл в подвал, поудобнее устроился и запивая пивком колеса, отправился на них в Мир иной.

Но таблетки надо правильно выбрать, надо купить без рецепта, не прогадать с дозой… Мои размышления прервал звонок телефона. Стационарного, проводного. В 2006 году в квартирах ещё стояли проводные кнопочные телефоны. Как правило они стояли в прихожих. Чтобы ответить на звонок надо было идти в прихожую.

Я не ждал звонка. Это не мне звонят – это точно. Или вообще ошиблись. Я лежал и не двигался. Позвонит и перестанет. Но телефон падла не смолкал. Он звенел и тренькал, вывод меня из состояния омертвелой отуплености. Так настырно может звонить только тот, кто знает, что я дома. Родные или вчерашний приятель – собутыльник. У родных могло что-то случиться, а приятель мог предложить похмелиться. А похмелиться мне не помешало бы.

Я встал с кровати и чуть не упал. Голова кружилась, внутри мутило, ноги не держали. Дойти бы как-нибудь до этого чёртового телефона. Какой-то грохот стоял внутри черепной коробки и сердце стучало как отбойный молоток. Мне стало ещё хуже, чем было когда я просто лежал.