— Ямато сейчас на больничном. Ямато — это мой коллега с кафедры цитологии, — уточнил Орочимару для Сакуры и снова обратился к Саске: — Завтра по нашему плану ты должен идти к нему. План менять не будем, и Ямато заменит Сакура. Я бы и сам мог его заменить, если бы у меня была хоть капля свободного времени. Сакура, я могу на тебя рассчитывать и поручить обучить Саске-куна хромосомному анализу? — Сакура впала в ступор. Это предложение свалилось как снег на голову. Тут ей пришло в голову, что Саске очень помог с английским, и она тоже должна постараться. Кроме того, ее просит об этом сам Орочимару. Она не может отказаться.

— Можете на меня рассчитывать! — произнесла наконец Сакура после небольшой паузы. Саске молча кивнул головой.

Во второй половине дня состоялась лекция по философии науки, посвященная великому философу и социологу Карлу Попперу.

— Запишите его позицию: «Я могу ошибаться, а вы можете быть правы; сделаем усилие, и мы, возможно, приблизимся к истине», — диктовала Изуми Учиха.

Сакура, записывая, обдумывала эту фразу. Как все-таки для большинства людей важно самим установить истину, быть правым, сделать открытие. Как же сложно радоваться самому факту, что истина установлена, а не тому факту, что именно ты ее установил. Сакура задумалась о том, что важнее для нее, и что она любит больше — науку или себя в науке. Сегодня она искренне радовалась выходу монографии по змеям Японии, но насколько приятными были бы ее эмоции, если бы она сама готовилась выпустить подобную книгу, а ее бы опередили?

Оторвавшись от тетради, Сакура обвела взглядом аудиторию — на самом верхнем ряду сидели Ино и Сай, и, к ее удивлению, записывали лекцию. Чуть ниже Сакуры сидели Наруто и Саске. Мысли переключились. Завтра она будет выполнять роль сенсея. Чем больше проходило времени, тем сильнее она осознавала этот факт и волновалась. Нужно все провести с блеском, продемонстрировать свои знания и ни в коем случае не опозориться.

Сакура продолжала поглядывать на Саске в промежутках между записями конспекта. За кутерьмой со статьей, которой она отдавала всю свою энергию, неоднозначные мысли были отодвинуты в сторону. Казус с падением, конфуз с блузкой, неожиданно открывшаяся грань с плачущей флейтой — все это оказалось на время погребено под бесчисленными пробирками, пипетками, филогенетическими деревьями, текстами и словарями.

А сегодня Саске удивил ее своим подходом к редактированию статьи, поздравлением, похвалой, а также вызвал гордость и уважение после новости о выходе книги. Сакура по-прежнему не очень хорошо понимала, зачем он потратил так много времени, разжевывая в комментариях каждую ошибку. Скорее всего, чтобы облегчить себе работу, когда она напишет и принесёт ему на редактирование свою следующую статью. Но все равно это было очень приятно. Ничего, завтра она тоже постарается и проведёт ему хороший урок по хромосомному анализу! Охваченная радостным волнением и предвкушением, она мысленно представляла себя в белом халате, открывающую Саске новый мирок, скрытый в глубинах клеток.

Сакура попыталась проанализировать свои чувства. Сейчас страха и ощущения, что подобное самокопание способно привести к погибели, как раньше, не было. То, что с самого начала он не был для нее пустым местом, являлось неоспоримым фактом. Иначе откуда это постоянное желание не отставать, быть на уровне, не опозориться? Откуда эта ответная принципиальность в официальном общении с «фишкой» неназывания друг друга по именам? Откуда боязнь неоднозначных мыслей, возникавшая, когда Саске был айсбергом, и радость при его легком оттаивании ручейком похвалы и помощи?

Саске внешне был в ее вкусе, но видя его холодность и неприступность, она давала себе чёткую установку не проявить слабину и не оказаться «одной из многих, кто не смог устоять» — как рассказывала Ино. Именно поэтому Сакура так волновалась после всех неловких и неожиданных ситуаций, с ним связанных. Боялась, что чувства могут выйти из-под контроля, и она будет страдать. Но сегодня она ощущала себя по-другому. Волнение, которое она испытывала, было приятным. Это обнадеживало.

Сакура пока не хотела ставить себе никаких конкретных «диагнозов» и решила стараться жить моментом. Без страха и переживаний о будущем.

— Критический рационализм исходит из того, что знание должно быть максимально объективным и не зависеть от суждений отдельных людей или групп, — донесся до Сакуры голос Изуми-сенсей, диктующий очередную выдержку философского учения Поппера, и она, отведя взгляд от Саске, снова углубилась в тетрадь.

Когда лекция закончилась, Сакура направилась к Орочимару, чтобы обговорить с ним сроки своего отъезда на Хоккайдо, и он дал указание слетать туда не позже следующей недели. Решив не тратить лишнее время, она собралась уйти с факультета пораньше — нужно было купить билеты.

— Во сколько завтра вам будет удобно начать? — спросила Сакура у Саске во время сбора вещей.

— Можно в десять утра, — ответил тот, не отрываясь от компьютера. Она заметила на экране цветные полоски нуклеотидных последовательностей. Работа нон-стоп.

— Хорошо. В самом начале нам надо будет оставить клетки на два часа для подготовки. Как раз успеем сходить на семинар по английскому. — Сакура убрала в сумку последние вещи и направилась к выходу.

— Да. До завтра.

— До свидания. — Она обернулась и, поймав направленный ей в спину взгляд чёрных глаз, вновь ощутила приятное волнение.

Билеты удалось купить на следующий понедельник. Теперь нужно было сообщить об этом, как и о грядущей поездке, родителям, чью бурную реакцию Сакура уже предчувствовала. Она как-то упоминала в телефонном разговоре о планах насчет экспедиции в Перу, но тогда никто не знал, что это будет так скоро.

— Привет, мама! — начала Сакура разговор после того, как вышла из авиакасс.

— Сакура! — раздался возбужденный голос матери. — Давно ты не звонила! Совсем со своей наукой нас забыла.

— Извини, была очень напряжённая работа над статьёй. Я прерывалась буквально на сон, еду, ну и занятия. Мам, у меня есть для вас две новости… — осторожно произнесла Сакура. — С какой начать?

— С плохой! — нервно воскликнула мама.

— Ну, для меня-то она хорошая, даже очень… — смущённо ответила Сакура.

— Что, все-таки едешь к черту на рога ловить своих змей?

— Да, мам. У нас состоится экспедиция в Перу по гранту. Едем уже после двадцатого июля. На каникулы. — Сакура приготовилась услышать праведный гнев, который не преминул на нее обрушиться.

— Как так?! И это вместо поездки к нам? Ты же обещала, что приедешь на каникулы!

— Мам… Я сама не ожидала, что поездка состоится так скоро, — пыталась успокоить ее Сакура. — Но сегодня Орочимару-сама объявил об этом.

— И что, они не справятся там без тебя? — продолжала негодовать мама.

— Они-то, может, и справятся, а вот я без поездки с диссертацией не справлюсь. Мне надо собрать там много материала по моей научной теме.

— Говорила я тебе, что нужно оставаться на Хоккайдо. Занималась бы и дальше местной фауной. А что там в Перу? Болезни! Куча ядовитых змей и пауков! Там индейцы, в конце концов! А что, если тебя убьют стрелой?

— Мам, я понимаю твои волнения, — Сакура продолжала сохранять невозмутимость в голосе. — Но наши ездят туда не первый год, и все проходит нормально. Это не просто неизвестные джунгли с кучей опасных индейцев, а оборудованная биостанция, с которой сотрудничает наш университет. Насчет змей — все мы имеем опыт в их ловле, не волнуйся. Будем соблюдать меры предосторожности и в отношении других животных. Сделаем прививку от жёлтой лихорадки и будем пить для профилактики специальные препараты от малярии. Мам, я мечтала работать в джунглях. Фауна Хоккайдо — это то, с чего я начинала, и я никогда не хотела топтаться на одном месте. Придется это принять. Все будет хорошо. Не волнуйся!

— Говоришь, может, и убедительно, но как я могу не волноваться! Все равно это рискованно! — не сдавалась мама.