Да, это был идиотский план, просто обреченный на провал. Но в жизни часто срабатывают именно самые дебильные планы, тогда как тщательно продуманные, филигранно выверенные операции срываются из-за микроскопической мелочи, предвидеть которую было невозможно.

Так и произошло. Дебильный (или “пидорский”, как окрестил его сам Энди) план сработал. Охрана, тщательно проверявшая всех, входивших в палату Энди, не обращала внимания на выходивших. Лим остался в палате вместо Энди, а Энди в наспех сварганенном обличье Лима спокойно миновал охрану, выбрался из клиники и ринулся на вокзал, где вскочил в отходивший поезд и через три с половиной часа был в Милане. Там его уже ждал Лешка. В Милане, они должны были решить, что делать дальше.

Лешка выбрал Милан местом встречи, потому что это был самый близкий город к Люцерну, поездка в который не вызвала бы подозрений у Ферренса. Белокурый красавчик наплел грозному любовнику ахинею про то, что желает во что бы то ни стало приобрести в столице моды навороченные джинсы не то со стразами, не то с бриллиантами, сапоги из кожи невероятной выделки и умопомрачительный кулон с сапфиром. И вообще, его нервы изрядно расшатаны, ему необходимо развеяться. Ферренс согласился, что Артуру будет полезно сменить обстановку. К тому же, он страшился реакции Артура на известие об убийстве Энди. Не того, что Артур пристрелит его, нет. Ферренс боялся взгляда, полного убийственной ненависти. Этот взгляд был для него страшнее пули. И он решил, что будет лучше, если Артур в этот момент окажется далеко, под бдительным присмотром охраны. А потом мальчик немного успокоится, с ним будет проще сладить. Ферренсу и в голову не пришло, что Милан и Люцерн разделяют всего 250 километров.

Между тем ни Лешка, ни Энди прежде не бывали в Милане и понятия не имели, где и как им встретиться. «Два дебила», – мрачно прокомментировал эту ситуацию Энди. Но им на помощь пришел Томпсон, которого Лешка после мучительных колебаний решился посвятить в суть проблемы. Именно Томпсон указал на маленькое кафе в центре Милана. Он помнил это кафе, потому что Молтон пару раз проводил здесь конфиденциальные встречи, на которые Томпсон его сопровождал.

Энди вошел в кафе за полчаса до прихода Лешки. Мистер Алверт подошел к кафе в сопровождении Томпсона и еще троих телохранителей. Еще трое заняли «дальние позиции». Он уже был одет в те самые джинсы с узором из стразов на туго обтянутой заднице, высокие коричневые сапожки, накануне приобретенные в миланском бутике, стильную кожаную курточку, а на шею был небрежно и элегантно наброшен бежевый шерстяной шарфик. Взгляд красавчика был высокомерным и томным. Алверт являл собой воплощение гламурного гея, думающего только о собственных удовольствиях и мечтающего о карьере супермодели. Он остановился возле дверей кафе, взял в изящные пальцы тонкую сигаретку и со скучающим видом закурил, ловя на себе взгляды прохожих: любопытные, восхищенные, похотливые… Томпсон тем временем вошел в кафе. Остальные телохранители остались на улице, с Алвертом, и Энди не видели. Из этих троих двое были участниками римского “заговора молчания”, так что, в случае чего, они промолчали бы и в этот раз. Третьего Томпсон отправил «укрепить дальние позиции».

- Все чисто, заходите, сэр, – невозмутимо произнес Томпсон, выходя из кафе.

Алверт докурил сигаретку, хотя готов был прыгнуть в дверь кафе, и, не спеша, вошел, повиливая туго обтянутой задницей в джинсах со стразами.

Энди был на месте. Но вместо радости на его лице Лешка увидел ужас и отчаяние. Энди молча протянул ему телефон с новостью на экране. Нападение на клинику произошло на сутки раньше. Охрана и Лим убиты. Этого не должно было случиться. Энди и Лешка были уверены, что у них в запасе сутки. Лим должен был провести ночь в палате, изображая присутствие Энди, чтобы охрана раньше времени не забила тревогу. А утром… Да, утром был бы грандиозный скандал. Но Лиму нечего было опасаться. Он уже не зависел от Ахмада. Он просто должен был сказать, что Энди удрал, а куда – неизвестно. А его попросил остаться. И поскольку Энди в клинике уже не было, то и охране незачем было бы оставаться. Таким образом, палачи с Райсом во главе обнаружили бы только пустые комнаты. Или вовсе отменили бы атаку, если у них были осведомители в клинике.

Но нападение было совершено именно в ту ночь, когда бежал Энди. Лим и охрана были убиты. Почему убили Лима? Он, скорее всего, был в парике и лежал в кровати. Его застрелили сразу, даже не посмотрев на лицо. Но очень скоро станет известно, что в клинике убит не Энди, а совсем другой человек.

Энди клял себя за то, что втравил Лима в это дело. Лешка пытался его утешать, говорил, что в этом нет его вины. Да, Энди знал это. Но ему все равно было хреново.

- Пойдем, – прошептал Лешка.

Лешка стоял на коленях перед Энди, сидящим со спущенными штанами, и молча ласкал тонкими, белыми руками мускулистые, ноги парня, покрытые ровным загаром. Он заметил, что ноги Энди были эпилированы, без единого волоска – гладкие, сильные, крепкие. В Риме он не обратил на это внимания, а сейчас обратил. И почему в голову ему лезут глупые мысли? Да и вообще, Энди потерял друга, а он… Потащил его в туалетную кабинку. Гадко, пОшло? Наверное. Но он не знал, как еще быть. Наверное, это был единственный способ для шлюхи утешить возлюбленного… тоже шлюху. Энди с отсутствующим видом сидел на унитазе с опущенной крышкой, а Лешка опустился на грязноватый пол прямо в своих дизайнерских суперджинсах. Он ласкал Энди, ласкал нежно, участливо – руками, языком… “Ракушка” уже превратилась в мощный кол, Лешка прижался к ней щекой и принялся покрывать поцелуями. Нет, это был не похотливый трах в грязном сортире. Это был секс как утешение, секс как успокоение, секс как надежда.

В тесной кабинке грязноватого туалета ласкали друг друга два парня, привыкшие к роскошным постелям, изысканной обстановке, прислуге, охране… Впрочем, охрана была. Томпсон стоял на страже возле входа в туалет.

Энди, наконец, опустил глаза, его сильные пальцы зарылись в белокурые вьющиеся волосы Лешки – мягкие, теплые. Лешка упоительно нежно продолжал свое дело, и Энди отпускало. Он чувствовал, как нужен ему Лешка – весь, весь, чтобы слиться с ним воедино, чтобы никто не мог разлучить их, пусть даже несколько минут, потому что в эти несколько минут может уместиться вся жизнь!

- Сядь на меня, – прошептал Энди. – Леша, сядь!

Лешка вскочил, проворно скинул сапоги и стянул с себя джинсы.

- У нас же смазки нет, – прошептал Энди.

- Плевать! – произнес Лешка.

Он, пристроившись спиной к Энди, решительно и ловко принялся насаживаться на “ракушку”, ни разу не вскрикнув от боли. Энди задрожал, почувствовав себя внутри горячего лешкиного тела. Он провел руками по белой, красивой спине, инстинктивно схватил Лешку за волосы, тот тихонько ахнул, изогнулся, но не попытался вырваться, а, наоборот, продолжал и продолжал насаживаться, вцепившись наманикюренными ноготками в мускулистые руки любовника. Энди было немного больно, но ему нравилась эта боль, он прижимал к себе Лешку, лаская его грудь, упругий живот, небольшой член.

То, что все это происходило в тесной туалетной кабинке, ничего не имело для них значения. Они сейчас были вместе. Вместе!

- Леша, Леша, – яростно шептал Энди.

- Энди, Энди, – словно обезумев, бормотал Лешка, продолжая отчаянные движения.

Лешка чувствовал, что у него уже подходит, он конвульсивно задергался, все сильнее, сильнее, и Энди передались эти сладкие судороги, словно шедшая из Лешки горячая волна стала обволакивать его, и он сдавленно зарычал, едва не вцепившись зубами в лешкину спину.

У них это произошло одновременно, со сдавленными стонами и рычанием. И они долго продолжали сидеть, обнявшись и не говоря ни слова.

... Вышли они из кабинки как ни в чем не бывало. Томпсон невозмутимо снова занял свое место за столиком. Лешка старался не смотреть ему в глаза.