Саша раздала радостный вопль и бросилась на Дарклинга. Тени, лишенные контроля, снова расползлись, и первое, что увидел после темноты Дарклинг, было ликующее выражение лица девочки. Она запрыгнула ему на колени и крепко обняла за шею, не переставая смеяться. Дарклинг обхватил ее одной рукой, удерживая от падения, и поднял потрясенный взгляд на Алину. Девушка рассмеялась.
***
Поздно ночью Алина сидела в комнате дочери и расчесывала ей волосы, рассказывая ей легенду о морском хлысте — принце, на которого наложили заклятье и заставили охранять холодные воды Костянной тропы. Это была любимая история Саши, и хотя у Алины до сих пор болезненно сжималось сердце при воспоминаниях о змее, дергающемся на палубе шхуны Штурмхонда, она повторяла ее раз за разом по просьбе дочери. Ей казалось правильным напоминать детям о благородном олене, о русале и жар-птице — не как об усилителях Морозова, но как о древних существах, к гонениям которых она и сама приложила руку. Из троих в живых осталась только жар-птица. Поддержание памяти об этих существах казалось девушке необходимым, хотя и недостаточным, чтобы загладить свою вину.
Алина закончила рассказ, но не торопилась уходить, когда Саша вдруг сказала:
— Почему папе он не нравится?
«Нужно придумать Дарклингу какое-то имя, если он решит тут задержаться, » — подумала Алина и тут же себя оборвала. Не ему решать, оставаться здесь или нет. Ему не нужно новое имя, потому что послезавтра вернется Мал и Николай. Что она им скажет? Дарклинг хорошо провел здесь время, играя с детьми и поедая шоколадный торт, но ничего полезного для грядущей войны выведать не удалось.
— У папы есть причины его ненавидеть, - Алина замялась, прежде чем продолжить. - У меня тоже, если уж на то пошло.
— Почему? — повторила Саша.
— Это долгая история, к тому же весьма печальная. Я расскажу тебе, когда подрастешь. А пока не надо об этом думать.
Саша молчала. Затем она вдруг повернулась к маме и внимательно на нее посмотрела.
— Он хороший. Он мне нравится.
— Только не говори об этом папе, — если Мал узнает, как много времени Дарклинг проводил с их дочерью, если поймет, что их враг стал близким другом Саши…
— Папа тоже хороший, но он на него не похож, — поспешно добавила Саша. — Мне нравится играть с ними обоими. Папа меня любит, но ему быстро надоедает, если у меня что-то не получается. А он не злится. Только улыбается и говорит, что в следующий раз у меня обязательно выйдет.
«Потому что он целую вечность ждал появления заклинательницы Солнца и научился быть терпеливым, » — подумала Алина и крепко обняла дочь.
***
Дарклинг проснулся посреди ночи от грозы. Сонный, дезориентированный, едва осознав, что комнату озаряют вспышки молнии, он подумал о Саше. Он быстро поднялся с кровати и направился к комнате девочки. Она уже сидела в кровати, обхватив колени руками. Ее лицо озарилось, когда Дарклинг появился на пороге ее комнаты.
В этот раз он рассказал ей историю о девочке-русалке, которую предали. Это была не совсем подходящая сказка для маленькой девочки, да еще и не с несчастливым концом. Для беспокойной ночи больше подходят истории о смелых героях и сказки со счастливым концом. Впрочем, сказкой та история не была. Но этого знать девочке — или кому-либо еще — было необязательно.
К тому времени, как он закончил свою историю, малышка уже сладко спала. Он подоткнул ей одеяло и развернулся, чтобы уйти, когда обнаружил, что все это время за ним наблюдали. На пороге комнаты, с выражением изумления и настороженности на лице, застыла Алина.
Она отошла от двери, давая ему возможность выйти из комнаты, и закрыла за ним дверь.
— Как давно ты ходишь к ней? — тихо спросила она, избегая смотреть ему в глаза.
— Первый раз — на следующий день после отъезда остальных, — неохотно признался Дарклинг. Он боялся, что Алина разгневается на него и прогонит из своего дома. А он, как бы странно это не было признавать, не хотел уходить. — С тех пор — каждый раз, когда начиналась гроза.
— А я еще не могла понять, почему она перестала приходить… — Алина покачала головой и наконец-то посмотрела ему в глаза. — Почему? Почему ты все это делаешь?
— Потому что она — твоя дочь.
Она молча изучала его. Сколько ночей он так приходил к ее дочери? Сколько раз укладывал ее спать, рассказывая сказки? Алина хотела ненавидеть его за то, что он так беспардонно разгуливал по ее дому и общался с Сашей без ее разрешения, но вместо этого чувствовала только стыд. Как она могла не обратить внимание, что дочь больше не прибегает к ней в ночи, испугавшись вспышек и грома? Эта была ее дочь, ее малышка, и она позволила себе упустить такое, потому что была слишком поглощена собственными проблемами и переживаниями. Ее не было в те минуты, когда дочь нуждалась в ней.
Но Александр был.
Монстр. Убийца. И каждую ночь, когда гроза подходила слишком быстро к дому, он приходил к ее дочери, зная, что ей страшно.
Алина взяла его за руку и повела дальше по коридору. Она знала, что в доме полно слуг с длинными носами и большими ушами, что обязательно будут слухи и косые взгляды, но сейчас ей было плевать. Она любила своего мужа, но он никогда не понимал ее и ее тяги к силе. Дарклинг был прав: Мал никогда не сможет помочь Саше. И от этой горькой правды у Алины саднило сердце.
Она привела его в свою комнату и закрыла за ними дверь. Когда она повернулась к нему, то увидела на его лице удивление и недоверие. Она протянула руку и прижала ладонь к его щеке. Он вздрогнул.
— Что ты делаешь? — прошептал он. В глазах читался вопрос. Он искал подвох в ее действиях, ожидал очередной ловушки, повода его сковать и заточить в темнице.
— Мы равны, — сказала Алина, неотрывно смотря ему в глаза, чувства в ее взгляде — отражение его.
Не играй со мной. Я этого не переживу.
Они равны. Злобная шутка вселенной. Двое самых могущественных гриша с редким даром, которым было предначертано править. А теперь они оба не больше, чем просто отказники, брошенные на произвол судьбы. Алина лишилась своей силы, и после этого Дарклинг недолго остался при своей. Равные. Подобные друг другу. Единственные в своем роде.
Алина приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Это было легчайшее прикосновение губ, скорей намек на поцелуй, чем он самый, и все же Дарклинг замер. Тело Алины ныло от желания прижаться к нему, но она не поддавалась инстинкту. Была не ее очередь делать шаг.
Она отстранилась и заглянула ему в глаза. Алине не удалось прочесть эмоцию, мелькнувшую в его взгляде.
— Чего ты хочешь, Алина?
— Тебя, — честно ответила она. С той ночи после праздника. После того, как он пришел к ней в Малый Дворец в обличье Мала. После того, как он раскрыл ей свое имя. Эта связь не была нужна им обоим. Но она никак не проходила, делая все только хуже.
— Меня… — повторил он, а затем уголки его губ приподнялись. Улыбка вышла грустной и вымученной. — И как это будет? Мы проведем эту ночь вместе, а завтра сделаем вид, что ничего не произошло? — ему в голову пришла внезапная догадка. — Или нам даже не придется притворяться, потому что ты отошлешь меня прочь.
— Не хочу думать о том, что будет завтра.
Он нежно провел пальцами по ее щеке.
— Все еще живешь одним мгновением.
— И наслаждаюсь каждым мигом.
Дарклинг медленно склонил голову. Он был так близко, что Алина чувствовала его теплое дыхание на своих щеках. На задворках ее сознания мелькнула мысль: «Еще не поздно все прекратить». А потом Дарклинг поцеловал ее, и она прогнала эту мысль прочь.
Этот поцелуй не был похож ни на один из тех, что они разделяли раньше. Они целовались медленно, с легкой ноткой грусти и неуверенности, словно каждый ждал, что другой внезапно отстранится и заявит, что это все большая ошибка, и ощущали неуверенность от того, что это не происходило. Алина больше не испытывала прилива уверенности от его прикосновений, но ее кожа все равно горела; одну руку он запустил в ее распущенные белые волосы, вторая покоилась на ее спине, не давая уйти, но и не притягивая девушку ближе.
