Выдержала его прямой, скупой на эмоции взгляд, и грустно усмехнулась.

– Уверена, обо мне ты можешь сказать не меньше, но, опять же, предпочитаешь не блистать умом и наблюдательностью, чтобы навсегда остаться вот таким вот «средним парнем», которого я однажды встретила на дороге, но уже не получится.

– Блесни умом: расскажи почему. – Надменно выгнул одну бровь, в совершенстве демонстрируя требовательную натуру, которую, как верно подметила Ада, уже много лет предпочитал скрывать и считал, что делает это вполне успешно.

– А просто всё. Я не люблю, когда на меня смотрят вот так, будто на пустое место. – Кивнула в его сторону, пеняя. – А, значит, чем бы ни закончилась наша сегодняшняя встреча, очень скоро к тебе вернусь. Скажу больше: рад ты этому не будешь. Не обрадует тебя и третья наша встреча и четвёртая, но когда мне что-то очень нужно, я становлюсь просто до чёртиков настойчивой и плевать хотела на то, как моя настойчивость выглядит со стороны. Я буду приходить к тебе снова и снова, потому что уже этого хочу. Даже не могу объяснить подобное желание. Пусть это будет навязчивая идея, пусть. Но ты мне нужен. Я уже сейчас это знаю. А потом и ты привыкнешь ко мне. Привяжешься. Намного сильнее, чем привязан к своей девушке, кстати, её здесь нет… почему? Хотя можешь и не отвечать, мне плевать на это. На неё и на ваши отношения.

– Для чего я тебе так необходим? – Прервал Слава эмоциональный монолог и Ада резко выдохнула, будто из-под воды вынырнула и посмотрела сумасшедшим взглядом.

– Ты похож на мою первую любовь. – Дерзко улыбнулась. Тут же с места подскочила и только у лестницы обернулась, возможно, ожидая ответа, возможно, пытаясь рассмотреть этот ответ в его глазах.

– Считаешь, после такого признания я смогу уснуть? – Усмехнулся он в странном стремлении её задержать. Хотя бы на минуту, на секунду дольше, чем она сама того хочет.

– Очень рассчитываю на то, что спать тебе сегодня не придётся. – Подмигнула, вильнула бёдрами и по лестнице поднялась, спасаясь от опасной провокации.

Она спровоцировала. А он должен был решить: отвечать ему или не отвечать. Казалось бы, выбор прост, но истина таилась намного глубже. Срослась с внутренностями, окопалась глубоко в тканях и там жила. Истина.

– А хрен тебе, милая. – Тихо пробормотал Слава в пустоту дома. – Меня и так всё устраивает.

С отвращением к самому себе от лестницы отвернулся, не прекращая чертыхаться в сторону новой знакомой. Свалилась же она ему на голову! Почему-то её словам верил. И обещаниям верил. А ещё… ещё он хотел увидеть её. Снова и снова. И узнать, что же такого она хочет привнести в его размеренную до этого жизнь. Проклятый запах драйва, адреналина, который вот-вот примется таранить сознание, проникал в мозг. Заставлял расползтись на лице победную ухмылку. Он давно её забыл, а сейчас эта ухмылка вытягивала всё гнилое нутро на поверхность. Сумасшедшая? Пожалуй, так. А он чокнутый псих, если сейчас не выставит её за двери собственного дома.

Очередной раз чертыхнувшись, Слава с дивана поднялся, устало опираясь ладонями о колени, мученически вдохнул, разгибая спину, и мысленно взвыл, проклиная себя за нерешительность. Шёл, отсчитывая ступени, и всё думал, думал. И лишь спрятавшись за дверью собственной спальни… Ведь спрятался, иначе и не скажешь… Только оказавшись в своём убежище, зло рассмеялся, признавая, что нерешительность давно уже ни при чём. Он хотел, чтобы его расшевелили. Чтобы пнули хорошенько, заставляя двигаться. Десять лет – это срок для каждого, а у него время уже давно минуло этот предел. Для его прежде неуёмного характера, крутого нрава, этот срок казался пожизненным. Сам бы никогда и не решился сделать шаг в сторону свободы, выглянуть за пределы заточения, в которое сам же себя и заключил, а вот так… Когда тебе дверь открыли и за руку потянули… Мало кто из сегодняшнего его окружения на это решится. Кто-то и не догадывается с кем дело имеет, кого-то устраивает эта его амебоидная сущность, а самому снится… каждую ночь снится он прежний. Живой.

Устроившись

в постели, отчего-то ожидал её скорого появления. Наверно это было бы проще всего – переспать прямо сейчас и забыть, ведь двигаться в таком случае вроде как уже некуда… Очередная иллюзия. Ведь секс – это тоже своеобразное начало. Начало проблем, взаимных претензий, недомолвок. С Мариной так и было. Правда, стоит отдать должное, она свою роль играет на отлично и до конца. Выдержано, харизматично. Этакая невеста успешного человека среднего… Слава с горечью ухмыльнулся… человека среднего звена. И это с его пожизненным стремлением быть лидером везде и во всём. Да. Обстоятельства. Они действительно меняют. Прежде казалось, что обстоятельствам подвержены лишь слабаки. Себя к ним отчего-то до сих пор не относил, а стоило бы. Испугался. Первого серьёзного провала испугался. Так, что до сих пор отойти не смог. Только Ада и напомнила, каким был.

Часы на прикроватной тумбочке показывали глубокую ночь, когда окончательно понял: она не придёт. Верно, у вздорной девицы подобного в мыслях не было, а вот он отчего-то ждал. Только было здесь не привычное желание получить разрядку, а странное томление. Прежде и слов-то таких не знал, не представлял, как можно воедино сплести желание и то самое томление, а теперь этот тандем, будто заезженная пластинка крутился в голове без устали.

По жизни это чувство посещало и не раз. Перед тренировкой. Когда мышцы, ожидая очередную порцию нагрузки, начинали ныть, жаждали почувствовать разгоняющее кровь тепло. Тепло появлялось, а эта жажда только усиливалась, наливая тело непривычной тяжестью, прогоняя лень. Внутри уже становилось горячо и вот этот жар достигал поверхности кожи – она получала свою порцию удовольствия в последнюю очередь. Отзывалась щекочущим покалыванием, едва заметным раздражением в нервных окончаниях и наступал тот долгожданный момент, когда тепло побеждает. Окутывает тебя, владеет тобой, движет бренное тело к совершенству… Сейчас даже бег по утрам забросил. Того и гляди, через пару лет в пору будет покупать подтяжки. Неудачник!

Сегодня, именно сейчас вдруг понял королей, которые всегда держали при дворе человека, способного высказать всю правду в лицо. Это бодрит, это заставляет бороться, стремиться к лучшему. Для Славы этим человеком стала Ада. Так неожиданно и оттого остро. Чего добиться хотела хрен её знает, а вот его задела. За живое. То живое, которое, казалось, давно потеряло силу сопротивления. Истончилось и не напоминало о своём существовании.

Всё перевернула! И почву из-под ног увела. Ничего хорошего её появление не предвещало и оттого, несмотря на, казалось бы, очевидные плюсы вдруг захотелось отступить. Благоразумно и правильно. Так, как и должен поступать самостоятельный состоявшийся человек. Азарт однажды привёл Славу в упадок, кому спасибо сказать, что выкарабкался, до сих пор не знал, а вот Ада снова тянет его на ту шаткую дорожку, которую давно научился стороной обходить. С этим надо что-то делать. Например, забыть. Просто забыть.

Сквозь сон услышал тихий голос. Нежный и ласковый. Незнакомый. Он окутывал печалью, разливал страдание. Плавная мелодия манила, зазывала на себя. Слава резко на постели подскочил, головой тряханул, но звуки не исчезли, а, наоборот, стали чётче, громче. Он прислушался. Конечно же, это был рояль. Отчего-то свой инструмент он не узнал. Марина тоже играла на нём и довольно неплохо, но сейчас он звучал будто иначе. Стал покладистым, укротил нрав и боялся демонстрировать недовольство. На всё готов был, только бы играть продолжали.

Слава играл на гитаре и то, как инструмент чувствует музыканта, знал не понаслышке. Оставленный в придачу к дому рояль не поддавался, то и дело капризничал, а вот сейчас нашёл ту твёрдую руку, которой готов покориться. А ведь Ада утверждала, что играть не умеет…

Захотелось на неё посмотреть. Не подойти, ни в коем случае! Только глянуть издалека и что-то для себя понять. Ведомый мелодией, Слава вышел в коридор, приблизился к лестнице. Звучали последние аккорды старинного романса. «В лунном сиянии снег серебрится…». Именно так он начинался, а дальше слов и не знал, но мелодию помнил точно. Приглушённый свет гостиной комнаты практически поглотил хрупкую женскую фигуру. Она была в платье. В том самом, с которым, как утверждала, не справится самостоятельно. Правильно. К такому инструменту в пижаме приближаться не стоит… Последние звуки стихли. Её напряжённая спина вытянулась, пальцы потянули за крышку, скрывающую клавиши, и опустили её с тихим хлопком. Несколько секунд молчания отозвались необъяснимым холодком, который путешествовал по оголённой спине. Слава напрягся, хотя едва ли мог объяснить подобную реакцию.