— Что такое? — нервно спросила Сакура, съежившись от дурного предчувствия.
— Он просит тебя не волноваться, что названия совпали, потому что, говорит, уже навёл в них порядок и выпустил статью, где переименовал твой вид. Так что, говорит, теперь все хорошо! — Сакура почти физически ощутила, как ее захлестывает мощная и беспощадная волна досады. Неужели она опоздала? Фразы о том, что «просит не волноваться» и «все хорошо» звучали как насмешка, однако улыбался Омои, казалось, вполне дружелюбно.
— Скажи, что я подала в журнал «Герпетология» свою статью о переименовании, — обратилась Сакура к Таюе, после чего та обменялась с ним парой фраз.
— Он говорит, что нового номера «Герпетологии» еще не выходило, — лишила ее последней надежды Таюя. — Он как раз привез сюда в библиотеку распечатки свежих номеров разных биологических журналов. Охренеть, Сакура. Вот это дела. Сочувствую, что так, — с искренностью произнесла она.
— Sorry, — развел руками Омои, переходя на английский, после чего сообщил новое название: — Its new name is Bothrops amazonius.
— Скажи ему, что все в порядке, и он — молодец, что так быстро со всем разобрался, — вежливо попросила она Таюю, стараясь не показывать своих переживаний. Захотелось срочно где-нибудь уединиться, все обдумать и переварить. Та пожала плечами и выполнила просьбу Сакуры, на что Омои улыбнулся, слегка поклонился и произнес уже известное ей «Грациас», означающее благодарность. Сакура кивнула ему головой и, извинившись, что ей пора бежать, распрощалась, оставив их одних.
Сидя на берегу молочно-кофейной реки и следя взглядом за неспешно бегущей вдаль водой, Сакура предавалась размышлениям. Несмотря на то, что она морально готовилась к подобному раскладу, случившееся стало для нее опрокинутым на голову ведром ледяной воды. Перед глазами снова появились колибри — суматошные и беспорядочно перепархивающие с цветка на цветок, они уже не в первый раз помогали Сакуре успокоиться и структурировать накатившийся на нее спутанный клубок мыслей.
Она помнила, что после философских разговоров с Саске о любви к науке пообещала себе не расстраиваться, если ее все-таки обойдут с переименованием. И вот это случилось. Радостное предвкушение статьи с видовым названием Bothrops atroxoides, после которого должны были стоять ее фамилия и год описания, улетело в трубу. Чувствуя себя стремящимся выбраться из-под волны досады и горечи пловцом, Сакура в очередной раз мысленно твердила о том, что первоописание вида в любом случае принадлежит ей. А это уже очень многое! Конечно, хотелось бы видеть рядом с названием именно свою фамилию, но раз судьба распорядилась по-другому, то ничего не остаётся, как принять это. К тому же, ее фамилия уже стоит рядом с названием одного из видов — открытие которого уплыло в свое время от Саске.
Сакура снова представила себя на его месте: как он, должно быть, тогда расстроился, в то время, когда она торжествовала.
«Я уже не переживаю по этом поводу», — вспомнила она реплику, сказанную его спокойным и ласкающим слух голосом во время ночного лова, отчего тело охватило приятное тёплое чувство.
Затем в голове всплыл Омои, его простая дружелюбная улыбка и перевод ответов при помощи Таюи. Нет, в словах этого перуанца о том, что «все хорошо и можно не волноваться» не было ни насмешки, ни сарказма. Он усматривал в своей работе явно не собственную победу в чем-то, а некую помощь для науки, благодаря которой была решена путаница с названиями.
От всех этих мыслей Сакуре становилось легче: захлестнувшая волна досады и горечи постепенно спадала, открывая вновь доступ кислороду. Приняв ситуацию умом, Сакура была уверена — вскоре она примет ее и сердцем, что уже постепенно происходило. Взглянув на часы, она спохватилась: пришла пора собираться на дневной лов змей, о котором они с Кабуто договорились еще вчера.
Направляясь в сторону лаборатории, чтобы собрать необходимое для ловли оборудование, Сакура с удивлением заметила, что Таюя до сих пор стоит и болтает с Омои на испанском. У каждого в руке было по сигарете и, казалось, они отлично нашли общий язык. Сакуре пришла в голову мысль, что Таюя с каждым днём все сильнее погружается в местную культуру, уже нашла себе подруг-перуанок, и весьма логичным для нее шагом будет завести здесь еще и роман. В этом случае Сакура искренне желала Таюе самой что ни на есть большой удачи!
Спустя некоторое время Сакура уже шла в компании Кабуто по лесу, внимательно глядя по сторонам и стараясь не упустить ни одной находящейся в поле зрения змеи.
— Кстати, — она опять вспомнила болтающую на испанском Таюю. — Кабуто, можно вопрос?
— Конечно, — мягко ответил он, также вглядываясь в каждый куст.
— Я смотрю, Таюя так свободно говорит на испанском. Неужели она выучила его настолько хорошо только за время универа?
— Нет, — покачал головой он. — Она начинала его учить еще в Японии — в школе был второй иностранный после английского. Когда уже училась в США, то ездила на полгода по обмену в Испанию. И потом еще несколько раз. Да и способность к языкам у нее хорошая.
— Понятно, — кивнула в ответ Сакура, мысленно проникаясь к ней уважением. Новость про Омои и названия она решила пока не сообщать: сейчас не хотелось перетирать все это по очередному кругу. Сакура уже достигла в своей душе некоторого равновесия по данному вопросу и боялась, что малейшее колебание может его покачнуть. Ей нужно было еще время.
— О! — воскликнул вдруг Кабуто и, метнувшись к раскидистому кустарнику, выхватил оттуда пластмассовыми щипцами ярко-зеленую змею длиной под два метра.
— Ух ты! — оживилась Сакура, подойдя к нему и рассматривая добычу.
— Это бежука, или обыкновенная попугайная змея, — сообщил Кабуто, перехватывая рукой ей голову. — В этом сезоне попалась первый раз. Относится к ужеобразным и неядовита. — Сакура кивнула головой — она имела о ней представление. Глядя на длинное зелёное тело, она опять вспомнила остроголовых змей и связанные с ними загадки. Что же тогда, все-таки, имел в виду Саске?
После того как пойманная бежука была убрана, они двинулись дальше. Вдруг Сакура заметила вдали нечто блестящее и крупное ярко-голубого цвета, отчего возникло ощущение, что кто-то повесил на куст пакет. Но зачем? Внезапно загадочный «пакет» начал приближаться. Сакура пригляделась и остолбенела: это была огромная бабочка-морфо, знаменитая своими размерами и эффектной окраской, а также являющаяся излюбленным объектом для рамок и украшений. Совершая медленный и неуклюжий полет своими громоздкими крыльями, бабочка пролетела мимо и скрылась в зарослях деревьев и кустарников.
— Вот это да… — Сакура была под большим впечатлением.
— Это морфо. Первый раз видишь?
— Да. Я много раз видела их на картинках и в рамках на стену, но в естественной среде вижу впервые. Они казались мне всегда чем-то таким искуственным. Эдаким красивым фантиком. А сейчас я прям осознала, что это вполне реальная бабочка, которая живет в природе, — поделилась она с Кабуто подобным откровением. За дни, проведённые вместе в лесу, Сакура настолько к нему привыкла, что воспринимала его, как старого друга, которого знает много лет.
— Понимаю! — с улыбкой ответил Кабуто, глядя на Сакуру. — Я часто слышу от людей такие впечатления после первой встречи с морфо. Сам испытал нечто подобное. Кстати, ты знаешь, что этот яркий цвет на самом деле просто оптический эффект?
— Нет, — покачала головой она. — Расскажи.
— Чешуйки, которыми покрыты ее крылья, на самом деле — бесцветны, — приступил к разъяснению Кабуто. — Но имеют особенную структуру, и при попадании на них солнечных лучей возникает интерференция, то есть наложение разных световых волн, за счет чего возникает такая окраска! В общем, это уже физика… — Сакура внимательно слушала и кивала головой: все, о чем он говорил, было чрезвычайно интересно.
Походив еще немного по лесу, собрав несколько змей и понаблюдав за прочей любопытной живностью, Сакура и Кабуто решили сделать перерыв и сели на поваленный ствол. Каждый достал из своего рюкзака по бутылке с водой, чтобы утолить жажду. Вдруг где-то наверху раздались взмахи крыльев и Сакура, подняв голову, увидела, как на дерево приземлился тукан — эффектная яркая птица с огромным изогнутым клювом.
