Война 1853–1856 годов развязала ему руки. Со званием паши приехал он в Сухум, но долго не решался переехать к натухайцам, которым не мог привести с собой так давно и долго обещаемой помощи. Сверх того, он заранее считал Магомет-Амина своим врагом. Прибыв наконец за Кубань, он не успел сформировать ополчения из черкесов и всю вину свалил на Магомет-Амина, который, хотя и хотел бы действовать заодно с Сефер-беем, но, проповедуя демократию, не мог сойтись с представителем аристократической партии. Вот почему, несмотря на все усилия Магомет-Амина, он привлек к себе только абадзехов и другие черкесские племена, живущие между Лабой и Белой; натухайцы же остались верными Сефер-бею, а шапсуги – нейтральны.

Магомет-Амин для оправдания своих действий перед турецким правительством ездил в Константинополь, откуда и возвратился с некоторым запасом снарядов.

В 1855 году, в августе, Магомет-Амин решился предпринять смелое дело – овладеть Карачаем, подчинить себе этот народ и через его земли иметь возможность непосредственно действовать на Кабарду, откуда можно было в случае успеха соединиться с Шамилем. План был в высшей степени смел и дерзок; но он мог удасться и принести Магомет-Амину пользу только в том случае, когда кроме карачаевцев против нас восстали бы и кабардинцы. Шамиль еще в 1846 году хотел поднять Кабарду и даже сделал в нее быстрое вторжение, но не имел никакого успеха. Спустя девять лет то же самое хотел попытаться сделать и Магомет-Амин с противоположной стороны.

Десятого августа с отборной конной партией в 3 тысячи человек Магомет-Амин переправился у Капыня (ныне Каладжинское укрепление) через Лабу. Можно было полагать, что он предпримет покушение против отрядов, собранных на Урупе для водворения новых станиц, или будет мешать работам у Надежинского укрепления, в котором тогда находился при отряде генерал-майора Граматина начальник Кавказской линии генерал-лейтенант Козловский.

Между тем Магомет-Амин 15 августа перешел выше аула Атажукина в Тебердинское ущелье. 17-го числа партия его истребила у Эшкакона, на правом берегу Кубани, наш транспорт, шедший к отряду, расположенному на Бечлыне, в пункте, с которого в летнее время обычно отряд наш наблюдает за стадами карачаевцев. Карачаевцы в это время разделились на две части. Старики оставались в бездействии, молодежь же вся приняла сторону Магомет-Амина.

Семнадцатого числа генерал-лейтенант Козловский получил известие о вторжении Магомет-Амина в Карачай. Сейчас же решено было идти в Карачай и там разбить его партию. Горцы вторглись в Карачай через Тебердинское ущелье по таким дорогам, по которым для наших войск движение невозможно. Притом необходимо было получить с Линии подкрепление и вместе с тем заслонить Кисловодскую линию от партий Магомет-Амина. Дорога в Карачай, доступная для наших войск и по которой в 1828 году ходил генерал Эмануэль, пролегает по предгорьям между верховьями рек Кубани и Малки. Она идет через урочище Бечесан на Кадыко и далее спускается к реке Худес (впадающей в Кубань справа) по скалистой, покрытой лесом крутизне. От реки Худес тянется такой же трудный подъем на урочище Хоцико. С этого последнего опять спуск к руслу Кубани, где лежат карачаевские аулы и хутора.

Семнадцатого же числа генерал Козловский, предписав генерал-майору Евдокимову двинуться к Урупу, а полковнику Казы-Гирею войти в Тебердинское ущелье и наблюдать за горцами, сам с отрядом из четырех батальонов Кубанского пехотного полка, десяти сотен казаков, двух сотен милиции и ракетной команды выступил из Надежинского к переправе через Кубань у Каменного Моста. Чтобы от Кубани перейти к Бечесану, надо было двигаться по долине реки Мары, где большую часть дороги нельзя двигаться иначе, как в один конь; однако 18-го на рассвете отряд генерала Козловского стал в трех верстах от Магомет-Амина, который тогда же спустился к Кубани. 20-го числа отряд был на Бечесане, где получил подкрепление и послал за провиантом. Между тем полковник Казы-Гирей, двигаясь вверх по Тебердинскому ущелью, очистил его от горцев.

Полковник Преображенский из укрепления Нальчик сделал распоряжения о защите Кабардинской плоскости. Кабардинцы выслали милицию в отряд и объявили о поголовном вооружении против Магомет-Амина.

Еще 19-го числа, когда генерал Козловский стоял лагерем вблизи Бечесана, явились к нему карачаевские старшины Магомет-Асламбек и Бодра Крымшамхалов, говоря, что эфенди народный и только часть народа присягнула Магомет-Амину, остальные же верны нашему правительству.

Двадцать третьего числа, усилясь линейными 1-м и 5-м батальонами и семью сотнями казаков, генерал Козловский выступил к Кадыко, куда и подошел 25 августа. Урочище Кадыко, занятое скопищем Магомет-Амина, есть плоская возвышенность, справа и слева ограниченная глубокими обрывистыми балками. В том месте, которое занял отряд, балки находились одна от другой в полуверсте; но тотчас же почти они сходятся, образуя узкий хребет, тянущийся по правому берегу реки Худес до впадения ее в Кубань.

Как Кадыко, так и спуски с него к Худесу и Кубани были сильно заняты горцами, сделавшими завалы и засевшими в саклях карачаевских хуторов, дозволявших в некоторых местах фланкировать завалы. За тремя рядами возвышений и завалов были заняты резервом всей партии пустые сакли.

Вслед за прибытием нашего отряда на Кадыко старшины карачаевские прибыли к генералу Козловскому с изъявлением своего раскаяния; их отпустили с обещанием прощения, если они не будут помогать партии Магомет-Амина.

Штурм позиции горцев продолжался с десяти часов утра до пяти пополудни. Горцы везде были сбиты нашими храбрыми войсками, и в ночь на 26 августа Магомет-Амин бежал за Кубань не через Тебердинское ущелье, наблюдаемое отрядом полковника Казы-Гирея, а по реке Раут, через едва проходимую местность.

Таким образом, и эта смелая попытка не удалась Магомет-Амину.

В 1856 году Линия была разделена на две части, и закубанское пространство с частью берега Черного моря составило район Правого крыла. Систематически веденные действия повели к окончательному занятию пространства между верховьями Лабы и Кубани. По Адагуму возведены укрепления. Распри между приверженцами Магомет-Амина и Сефер-бея не прекращались. Наконец, когда осенью сего года на урочище Хамкеты – между Лабой и Белой – собрался отряд для делания просек и устройства сообщений Майкопского укрепления с Лабинской и Кубанской линиями, абадзехи, а с ними и баракаевцы, живущие в верховьях реки Губс, вступили в переговоры с начальником Правого крыла Кавказской линии генерал-лейтенантом Филипсоном. Магомет-Амин, как видно из донесения князя Барятинского, сам склонял абадзехов на изъявление покорности. 20 ноября старшины абадзехов и баракаевцев в числе от 1500 до 2 тысяч человек присягнули на подданство государю императору. Первым присягнул Магомет-Амин.

По просьбе абадзехских старшин генерал Филипсон дозволил Магомет-Амину оставаться между ними, но без всякой власти, на равных правах со старшинами. Магомет-Амин с младшим своим братом и депутацией из восьми почетных абадзехских старшин отправился в Тифлис.

Двадцать первого ноября абадзехи, населяющие горный край в верховьях рек, доставили семерых назначенных от них аманатов; столько же аманатов будет доставлено от нижних абадзехов и общества Туапсе на южной покатости Кавказского хребта, на верховьях реки того же наименования, при устье которой на восточном берегу Черного моря находятся развалины укрепления Вельяминовское. Общество Туапсе причисляет себя к абадзехам.

Таким образом, между верховьями Кубани и восточной границей земли шапсугов, на северной покатости Кавказского хребта, не осталось ни одного непокорного племени. Донося об этом, князь Барятинский прибавляет: «Намереваясь ныне же извлечь существенную пользу из умиротворения абадзехов, я имею в виду упрочить наше положение в их крае исполнением тех работ, которые предполагалось производить постепенно силой оружия. При нынешней покорности этого племени те же работы могут быть окончены скорее и с меньшими средствами, но я постараюсь теперь же усилить и на Правом крыле число рабочих рук, чтобы, сколько возможно, ускорить эти работы».