- Хадзимэ! – командую я и немедленно атакую – из дзёдан, в полную силу, уже не стараясь адаптироваться к более слабому и медленному тори. Чтобы найти границы возможного, надо выйти за них в невозможное! С удовольствием отмечаю, как легко Шторм встречает мой клинок своим, уходя с линии атаки и вливаясь в мое движение, тут же срывает дистанцию, ловит меня в коте гаеси, и я еле успеваю ответить «кошачьей лапой», прижимая ее локоть. Быстрая, очень быстрая, и с координацией все в порядке! Но этот вариант нэко но тэ кудэн она не знает, я легко провожу каэси-вадза, и все, что ей остается делать – лететь прочь в уширо укеми и из сувари гедан пытаться пробить меня по ногам. Взвиваюсь в прыжке метра на полтора вверх – достань меня, если сможешь! - но еле успеваю отразить ее молниеносный о-гасуми, выстреливший снизу-вверх. Отличный удар, умница! Шаг навстречу, захожу на ирими-нагэ, она наклоняет голову, перехватывает мою руку, разворачивается и заводит мое запястье мне за спину, пытаясь провести сихо-нагэ. Падаю, предупреждая ее бросок, тяну ее за собой, встаю на колено и выкручиваю ей запястье, прижимая его к колену и давя на ее локоть. Спасая руку, она откатывается от меня в маэ укеми, выворачивается и встает на колено в тори-и но камаэ, «позиции ворот», для немедленной контратаки.

- Ямэ! – машу ей рукой, и она опускает бокэн. Я в восторге, по-другому не скажешь – моторика Шторм в полном порядке, вестибулярный аппарат настроился, и к новым органам чувств она уже привыкла. Теперь надо проверить ее энергетику. Бросаю бокэн на песок, расстегиваю рубашку, а Шторм удивленно наблюдает за моим стриптизом, и я ей подмигиваю:

- Пошли поплаваем?

Она удивленно смотрит на меня.

- Тут глубоко! Холодно же!

- Тебе было бы холодно! – я широко улыбаюсь, напирая на «было бы». – Если бы ты была человеком. Но теперь…

- А, - она смеется, - ну да. Точно. Тогда у меня предложение.

- Какое?

Шторм лукаво улыбается и показывает на утес, нависший над лагуной обломком каменной арки:

- Давай спрыгнем оттуда? Там обрыв, глубина сорок метров. И высота метров двадцать.

- Ого! - я прикидываю высоту скалы. - А давай! Будет весело!

Вылезаю из штанов, Шторм усмехается, заметив, что я в плавках (а я хотел залезть в воду в любом случае), и мы наперегонки бежим к утесу. Карабкаемся вверх под верещание возмущенных пичуг, помогая друг другу на особо сложных участках, и замираем на вершине скалы, крепко держась за руки.

- Я первый, - говорю, подходя к краю обрыва. – Надо подстраховать тебя. На всякий случай.

Шторм вздыхает, но соглашается. Я беру короткий разбег, насколько позволяет скальная площадка, отталкиваюсь от края, взлетаю, закручиваюсь в воздухе (винт – двойное сальто – бланш, не могу не покрасоваться) и ногами вперед врезаюсь в удивительно прозрачную голубоватую воду.

Плюх! Брызг-то сколько! Немаленькая тут глубина, а водичка отличная, хоть и прохладная, а для людей так просто холодная. Отплываю в сторону метров на десять, выныриваю и машу Шторм рукой:

«Давай сюда!»

«Лечу!»

Она разбегается, с диким ведьминским воплем прыгает, умудряется скрутить в полете двойное сальто и разворачивается ногами вниз. Когда ее ноги в трех метрах от водной поверхности, я ныряю на глубину и подплываю поближе. Прыжок Шторм ощущается как падение болида - ее эмоциональный фон полыхает жгучим адреналиновым восторгом. Она входит в воду, подняв тучу брызг, вокруг нее вспенивается рой пузырей, и мы встречаемся взглядами.

«Как же круто! - она переворачивается в воде, чтобы плыть вверх. – Давай еще раз?»

«Погоди выныривать, - отвечаю. - Чувствуешь, воздух пока тебе не нужен? За мной!»

Плыву в глубину, вдоль берега, Шторм повторяет мой маневр, я отчетливо ощущаю, как она адаптируется к холодной воде и обходному дыханию. Я слежу за ней крайне внимательно, но периферическим зрением замечаю подводную расселину в скале, с которой мы спрыгнули.

«Смотри! - я показываю ей свою находку. – Тут еще одна пещера! Ты ничего не чувствуешь?»

Шторм подплывает поближе и на мгновение замирает.

«Ага! - наконец подтверждает она. – Кажется, рифт совсем рядом! И есть еще что-то! Тепло! Эхо связи?»

«Думаю, ТАРДИС Ксанни где-то здесь! - я рад, что мы так удачно выбрали место для плавания, но тут же замечаю, что Шторм начинает терять силы. – Вот теперь выныриваем!»

Мы поворачиваем вверх, к солнцу и свету, вырываемся на поверхность, зависаем в вертикальном положении, Шторм отфыркивается и дышит ртом, переходя на прямое дыхание – не привыкла еще, полностью не освоилась, но это вопрос времени. Плывем к берегу, она – поверху, я – под водой, пока позволяет глубина. Шторм нащупывает ногами дно и встает, я подплываю к ней и выпрямляюсь.

«Замерзла?»

Она улыбается:

«Есть маленько!»

Притягиваю ее к себе, снимаю с нее мокрую майку, обнимаю крепко-крепко, растираю ей спинку, плечи, прислушиваюсь к ее соматическим потокам, сканирую энергетику – да, есть небольшие провалы, но это не будет проблемой. Не так уж Шторм и замерзла, как хочет сказать плутовским зовущим взглядом ярких глаз из-под угольно-черных ресниц, но как не пойти у нее на поводу, не подыграть, если я сам безумно хочу узнать ее заново? Я улыбаюсь в ответ: «Позволь мне тебя согреть».

Моя девочка сейчас совсем не против согреться самым приятным для нас двоих способом. Она недвусмысленно прижимается ко мне, обнимает за шею, я чувствую ее торопливые дразнящие поцелуи на шее, на мочке уха, на щеке, чуть поворачиваю голову и встречаю ее губы своими.

Как там говорила Шторм – как спирт на голодный желудок? Сейчас все еще острее. Когда я целую ее, это как замыкание сверхпроводящего контура, и этот контур – наш единый сенсорный поток. Не оторваться, не разорвать – напротив, слиться теснее, в одно неразделимое целое. Ее энергетика открывается, вовлекает меня в захватывающее дух кружение восходящего потока. Я рисую нам ласковый искристый дождь, который моя девочка так любила раньше. Но фантазия Шторм не хуже – ливень превращается в удивительный мерцающий снег. Он окутывает нас крупными хлопьями, когда они касаются мокрой кожи, сначала это колкий холод, потом – на контрасте - дразнящее тепло и россыпь пушистых искр. Запах таежных трав и нагретой смолы, вкус лесной малины на губах, а голова становится странно легкой, и планета пытается вывернуться из-под ног, как непослушный скейт. Взявшись за руки, бежим на берег, поднимая тучи брызг, и падаем у самой кромки воды – проказница Шторм сделала мне подсечку, и в отместку я увлекаю ее за собой. Недолгая возня, и я оказываюсь сверху, навалившись на нее всем телом и вдавив ее запястья в нагретый солнцем песок.

- Попалась, которая пиналась!

Кусаю мою хулиганку за маленькое розовое ушко и тут же зализываю укус. Она выгибается подо мной, обхватывает меня ногами за талию и крепко стискивает, прижимает меня к себе так тесно, что перехватывает дыхание, но не от недостатка воздуха - от ощущения ее близости, ее желания, ее внутреннего тепла. От уха веду дорожку коротких быстрых поцелуев по ее шее вниз к плечу и слегка отстраняюсь – хочу посмотреть на нее, встретить ее взгляд, пока ее чудесная метель кутает нас теплым сугробами, что тают не водой, а душистыми разноцветными одуванчиками. Наши потоки уже слиты, мы оба подстроили соматику в желаемом ключе, я чувствую мою девочку как никогда раньше, и это возбуждает до боли.

- Это еще вопрос, кто попался, - шепчет Шторм, смеется, показывает мне язык, и этого я уже вынести не могу, накрываю ртом ее приоткрытые в улыбке губы, этот жадный поцелуй – опять короткое замыкание. Я не закрываю глаза, она тоже, ее взгляд затуманен, расфокусирован, эмпатический поток вскипает, и она пылко отвечает мне – о да, я неплохо научил ее целоваться! Но сосредоточить заряд энергии на кончике языка и разрядить мне в нижнюю губу как дозу концентрированного эндорфина, несущего забвение и блаженство, так, что главные каналы зазвенели от перегруза - это ее собственная находка, и это приятно втройне. Отпускаю ее руки, одна ее ладонь сразу же перемещается на мою спину между лопаток, вторая гладит мокрые волосы на моем затылке, а я дотягиваюсь до ее бедра, скользя пальцами по прохладной гладкой коже и разгоняя по ней стайки ласковых пушистых клубочков энергии. Я знаю, как нравятся Шторм эти игры, но не ожидал, что она так откликнется – искристое кружение захватывает и меня, от пальцев разбегается по рукам, перескакивает на плечи, растекается вдоль позвоночника. Сугробы одуванчиков превращаются в нежное цветочное облако, и оно уносит нас ввысь, а новый заряд мерцающих снежных хлопьев проходится по моей спине, рассыпает контраст тепла и холода, ласковых прикосновений и легких укусов – это настолько приятно, что в горле рождается невнятный звук – не то восхищения, не то удовольствия.