Но оставаться в логове Черновода было нельзя. Он помнил чёрную фигуру, то и дело появляющуюся со смутным источником света. Знакомые шаги приближались и удалялись, отсчитывая дни, когда он, Ши Цинсюань, Повелитель Ветров, валялся в бреду с жаром. Удар по затылку об металлическое крепление оказался весьма сильным, а зелье, которым его опоили, точно не было рассчитано на то, что кто-то продолжит своё божественное существование дольше пары часов после его приёма.

Жар не спадал, а сил создать прохладный порыв ветра, остужающий кожу, не было. Молитвы не доходили, стучась в стену безмолвия, а связи с Небесной Канцелярией не было. Но эти факты абсолютно не заботили Ши Цинсюаня. Даже напротив, он был рад, что не способен на подобное. И он не собирался возвращать себе это. Чужая судьба, которую он обрёл по желанию брата, была противной, душила и напоминала, что он лишь самозванец, лживая картинка и безродный вор судеб, обречённый вечно скитаться во тьме самоненависти.

Боль от потери брата не утихала вместе со странным, даже ужасным облегчением, в котором Ши Цинсюань не смел себе признаться. В этот день он потерял всех, кто был ему дорог: кровь от крови своей, Ши Уду, и Мин И, друга, которому он доверял свою жизнь многие века. Грустная улыбка скользнула по лицу Ши Цинсюаня, когда он вспомнил свои речи.

— Мин И, мой сердечный друг! За вас я готов отдать не только все свои добродетели, но и жизнь. Только скажи, и я это сделаю. Ты заставляешь меня сиять ярче и ярче.

Ему стоило бы вымыть рот с мылом, чтобы горечь очищения отвлекла от ненависти к себе. На глазах выступили слёзы. От них уже было физически больно, но и не плакать он не мог.

Коридоры замка Черновода были запутанными и пустыми. Они немного напоминали дворец Повелителя Земли, но лишь немного. Молча сжав зубы, чтобы не всхлипывать вслух, Ши Цинсюань пытался найти зал, в котором всё произошло.

Странные шорохи и сопение — то, что вело юношу вперёд. Ещё несколько поворотов, и он оказался в огромной комнате, от которой его ещё раз едва не вывернуло наизнанку. Запах металла всё ещё стоял в воздухе, а десятки безумных созданий слонялись туда-сюда. Они уже наигрались с останками Ши Уду и теперь вновь бесцельно существовали. Этого ведь желал Мин… Хэ Сюань? Чтобы он поменялся судьбой ещё раз с одним из этих ребят?

Ноги подкашивались от одной мысли о прикосновении к серой коже безумцев. Было страшно и неприятно. Но хуже ли это, чем жизнь в плену у Черновода? Хуже ли это жестокой смерти Ши Уду и того, что Ши Цинсюань, продолжает жить во лжи под чужой личиной?

Сглотнув, юноша ступил в зал, обращая на себя внимание душ. Те, развернувшись, с интересом поспешили подобраться поближе, протягивая свои руки, чтобы коснуться пускай грязных, но всё ещё красивых божественных одежд. Он отдёрнулся назад, но вдруг услышал шаги в зале. Кажется, его отсутствие было замечено раньше. На раздумья оставались всего секунды.

— Ты и я — лишь две души. Так давай же поменяемся нашими судьбами, — выдохнул он и в безумном порыве скользнул навстречу опешившему безумцу, переплетая с ним пальцы и целуя холодные и сухие, как пергамент, губы. Оболочка вокруг Золотого Ядра треснула и с сухим хрустом, словно замороженный листок в декабре, рассыпалась в пыль.

— Что ты делаешь?! Нет… НЕТ! — успел услышать крик Черновода Ши Цинсюань. Но ответ он дать уже не успел.

Слова: «Меняю судьбу. Надеюсь, теперь ты будешь счастлив и сможешь покоиться с миром» — произнёс уже не он, а кто-то другой. Мужчина, только что получивший жизненные силы и незавершённое дело Ши Цинсюаня, непонимающе осмотрелся. Он больше не был заплутавшей душой рыбака во владениях Черновода. Но и небожителем он не был. Простой смертный в своём теле, обрётший второй шанс на жизнь.

— Нет! Зачем?! Зачем ты это сделал?! — кричал Хэ Сюань в пустоту, игнорируя тело, которое само ещё не понимало, что сказало.

Черновод был в ужасе и отчаянии. Пожалуй, он не испытывал таких сильных эмоций даже тогда, когда убил Ши Уду. Нет, тогда он был просто невероятно зол, но сейчас… Он успел немного осознать свои чувства, начал выхаживать Ши Цинсюаня, даже нарисовал себе в голове картины будущего, включающие их примирение. Он понял, что все эти годы жил лишь мыслью о том, что у него украли судьбу, но не осознавал, что его судьба, как человека, ограничивалась десятком лет боли, а судьба Ши Цинсюаня, как небожителя, была бесконечной и безграничной чередой хорошо скрываемой боли и улыбок. Он никогда за пятьсот лет не жаловался, никогда не просил о помощи и переживал всё это внутри раз за разом, улыбаясь всего спустя пару часов. Кто знает, что пришлось бы тогда перетерпеть ему самому, останься эта часть истории его, а не достанься другому. Хэ Сюань осознал, что его, можно сказать, спасли, дав взамен столетий страданий лишь два десятка лет. Да и в прошлом всё. В прошлом и смерти его родных, и тяжёлые годы, в прошлом и Ши Уду. Они с Ши Цинсюанем ведь могут двигаться дальше. Может, даже… вместе?

Он стоял в зале, полном неприкаянных душ, и выл от боли, потому что единственный, кто ему доверял всё это время, исчез, сменив судьбу уже во второй раз. Найти его теперь будет трудно, почти невозможно. Среди сотен тысяч искалеченных душ, среди миллионов бедняков теперь был затерян тот, кого он полюбил, сам того не зная. И то, что Ши Цинсюань оказался там, — его вина. Хэ Сюань понимал, не медли он с признанием, скажи вслух хотя бы раз, что он не держит больше зла и хочет Ши Цинсюаню только выздоровления и мира, он, возможно, не сбежал бы… так.

Впервые за всю свою жизнь Черновод ощутил себя монстром. По-настоящему отвратительным созданием, которое отплатило чёрной неблагодарностью за все годы тепла. Как бы он не пытался открещиваться, но Ши Цинсюань всегда искренне ему помогал, поддерживал и окружал надеждой и счастьем. Только сейчас Хэ Сюань осознал, какую цену юноша платил за то, чтобы быть лучиком света для других. Это было хуже смерти.

========== Тучкой маленькой обернусь и над твоим крохотным домиком ==========

Ситуация с горой Тунлу была катастрофической. Защитный купол, окружавший её, по какой-то неизвестной причине пошёл трещинами и грозился вот-вот лопнуть, выпуская полчища разгневанных духов наружу. До этого дня небожители ещё не сталкивались с таким бедствием, потому постепенно стекались к границам бывшего королевства Уюн, чтобы помочь в борьбе за мировое равновесие и покой. Кто-то стал на страже снаружи барьера, готовый грудью принять удар демонов, если те прорвутся, а самые сильные и смелые боги войны, покинув свои посты, громом и молниями спускались в самый центр и вступали в бои с тварями, оседающими гору. Недобитые демоны должны быть уничтожены.

В самом центре этих событий у запечатанного жерла медной печи был Хуа Чэн. Собиратель Цветов под Кровавым Дождём стоял на коленях, прижимаясь к каменной печати, закрывшей жерло вулкана, и пытался пальцами разгрести землю, словно бы потерявшись в моменте. Снег припорошил чёрные волосы и алый костюм, но это не беспокоило демона, который совершал бесполезные попытки пробиться внутрь. Небожители видели происходящее, но старались не приближаться, понимая, что в рядом нет Се Ляня, чтобы тот мог обуздать своего ручного непревзойдённого демона.

***

Во второй раз темнота медной печи уже не так пугала. Да и дна он достиг гораздо более удачно, сгруппировавшись и приземлившись на обе ноги вместо того, чтобы приложиться затылком об очередной острый угол. Се Лянь не видел ничего вокруг, но явственно ощущал, что падение внутрь разделило его с Хуа Чэном.

— Сань Лан! Сань Лан! — что есть силы закричал он, пытаясь выяснить, где именно находится его спутник. Но вместо знакомого и такого доброжелательного «гэгэ» он услышал другой голос, который предпочёл бы не узнавать и никогда больше не слышать.

— Не кричи. Внизу нас только двое: ты и я, — шорох одежд, лёгкая поступь и вкрадчивые интонации. Се Лянь ни мгновения не сомневался в том, с кем именно он оказался внутри печи. Выставив вперёд Фансинь, он направил его в сторону врага, скрытого в кромешной темноте.