Ахмад повиновался (именно повиновался!) этому голосу. Новый удар. Вскрик, и судорога боли и наслаждения прошли по загорелому телу.

- Еще!

Принц наносил удары по спине и ягодицам, заводясь все сильнее, наложник содрогался, рычал и стонал, а когда Ахмад выдохся, то Энди резко перевернулся на исполосованную спину и раздвинул ноги. На лице парня были и боль и сладострастие, светло-серые глаза смотрели с вызовом, словно экзекуция ничуть не усмирила его и он требовал продолжения. И принц не мог противостоять гипнотической силе этого взгляда, в котором как будто прятался еще один взгляд – еще более сильный, еще более магнетизирующий и властный. Ахмад с ревом буквально вторгся в Энди – безо всякой смазки и растягивания. Парень дернулся и завизжал, и это лишь сильнее распалило Ахмада, он двигался все быстрее и резче, приходя в восторг от того, что этот великолепный мускулистый жеребец, наконец, принадлежит ему и только ему.

Глаза Энди заволокло туманом, он двигал бедрами в такт движениям Ахмада, и вот, наконец, тот извергся, издав долгий протяжный стон, смешанный с рычанием, а затем без сил рухнул на наложника.

- Ты прекрасен, – прошептал принц. – Потому что он… он как будто в тебе.

Энди понял, кого имел в виду Ахмад. Тот, чье имя должно было служить стоп-словом, но так и не было произнесено. Они оба боялись его произнести.

С той первой встречи отношение принца к Энди стало особым. Чаще всего принц проводил ночи именно с ним, и это вызывало ревность других наложников. Энди понимал: принц тоже ощутил во время их секса таинственное присутствие Лешки – Артура Алверта, которого Ахмад так жаждал заполучить. Энди был ценен для принца тем, что именно в нем Ахмад странным образом находил другого – того, от кого был без ума. А Энди вел себя именно так, как вел бы себя с принцем Алверт. Словно Алверт в него вселился. В каком-то смысле сбылась несбыточная мечта Энди: он стал Алвертом. Энди и Лешка слились в нечто единое, нераздельное, несмотря на все преграды и расстояния.

Внешне Энди изменился. В нем появился лоск уверенного в себе фаворита его высочества. Походка стала более плавной, речь – более манерной, выражение лица… более блядским. Он был вполне приветлив и дружелюбен, но чувствовалось, что он знает себе цену и что цена эта очень высока. Его руку – некогда грубоватую, привыкшую к тяжелой и грязной работе, а теперь тщательно выхоленную, украшал золотой перстень с черной монограммой – знак особого расположения принца и предмет зависти других наложников.

Энди сдержал слово, данное Лиму. Тот свел его с человеком с дворцовой кухни, и Энди заказал тому контрабандный телефон и сим-карту, чтобы попытаться связаться с Лешкой. Лим присутствовал при этих переговорах и смотрел на Энди просительно-вопросительным взглядом. Энди понимающе улыбнулся, и Лим потащил его по погруженным в полумрак служебным коридорам дворца. Они спустились по узкой лестнице, оказавшись в подвальном этаже, прошли по лабиринту коридоров и вошли в маленькую комнату, где стояла только большая кровать.

- А что, в наших комнатах нельзя? – поинтересовался Энди.

- Да можно, – махнул рукой Лим. – Но там засекут.

- Так ведь Али говорил, что наложникам друг с другом вроде как можно.

- Но формально-то нельзя! Тем более ты – теперь вроде как фаворит принца. В комнатах скрытые камеры стоят, ты не знал? Охрана видит, что наложники трахаются друг с другом и начинают из них деньги тянуть, угрожают принцу запись показать. Я раз попался, пять тысяч долларов отдал. Вообще-то парни исхитряются находить камеры и либо жвачкой их залепляют, либо трахаются в том углу, который в обзор не попадает. Но это все рискованно. Безопаснее здесь, в подвале. Или в саду, там есть укромные уголки. Ну давай же, а? У меня дыра просто голодная! – жалобно проговорил Лим.

Энди ухмыльнулся. Лим был привлекателен, даже очень (а других в гареме и не держали), Энди ничего не имел против того, чтобы его трахнуть, хотя этот секс ровным счетом ничего для него не значил. Так, просто разрядка.

- Раздевайся, красавец, – небрежно бросил он Лиму.

Тот поспешно стал стягивать с себя розовую майку с открытой спиной и узкие черно-красные шортики, украшенные стразами. Энди наблюдал за ним, чувствуя, как внутри разгорается желание. Черт, раньше ему самому не хотелось трахать парней, только отдаваться им. Но Лешка все в нем перевернул. Он научил его быть мужчиной. Лешка, Лешка, эх, где же ты сейчас, Лешка!

И Энди, издав то ли вздох, то ли стон, повалил Лима на кровать, ставя его раком.

- Нет, я хочу видеть тебя! – жалобно сказал тот.

- Тогда сначала возьмешь у меня, – приказным тоном проговорил Энди.

- Да, да! – воскликнул Лим, обхватывая руками мускулистые ноги Энди.

Ртом Лим и впрямь умел работать отлично, Энди в этом убедился, едва-едва удержавшись. Он опрокинул канадца на спину, заставил развести ноги и принялся входить внутрь, ругнувшись про себя, что смазку-то они и не взяли. Но тут же убедился, что предусмотрительный Лим уже был смазан и растянут.

Энди трахал Лима с остервенением. Это был второй его парень после Лешки. Впрочем, нет. У Энди был только один парень – Лешка. Единственный. Лим для него ничего не значил. Энди просто хотелось трахаться, и он тупо удовлетворял свою потребность, двигаясь в Лиме, который смотрел на него восхищенными глазами и протяжно стонал. Энди, наконец, бурно кончил и упал рядом с Лимом.

- Ебать, парень, – горячо зашептал Лим, сжимая руку Энди. – Ты единственный кому мне захотелось отдаться! И я не пожалел.

- Смотри, девчонке своей не проболтайся, когда в Оттаву вернешься.

- Да… – вздохнул Лим. – Знаешь, я раньше был уверен, что вернусь в Канаду и снова буду трахаться только с женщинами. Точнее, с моей. А теперь… теперь вот уже и сам не знаю. С парнями все-таки лучше… Ну, не знаю.

- Да не заморачивайся ты, – пожал плечами Энди. – Это само решится.

- Не понимаю, – продолжал Лим. – Когда ты меня трахал, у тебя был такой взгляд… Как будто на меня смотрит другой человек, не ты.

- Хм? – поднял брови Энди, хотя уже знал ответ.

- Не ты. Вот у тебя глаза светло-серые, прозрачные, а мне казалось, что на меня смотрит кто-то с черными глазами. И словно затягивает куда-то… в черную дыру. Жутко и сладко. Я такого никогда не испытывал.

- Слушай, а остальные парни тут как? – спросил Энди, чтобы перевести разговор на другую тему. – Ну, типа со всеми можно нормально общаться?

- Разные все, – пожал плечами Лим. – Опасайся больше всего Армана.

- Армана? – переспросил Энди.

Арман был французом и до появления в гареме пытался делать карьеру фотомодели, но не слишком успешно. Это был стройный, женственный парень с нежной смугловатой кожей, красивым, открытым, приветливым лицом, обрамленным темными, вьющимися волосами. Возможно, он был слишком женственным и слишком слащавым, но у Энди это не вызывало отторжения. Скорее, его настораживало, что буквально с первого дня его появления в гареме Арман настойчиво стал набиваться ему в друзья, просто лип к нему. Вообще-то Энди было не привыкать к вниманию парней, но в слащавости, приветливости Армана было что-то неестественное.

- Скользкая тварь, – проговорил Лим. – Заметил, как он к тебе липнет? Не обольщайся, он так ко всем новичкам липнет. Любит подставлять по мелочевке, да и по крупному… Доносит на других.

- Доносит? – нахмурился Энди. – Тут же везде микрофоны и камеры!

- Не везде. Здесь вот нет. Был в гареме один парень, так полгода назад… нет, меньше… в общем, трахался он с охранником. А это здесь запрещено, сам знаешь. Эти двое трахались здесь, в подвале, в соседней комнате. Камер тут нет, микрофонов нет, а Арман за ними втихую увязался, заснял их на видео. Прямо на смартфон. Шантажировал, деньги из них вытянул, причем немалые. А потом все-таки сдал Али.

- И? – вздрогнул Энди.

- И больше того парня и того охранника никто не видел. Но нам ненавязчиво намекнули, что их рыбам скормили. В проливе акул много, – хмуро произнес Лим.