Тэнгри (а у юной шаманки нет сомнений, что это они) выглядывают наружу, улыбаются друг другу и обмениваются взглядами, которые явно значат больше, чем слова. Алима смотрит на них восхищенно, разглядывает во все глаза: вроде бы люди как люди, даже одеты совсем по-человечески, в военный камуфляж, как туристы-дикари, которых на Байкале полным-полно – но вот ауры совсем другие, яркие огненно-золотые, аж больно смотреть. Она отводит взгляд, смотрит на деда, сидящего на полу возле раздвоенной колонны с ошалелым видом, на мальчишку, который так и лежит у дверей, бессильно раскинув руки – и вдруг ее накрывает острое ощущение понимания.
- Простите, великие, - слова еле выговариваются, настолько у нее пересохло во рту, - Мальчик… Посмотрите. Что это такое? Он не…
- Что? – мужчина стремительно поворачивается, наклоняется над мальчишкой, короткий серебристый жезл в его руке тонко свистит и мерцает синим огоньком в наконечнике. Алима замечает, как напрягается лицо Тэнгри, левая бровь ползет вверх, на щеке появляется ямочка, а рот чуть открывается, показывая плотно сжатые белые зубы. Он точно слышит неслышное, пытается его понять – и вдруг торжествующе улыбается.
- Ага! Есть! Ты права, глазастик, это не человек, - он подмигивает девочке и машет рукой своей подруге. – Шторм! Иди сюда, познакомься. Это ТАРДИС Ксанни, тип 204. Закуклился, замаскировался, но от меня не спрячешься!
Александра
Странная это штука – пользоваться чужой памятью, которую переложили тебе в голову, как будто скопировали базу данных, но ассоциации пока не построены. Это не как генная память драконов у Перумова, когда малышка-драконица говорила, что мама общается с ней «из ее крови». Чужие мертвые воспоминания лежат в мозгу как заполненный туманом лабиринт, где приходится пробираться на ощупь. Хорошо еще, что точки входа в него кое-как, но связаны с моими собственными знаниями, предоставляя мне довольно-таки подробную карту лабиринта. Но пытаться освоиться с ней - все равно, что получить в наследство огромный замок с кладовыми, мастерскими, чердаками, подземельями, тайными комнатами и прочим: даже если примерно представляешь свое новое хозяйство, придется потратить недели, чтобы обшарить каждый закуток, и месяцы, чтобы полностью вступить во владение. Любой поиск пока превращается в сущую каторгу: вроде знаешь, где должна лежать нужная вещь, а по факту ищешь, ищешь, найти не можешь, потом обнаруживаешь не только то, что искал, но и то, о чем не мог и подумать, а попутно делаешь массу открытий, приятных и не очень. Именно это и произошло в моей голове, когда я взялась искать в маминой памяти, что такое ТАРДИС «тип 204», а если точнее – «форма 204». Я нашла, зацепила путеводные нити ассоциативных цепочек и взялась их разматывать.
Я увидела парящую в космосе между двух шарообразных галактик гигантскую бутылку Клейна, сверкающую сложнейшим золотистым узором по темной бронзе колоссального корпуса (Верфь Омори, подсказала мне память). Внутри ее петли появилась сияющая точка, превратилась в горящую рамку вокруг окна в бесконечно-черное ничто, затем - в бронзовый диск с гравировкой Печати Рассилона, а в центре Печати - сверкающе-черный шипастый конус с витым шпилем на вершине. Кто-то с молодым суровым лицом, но совершенно седой (и снова подсказка - ведущий конструктор Дайго) протягивает мне-Ксанни цилиндр ключа: «Знакомься: твоя новая капсула, тип 204. Ты готова построить связь?» Я-Ксанни принимаю ключ, и радужный поток симбиосвязи врывается в мою сферу сознания. Ощущения уже знакомые - примерно так же проходило мое знакомство с моей первой капсулой, Марго. Бедная, вытащила меня из лабиринта рушащихся червоточин Грюссдерааля, но заплатила жизнью за мое спасение. Когда Дайго рассказал мне, что сумел вылечить ее и вернуть к жизни в качестве учебной капсулы, я плакала от счастья. Я так хотела вернуться к ней, но Дайго запретил - сказал, что ей больше нельзя строить глубокие эмоциональные связи с пилотом, это повредит новую личностную матрицу. И я согласилась на другую капсулу - если, конечно, она меня примет.
Именно это она, точнее, он, сейчас и решает. Я ощущаю близкое присутствие разума ТАРДИС - настороженное, но крайне благожелательное внимание, аккуратное касание моей сферы сознания и наконец-то долгожданное приглашение к установлению симбиосвязи: «Приветствую моего пилота. Я Мартен». Я чувствую его мощь и совершенство, ощущаю, как он рвется в полет и в бой - а затем картинка меняется. То же самое сознание, но парализованное страхом и неуверенностью. Я слышу его отчаянный вопль: «Мой пилот, зачем?! Здесь я не справлюсь один! Не оставляй меня! Я не хочу!» - и меня передергивает от беспросветного ужаса и отчаяния, сковавшего волю этого прекрасного создания. Все еще в шоке от обнаруженного, я позвала Доктора взглянуть.
«Ну да, тип 204, отличный боевой корабль, разумный и с полным набором чувств, - подтверждает он, бегло просмотрев то, что я ему показала. – Имеет две базовые формы: боевую и гуманоидную. Очень жаль, что скотина Рассилон послал в бой ТАРДИС только что из гиперколыбели, подготовленную по сокращенному протоколу и не прошедшую полного цикла испытаний. И вот - попал в незнакомую ситуацию, это нарушило его психическую стабильность, и в результате это существо умирает!»
«Доктор! - я не могу отвести взгляд от несчастного мальчика, хотя теперь я тоже вижу, что это ТАРДИС, причем сильно поврежденная и замкнувшаяся на себя. – Что с ним? Мы можем что-нибудь сделать?»
«Тут надо думать, - он закрывает наружную дверь, лезет под консоль, поднимает один из сервисных люков и ныряет туда с головой. – Он не может запустить процесс восстановления – нет энергии. Но его психическая стабильность нарушена. Если мы его подзарядим, он легко потратит эту энергию на то, чтобы громить все вокруг. Либо сбежит от нас, прыгнет в Вихрь, определенно погибнет и пробьет в нем здоровенную дырку. А нам с тобой не надо ни то, ни другое!»
«Не надо, - соглашаюсь с ним. – Но ведь что-то заставило его устроить это безобразие с погодой. Неужели мы? И разве он не понимал, что нас дождиком не напугаешь?»
«Ага, - Доктор вылезает из-под консоли с толстым кабелем в руках. – Согласен. Пока мысль такая: подключим его к Старушке, чтобы поддержать его функциональность на базовом уровне. Выясним, что его напугало, и попробуем вылечить его разум. Если получится, накачаем его через Старушку энергией рифта для восстановления. Если нет – поможем достойно уйти».
Он садится на пол рядом с мальчишкой и подносит конец кабеля к его впалому животу. Кабель, который на самом деле не кабель, а свободный энергетический аксон ТАРДИС, оживает, выпускает венчик тонких щупалец, они впиваются в живот мальчишки прямо через одежду, и его худенькое тельце вздрагивает, когда по кабелю прокатывается легкое колечко золотистого света.
- Пока так, - говорит Доктор вслух, сканирует мальчишку звуковой отверткой, вскакивает и подбегает к консоли. – Стабилизировали. Теперь нужно прогнать ему диагностику. Посмотрим, что с ним случилось. И надо кое-что сделать, чтобы он не раскуклился…
- Раскуклился? – переспрашиваю я. – Это как?
- Закукливание - один из новых стелс-наворотов, - Доктор кидает мне поток данных, – когда ТАРДИС замыкается на себя и минимизирует свое внешнее влияние на окружающую среду. Полная незаметность! Это может понадобиться, чтобы спокойно пробраться на борт другой ТАРДИС и избежать вхождения в клинч, или обмануть артронные детекторы. Короче говоря, племянничек прячется. Меня сейчас это совершенно устраивает. Но есть проблема – нет доступа к его консоли… А! Есть! Резервная консоль!
Он проворно отсоединяет аксон и подхватывает мальчишку на руки, а я хватаю с подставки для инструментов ключ от «Тип 204». Вверх по лестнице, бежим по коридору, снова вверх по узкому служебному трапу, налево, и перед нами открывается неприметная дверь. Резервный консольный зал куда меньше основного и похож на перевернутую бронзовую миску. Нас встречает неяркий желтый свет из круглых настенных ламп, встроенных в серебристые шестиугольники. При нашем появлении освещение вспыхивает ярче, на шестиугольной консоли приветственно загораются индикаторы, колонна ротора наполняется зеленым свечением – консоль готова к работе. Я открываю на консоли лючок коммутации, Доктор опускает мальчишку на пол и вытаскивает из-под консоли уже не один, а два аксона. Один - толстый гладкий энергетический, второй – интерфейс подключения к мейнфрейму, похожий на распушившийся пеньковый канат.
