Тонкая, белая рука поднялась, Артур снял очки. На Джеймса смотрели такие знакомые и любимые черные глаза, и в них сейчас были боль и отчаяние.

- Не хочу я превращать твою жизнь в ад, – тихо сказал проговорил Артур. – Я хочу одного: чтобы ты меня отпустил. Навсегда. Иначе мы оба погибнем от боли и ненависти.

Это были первые слова Артура, сказанные Джеймсу за долгое время. У того перехватило дыхание.

- Во мне есть боль, но нет ненависти, Артур, – наконец, вымолвил он. – И боль пройдет, как только ты вернешься ко мне.

- А во мне есть и боль, и ненависть, – в черных глазах появился холод. – Не надо бить на жалость, Ферренс. Я безразличен к твоей боли, мне и своей хватает. И не надо повторять, что убьешь любого, с кем я пересплю. Меня это не остановит. Я тоже стал жестоким. Я пойду по трупам, лишь бы избавиться от тебя. У тебя есть два варианта: либо отпустить меня, либо убить.

- Ни то, ни другое, – тут же сказал Ферренс, нависая над Артуром. – Ты останешься со мной. И ты снова будешь со мной. Иначе я умру.

- Так умри, – равнодушно произнес юноша. – Если ты и впрямь так меня любишь, как говоришь, тогда выполни мое самое заветное желание: пусти себе пулю в лоб. И я сразу стану счастливым. Ну что? Докажешь мне свою любовь?

- Артур, прекрати! – раздраженно воскликнул Ферренс. – Оставь это ребячество!

Артур зло рассмеялся, поднялся с шезлонга и, повернувшись к Джеймсу спиной, направился к дому. Джеймс смотрел ему вслед и любовался точеной фигурой, легкой, изящной и такой неуловимо блядской походкой, словно Артур его поддразнивал… Да, он поддразнивал, искушал, насмехался!

Джеймс сжал кулаки. Ему не следовало поддаваться на эти уловки. Да, он сходил с ума от того, что Артур его отвергает, но ему нужно было, чтобы мальчик пришел к нему сам. Ферренс легко мог выиграть сражение, но ему нужно было выиграть войну. И он уже сомневался, что ее выиграет. Артур оказался слишком опасным противником. Этот хрупкий белокурый юноша с черными глазами был безжалостнее Ферренса. Он тоже мог убивать. И убивал. Жертвовал другими людьми. Хладнокровно наносил удары, причинявшие Джеймсу такую боль, что от нее хотелось лезть на стенку. Но Джеймс все равно любил его, любил до безумия, пусть эта любовь и превратила его жизнь в ад.

Мрачные размышления Джеймса прервал звонок Молтона. Теперь они общались редко, преимущественно по вопросу о судьбе Крейга. Несмотря на то, что Сеть лишилась своих ключевых руководителей и теперь была лишь подобием прежней Сети, Ферренс и не думал опускать руки. Хладнокровно, расчетливо, методично он отражал наносившиеся Крейгом удары и готовил масштабное наступление. И оно состоялось. Сразу по нескольким направлениям. Были задействованы оставшиеся связи Сети в правительственных структурах, спецслужбах, финансовом мире и, конечно, в нелегальных структурах вплоть до террористических группировок. Ферренс бил цинично и безжалостно. В ход шли финансовые махинации, неприкрытый шантаж, угрозы, давление… Кое-где обрушивались валюты, смещались правительства. И лилась кровь.

В разговорах с Молтоном Джеймс подчеркивал, что хочет не просто ликвидации Крейга, не просто его физических мучений, но чтобы Крейг испытал ужас от осознания неотвратимости своей гибели. И чтобы он знал, кто обрек его на эту гибель.

- Артур едва не погиб из-за этой мрази, – повторял Джеймс.

Вообще-то из-за Крейга погибли сотни людей. Один теракт на химическом заводе под Веной унес десятки жизней. Можно было вспомнить также бои вокруг месторождений в Ливии. Сколько там погибло людей – никто в точности не знал. Переворот в Того, спровоцированный Крейгом, чтобы сместить правительство, намеревавшееся заключить контракты с империей Ферренса, официально привел к гибели 59 человек, хотя на самом деле погибших было гораздо больше. Были и странные смерти менеджеров из подконтрольных Ферренсу банков. И здесь следы вели именно к Крейгу. Наконец, странное кораблекрушение у берегов Судана… Счет жертв Крейга шел на сотни. Но Джеймса это не волновало. Он думал только об одном: Крейг едва не убил Артура. И то, что Артур отделался ранением в плечо, не имело значения.

- Что? – кратко спросил Ферренс.

- Способ избран, – как автомат отвечал Молтон. – Однажды он уже применялся.

- Когда? Где?

- Ты ведь знаешь об операции Сети в Пакистане в 1988 году?

- Зия уль-Хак*?

- Именно.

- Хорошая мысль, – после паузы произнес Ферренс. – Действуй.

Эль-Касаба, май 2014 года

К облегчению Энди, Ахмад, выбитый из привычной колеи происшедшим с Артуром, не стал пытать его об обстоятельствах гибели наложника Дидье. Принц становился все более безразличен к наложникам. Его интересовал только Энди, единственная ниточка, ведущая к Артуру.

Но сам Энди был обеспокоен. Почему Ахмад заподозрил его в причастности к смерти Дидье? Он поделился своими опасениями с Саидом. Тот ответил, что видеокамеры зафиксировали, как в сад вошел сначала Энди, затем Саид, а потом туда проскользнул Дидье. Тело которого затем было найдено под стенами Аль-Касабы.

- Ты же отключил видеокамеры! – прошипел Энди.

- Возле беседки, – невозмутимо отвечал Саид. – У входа в сад было нельзя, это сразу заметили бы.

Энди в который раз подумал о том, что его совершенно не тронула гибель Дидье, в которой он, впрочем, и не был виноват. Его волновала только безопасность собственной задницы. “В кого же я превращаюсь?” – с тоской подумал парень.

Но он старался не поддаваться мрачным мыслям, вовсю развивая свой “морской проект”. Шесть катеров уже были приобретены, их перегнали в Хорозган, и они вот-вот должны были выйти в море “без сигнальных огней”. Неожиданно для себя Энди обнаружил, что стремительно превращается во влиятельную фигуру. По Ормузу прошел слух, что во дворце принца появился некто очень высокопоставленный, кто покровительствует контрабандному бизнесу. Само собой, контрабандисты и до того имели покровителей среди чиновников и военных, но вот связей в ближайшем окружении главнокомандующего военно-морским флотом и вероятного наследника престола у них не было. Саид то и дело сообщал Энди, что его аудиенции добиваются представители сразу нескольких контрабандных “фирм”, и не только они. Важные дела к Энди появились у чиновников из министерств финансов, торговли. И даже у военных из генштаба.

Энди растерялся. Он вовсе не хотел лезть в финансовые, политические и военные интриги, превращаться в этакого “решалу”. К тому же, известность была ему противопоказана. У Сети Ферренса могли быть свои агенты на острове. Правда, Лешка говорил, что Ферренс, у которого совсем поехала крыша, отправил на тот свет едва ли все руководство возглавляемой им шарашкиной конторы, и Сеть теперь едва ли не на ладан дышит. Но ведь хрен его знает, как там оно на самом деле.

Энди решил посоветоваться с Ахмадом. Все равно о шашнях Энди с контрабандистами тот уже знал, а влезать в ормузские интриги за спиной у принца Энди не собирался. Ему это нахрен не было нужно.

- Это даже хорошо, что они к тебе идут, – сказал Ахмад. – Мне нужно знать многое, чего я не знаю. Я хочу, чтобы ты общался с ними. Но они не должны видеть твое лицо.

- Что мне с ними, в вуали этой дебильной общаться что ли? – возмутился Энди.

- В маске, например, – отвечал Ахмад.

Энди хмыкнул.

- Об этом позже, – озабоченно сказал принц. – Артур ведь уже на Майорке?

- Да, там у Ферренса какая-то вилла. На высокой скале. У моря.

- У моря, – задумчиво повторил Ахмад. – Это хорошо.

- Да что тут хорошего, Ахмад? – зло сверкнул глазами Энди. – Как он оттуда сбежит? Это ж не Лондон!

- Хорошо, что рядом море, – произнес принц. – Я все-таки командующий флотом.

- Так где Ормуз, а где Майорка! – заметил Энди. – Тут Персидский залив, Индийский океан, а там Средиземное море! Ты что, хочешь свой флот на Майорку отправить? Штурмовать виллу морским спецназом?

Энди смотрел на принца как на психа. Тот лишь загадочно улыбнулся в ответ.