«Сепаратисты и националисты… они не видят ничего дальше собственных прихотей. Они живут в мечтах, что если они завоюют независимость, то заживут будто в раю. Но это жестокий обман. Любой мятеж — это желание обокрасть и ограбить ближнего, который не согласен с идеями сепаратного большинства, а сепаратизм — это мечта не только обокрасть, но и жить обособлено, исполняя свои мелкие хотелки. Любой националист не хочет признать суровую правду — то, что он живёт плохо не «заслуга» центра, а его местной власти. И когда этим слепцам удаётся свершить задуманное, приходит страшное осознание — центр ушёл, но местная власть осталась и возымела полную силу».

— Сарагон Мальтийский. Чёрный Оракул.

«Современный сепаратизм как политическая программа и как насильственное действие основывается на ложно трактуемом принципе самоопределения: каждая этническая общность должна иметь собственную государственно оформленную территорию. На самом деле такого смысла нет ни в правовой теории, ни в международно-правовых документах. Последние трактуют право народов на самоопределение как уважение существующей системы государств и право территориальных сообществ (а не этнических групп) определять систему управления согласно демократически выраженной воле населения».

— Из бюллетени

Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликто

в докризисной эпохи.

Предисловие

Эта книга часть литературной вселенной «Мир серой ночи», история произведения расскажет о случившемся после событий книги «Восхождение к власти: Начало».

Великая Империя, имя которой Рейх, строится ошеломительными темпами. Бывшие — Италия, Испания, юг Франции, западные Балканы — всё это теперь в руках того, кто именует себя Канцлером и императором. Великие армии наступают по всем фронтам, сметая остроги и крепости нечестивого порядка прошлых времён. И кажется, что вот-вот над Европой засияет солнце нового порядка.

Но славный крестовый поход Канцлера прекращается, когда он встречается с новыми державами века сего и вынужден им противостоять, только это уже не старые разрозненные царства и группировки, а настоящие машины войны, с которыми нужно будет считаться. И всё же, главный враг, злейший и циничный противник, как по иронии, редко, когда оказывается не за линией фронта.

Война заканчиваются, мир становится всё более тесным и огромные идейные Империи занимают всё больше пространства. Но зло старых порядков не дремлет и выжидает, когда можно будет снова поднять голову.

И посреди войны оказывается парень по имени Данте, бьющийся за честь и славу родины, чей стяг носит двуглавого чёрного орла, под сенью святого креста. Он давно уже не молод, у него семья, но на его сердце всё равно лежит долг службы императору и новому порядку.

Но на этот раз ему придётся столкнуться с самым опасным врагом — с тем, который внутри.

Пролог

Афины. Дворец.

Торжественная обстановка, приятный вечер и собрание мироправителей — вот чем запомниться этот день, как проклятый в истории Рейха. Великий Рейх, раскинувшийся от края до края Европы сегодня идёт на беспрецедентные уступки ради одного региона, который решился добровольно войти в состав Рейха скопом разбитых владений.

В большой зале собралось множество людей — тут и в официальных костюмах государственные чиновники двух сторон, и облачённые в чёрные рясы священники Империи, пришедший, чтобы соблюсти чистоту намерений, отражённых в договоре. Все они сидят на резных деревянных тронах с одной стороны, а с противоположной стороны возвышается мраморный стол с двумя стульями, на котором уже лежат два подготовленных экземпляра договора. Справа и слева громоздятся массивные стены с балконами, облицованные гранитной плиткой, а ложа, откуда уставлены взгляды сотен людней держаться могучими колоннами.

Через широкие окна, в которых виднеется афинский порт и открываются прекрасные виды на морскую гладь и лучи утреннего солнца проникли вовнутрь, озаряя вместе с работой ламп помещение.

В воздухе повисли ароматы сладкого ладана, идущие клубами от тлеющего благовония, что раскалёнными углями лежит в кадильницах. Всё вокруг затопил яркий свет и тьма, каждый уголок возможной темноты был освещён, всякий мрак был низвергнут из него — золотая люстра осветила всё.

По одну сторону небольшой «сцены» где воздвигнут стол стоит группа людей — высокий мужчина в чёрной одежде — сапогах, пальто, штанах и рубашке, в окружении восьми человек, на которых разные одежды.

— Смотрите мои сыновья, сегодня творится история, — сказал им мужчина в сапогах. Запомните, когда-нибудь, вы, совет из ваших побратимов сменит меня на посту повелителя. Я — не вечен, и вы станете моим наследием.

Мужчина делает шаг вперёд и оборачивается, кидая взгляд на тех, кто пришёл с ним. Обычно, холодный и неприятный взгляд того, кто правит огромной страной, пронизывает до самой души, но на этот раз он по странному мягкий и тёплый, а хлад в душе уступает место странному чувству, веющему греющим ощущением у сердца. Его тонкие, как кинжалы, уста распахиваются, но не льётся стальная ледяная речь, как к другим людям, а удивительно кроткая:

— Ныне, решается судьба Греции, мои родные. Помяните, что однажды вам придётся идти без меня, придётся возглавить Империю и понести её штандарт на север. Любимые мои дети, запомните этот момент, ибо он первый и единственный, когда я с кем-то договариваюсь.

С другой стороны стола стал идти среднего роста парень средних лет. На нём в ослепительном свете люстры сверкают золотые и серебряные нити, которым расшит пиджак, брюки и туфли светло-белого цвета. В самом конце по центру сцены выставлены два флага — один серый с чёрным орлом, а другой бежевый с кровавой молнией зигзагом.

Голос Канцлера сделался немыслимо холодным, а взгляд едва ли не змеинно-ледяным, когда он отстранился от «детей»:

— Господин Мастер-защитник, я удивлён, что афинянина выбрали представлять всю Грецию.

— Я тоже был удивлён, господин император, — присаживаясь за стол, ответил мужчина, уставив взгляд вдаль, на собравшихся людей. — Вы только посмотрите, сколько тут народу собралось.

— Знаете, весьма интересен тот факт, что вы согласились без войны войти в состав Рейха.

— Я всего лишь, отражаю интересы греческой нации… и не в наших интересах вступать в противостояние с теми, кто может нас похоронить.

— Давайте вернёмся к официальным процедурам, — Канцлер подтянул к себе микрофон и голос его, усиленный колонками, разнёсся по всей зале. — Сегодня мы собрались на подписании договора «О Балканах». Думаю, этот торжественный момент войдёт в историю, как исключительный. Здесь и сейчас я заявляю, что новое объединение жителей Балкан в составе Империи станет только сильнее и крепче, и для него мы заключаем сегодняшний договор. Рейх оградит вас от всех невзгод, он станет вашим вечным защитником, вы же станете его верными подданными, — Канцлер затих, обращаясь к человеку, сидящему возле него. — Господин Мастер-защитник, я вас уверяю, что сегодня, вам, как гаранту исполнения договора, будет в дальнейшем возможность встать не просто во главе народа Балкан, но и идти подле меня во всех делах моих.

— Спасибо, господин император, я весьма польщён вашими словами, — заявил во всеуслышание представитель другой стороны; Канцлер подумал, что в дрожи его слов, в эфемерном отвращении, которое зияет во взгляде, смог уловить тень предательства, но всё же решил отставить эти мысли в сторону.

— Хорошо, давайте огласим состав участников.