– Вояки из трущобных – что свет из пригоршни пороха, – покачал Гёц головой. – Весело и громко, да не очень долго. К этой братии придётся пойти, только если других вариантов не останется.

– Придётся? – усмехнулся Альфред, переводя взгляд с кубка на главаря. – Я думал, крайний вариант – это пойти на попятную, а не пойти к голытьбе.

– Теперь это хреновый вариант.

Капитан сложил остатки денег в сундучок, захлопнул крышку, повернул ключ в замке. Доля Даголо – почти половина того, что Трефы заработали за месяц. Ощутимо больше, чем сдаёт в котёл любая другая команда. Если бы Гёц хотел всю жизнь на подхвате бегать, то остался бы с братьями в Хафелене, а пожелай регулярно отгружать половину выручки какому-то хрену с усами – купил бы имперскую лицензию на торговлю сахаром.

– Есть ещё одна проблема, которую мы не обсуждали. Это связано с Лигой.

– Н-да-а, и впрямь…

Сундук отправился под стол, с глаз долой – из сердца вон. Шулер меж тем допил бренди, плеснул добавки, закинул ноги на край стола, задумчиво морща лоб. На его лицо вдруг набежала обеспокоенная тень, и он осторожно спросил:

– Надеюсь, ты не хочешь попросить меня очаровать их на воскресной игре? Так, чтоб они разом придумали отправить Даголо в расход и тебя заместо него посадить?

– Нет.

– Эт' хорошо. А то, знаешь ли, я виртуозный игрок, банкомёт и словоблуд, а не чаровница.

– И всё же нам нужна чья-то поддержка, прежде чем начнём. Поддержка снаружи Сада. Здесь я могу охмурить ещё кого-нибудь, нанять компанию или… или хотя бы босяков, Бёльс с ними. Но это всё без толку, если гвардия, ткачи и Тиллер на нас попрут с трёх сторон, как только пыль уляжется.

– И как к кому-то из них с такими предложениями подкатывать?

Альфи убрал ноги со стола, поднялся, тремя пальцами подхватил со стола чёрный берет и изобразил церемонный поклон, как его представляет себе бывший каралгский уличный мальчишка.

– Здрасте, герр бургомистр, не соблаговолит ли Ваша светлость визировать небольшой переворотец в обмен на скидку на бренди и шлюх?

– Никто не обещал, что будет легко.

Гёц прикрыл глаза и потёр подбородок. Нет, он не начал жалеть. Трефам остаётся либо убрать с ноги проклятую гирю по имени «Даголо», либо сворачивать лавочку. Сейчас он раздумывал, не поспешил ли делать намёки Мюнцеру. Он воспользовался лучшим шансом вовлечь великана в заговор, какой только мог представиться…

Но чем дольше исполнение откладывается, тем больше шансов нарушить тайну. Ландскнехты умеют считать деньги не хуже игроков и лавочников, а вот выдержкой Господь их обделил.

– Твоя матушка передаёт ещё один подарок.

Когда он открыл глаза, Ренер глядел сверху вниз, уперев руки в бока. Чёрные глазки хитро блестели, уголок тонкого рта чуть подрагивал – его прям распирало от предвкушения:

– Это на словах… Префект свёл её с агентом имперской разведки, Штифтом – такая у него кликуха. Он должен прибыть в город на днях и, ну, начать… э-э… шпионить, видимо. Что обычно делают шпионы, когда их куда-то засылают? Короче: ты хотел союзников за пределами Сада – фрау Лахтсегель говорит, что имперские лисы могут помочь.

Имперская разведка? Прекрасно – только их в городе и не хватало. Даже немного странно, что только сейчас они зашевелились. Хотя всё-таки нужно быть скромнее: Каралг, при всём своём великолепии и богатстве, далеко не единственный в империи вольный городишко, мнящий себя первым после Верелиума.

И, может статься, далеко не последний, кто подчинится и добровольно сложит с себя часть вольностей в конце концов.

Сам Даголо любил говаривать, что кайзеру только дай тебе гульфик развязать – и моргнуть не успеешь, как причиндалы целиком отхватит. В это охотно верилось, как и в то, что слово имперского лиса ничуть не святее слова Курта Мюнцера. Однако пока что у этого Штифта нет резона сдавать Треф в утиль – пока он не завёл друзей получше. Быть может, стоит подсуетиться и опередить всех?

– Что ж, в этом впрямь есть… гм, какой-то смысл, – нехотя выдавил Готфрид, не до конца веря в то, что говорит. – Можно хоть послушать, что этот Штифт петь будет. Как мне его найти?

Альфред плюхнулся обратно на стул и поднёс кубок к губам.

– Да никак. Он сказал, сам тебя найдёт, когда будет готов. Хотя мужика понять можно. Откуда ему знать, что ты не свистнешь ребят, чтобы сцапать его и пятки поджарить смеха ради?

– Дерьмо. Похоже на игру, которую без меня начали разыгрывать.

– Что поделать – мы ведь её ещё не купили. Придётся крутиться. Что ты там сказал тому купчине, который в самый первый год пытался возбухать? Ставь или упёрдывай?

Дверь конторы вновь задрожала от условного постукивания – кто-то очень торопился, едва не бил кулаком.

Альфи пошёл открывать, а делец быстро собрал хафеленские драгоценности и шмыгнул с ними внутрь большой железной клетки в левом крыле конторы. Крепость в крепости, последний – если не считать замков на сундуках – рубеж, отделяющий деньги Треф от непрошенных гостей. Хитрый цвергский замок на двери перекусит ключ, если повернуть не в ту сторону, а толстые прутья пилить придётся долго. Половина Сада на шум сбежаться успеет.

– Эй, капитан!

Вольф по привычке наклонил голову в дверях и замер у стола, нервно перебирая берет толстыми пальцами. За его широкими плечами маячил Трёшка – лицо у него вытянулось и как-то поблекло. От свежего воздуха или от чудных вестей?

Шульц шагнул из клетки наружу и приготовился слушать про новые ужасы для колонки затрат. Подарки матушки остались лежать за решёткой, в небольшой полости внутри стенки шкафа, вырезанной как раз под такие гостинцы.

– Проблема. Карл забежал в трущобы и поколотил Тиллера за шашни с Мюнцером.

– Ох-хо-хо! – воскликнул Ренер, громко захлопнув дверь. За спинами вошедших он подмигнул Шульцу левым глазом. – Да у вас тут столько интересного происходит! Неужто скоро все переругаются?

– Где он сейчас?

Гёц смотрел на Вольфа, не единым жестом не выдавая, что услышал, кажется, лучшую новость за день. Хоть при своих нет нужды стесняться, Король Треф просто не привык дёргаться хоть от счастья, хоть от ярости. Если не умеешь лицедействовать, как Валет, держи лучше рожу кирпичом.

– В «Валонской короне» накидывается. Вместе со Стефаном, и Сиком, и остальными. Втык хочешь сделать?

– О-о, нет-нет-нет, этим пускай его отец занимается. А мне вот интересно, не начнётся ли у нас война утром.

Готфрид поднял со стола пистолет, проверил заряд и заткнул за пояс.

– Помогите-ка мне деньги убрать. Альфи! Найди Гензеля. Пускай паренёк дует в трущобы и греет уши. Если там дерьмо бродить начнёт – я хочу об этом знать до того, как у меня начнут выносить дверь.

Тиллер слыл человеком не таким взрывоопасным, как Карл, да и в Каралге подобные казусы принято разрешать словами на сходке Большой Лиги, а не битьём стёкол. Но Тиллер командует бандой ландскнехтов, которые держат под каблуком выгребную яму, порой кипящую от бедности и злобы. Чтобы оставаться у руля, ему нужно поддерживать репутацию, хочет он того или нет, а набитая морда – это такой удар по имени сурового головореза, с каким мало что сравнится.

Вчера в винокурне Карл справедливо заметил, что Тиллер не пойдёт войной из-за Мюнцера. Что же, теперь он сам преподнёс ему такой повод, какой игнорировать нельзя.

Такой богатый город, как Каралг, мог позволить себе невероятную роскошь – столбы с уличными фонарями через каждые полсот шагов. Разумеется, не во всём городе. Путеводные огни горели только на Серебряном Пути от северо-западных ворот до соборной площади, вдоль Полёта Кружевницы – от северо-восточных ворот до южных мимо собора, да ещё на самых важных улицах Застенья и Золотого Пятака, купеческого квартала. По ним же перемещались патрули ночной стражи.

На одной из таких улиц трое шпионов и торчали в сей поздний час. Точнее говоря, даже не на улице, а на пустеющем чердаке напротив весёлого дома под названием «Драгоценность». Элитный приют азарта и блуда находился на самом краю Грушевого Сада, у подножия холма, по которому поднимались ярусами жилища знати. Они-то и составляли клиентуру особенного «салона»: для каждого сословия у Даголо имелся собственный развлекушник с собственным внешним лоском, внутренним наполнением и сообразными расценками.