— У вас что-то случилось? Что-то страшное? Скажите, не бойтесь, я не осужу вас, не раскритикую, иногда надо, что бы кто-нибудь просто выслушал, как с попутчиками в поезде, ты знаешь, что не встретишь этого человека вновь, и можешь сказать ему многое, и даже больше, чем другу, потому что больше не встретишь, потому что не знаешь.

— Я опоздал, я на всю жизнь опоздал…..- мужчина вдруг заплакал и уронил лицо в руки. Не было рыданий, он просто затих и не двигался.

Повисла тишина, Яна ушла от раздачи на кухню, видимо, чтобы не смущать. А я попыталась поддержать, положила руку на плечо, мужчина напрягся и поднял на меня глаза.

— Вам не понять, вы очень юны. Но говорю вам, если что-то хотите делать делайте, завтра может не быть, если не вас, то того, с кем вы хотели делать что-то, ради которого вы пытались делать хоть что-то. Я не верил в Бога, и он меня наказал.

— Бог никого не наказывает, мы сами себя наказываем, очень часто это наш выбор. Или судьба. Мы всегда думаем, что случилось что-то ради того, чтобы нам было плохо, но мы не знаем, что бы было, если бы не случилось это. Все это очень сложно, и разобраться вот так с наскока не получится, а вот выговориться — да. Иногда во время разговора к нам приходит прозренье, а если не приходит, то все равно становится немного легче.

За моей спиной звякнул колокольчик, но я не стала отвлекаться, сегодня есть Яна, и она, если что обслужит. У человека горе. Ему нужнее.

— Я думал, что еще успею, что надо все исправить и только потом прийти, я думал, что еще не поздно, а сегодня узнал, что Надя умерла и сын вместе с ней! — мужчина замолчал, губы у него дрожали. — Я все потерял. — Уже прошептал мужчина.

— Как вас зовут? — обратилась я к мужчине.

— Сергей — загробным тоном раздалось знакомым голосом у меня за спиной, я вздрогнула и обернулась.

— Егор Сергеевич? — взвизгнула я.

Мужчина напротив округлил глаза и впал в шок.

Егор

Сегодня день рождение моей матери. Вот уже три года, вместо веселых застолий и грандиозных подарков, мы собираемся с Игорем в ее кафе и поминаем их с Игнатом. Ехать сегодня в кафе мне было очень сложно, я все время откладывал поездку, потому что не мог собраться с силами и встретится с Машей, я не могу забыть ее и дать ей мне нечего. Я извел себя, но ничего поделать с этим не могу.

Уже после обеда, ближе к вечеру я все-таки добрался до места. Зашел в зал и не останавливаясь хотел пойти в кабинет, как увидел, что Маша сидит за столиком с каким- то мужчиной, не знаю как я очутился у нее за спиной, ноги сами меня понесли к ней. Но оказавшись рядом, я чуть не онемел, стоял и слушал их разговор, потом решил вклиниться. Потому как узнал ее собеседника, это был мой отец. Человек, которого мы давно похоронили, которого я оплакивал столько лет, хотя у меня не было ни документа, ни даты, когда я мог бы это сделать официально. И вот сидит, такой живой и здоровый, чай пьет с моей Машей, и когда? В день рождение моей матери.

— Сын? — выпучив глаза, заикаясь и трясясь, выдавил из себя папаша.

— Замолчи, не смей так меня называть, так могла называть только мама, это она меня поднимала, это она дала мне все, и даже больше, а тебя не было, ты нас бросил! Мы оплакивали тебя, я тебя похоронил, тебя нет. — затараторил я.

— Боже, мне сказали, что ты и Надя погибли! Я думал, что вас больше нет! Мне вчера сказали, что Надя с сыном попали в аварию. Я думал, рехнусь. А ты жив, жив. А Надя?

— Мама погибла 3 года назад с сыном, с Игнатом.

— Каким Игнатом? У меня был еще сын?

— У тебя нет, а у мамы был, мой младший брат Игнат.

— А кто его отец?

— Я, отец Игната, я, — за спиной раздался голос Игоря. Я просто не поверил своим ушам.

— А ты кто? — сказал мой отец.

— Я друг Нади, она для меня много значила, и отец Игната. Ты, наверное, не помнишь меня, ты был мальчишкой тогда, да и я был другим, — обратился ко мне Игорь, — когда твоя мать уезжала на поиски, она просила присмотреть за всем, и я дал ей слово, что присмотрю, поэтому я не мог закрыть кафе, понимаешь?

— Куда ехала мать, на какие поиски? — я был раздражен, какие поиски, какие секреты? Почему я все узнаю последним, что дружу с отцом своего брата, что мать ехала на какие то поиски, что мой отец жив….Что еще сегодня случится?

— А сколько лет было Игнату? — вклинился в разговор отец.

— Сейчас бы ему было 25, - ответил Игорь.

— Он родился через 2 года после того как я пропал….

— Ты еще собираешься осуждать мою мать, за то, что не сидела у окна и не ждала тебя? — я вскочил на ноги, меня затрясло.

— Тише, тише, — на мою грудь легли мягкие женские руки, я сам не знаю как, но в моих руках оказались плечи Маши, — она дышала в мое плечо и успокаивающе поглаживала грудь, — не надо пылить, наломать дров всегда проще, чем разобраться, — шептала она мне. — Я прошу вас, выслушайте его, ну пожалуйста. — я не знаю как, но она успокоила бурю во мне, я стал ровнее дышать, а еще секунду назад был готов порвать его на части.

— Тише, — уже ко всем обратилась Маша, — давайте мирно и спокойно выслушаем всех.

Я был с одной стороны благодарен Маше, что она не убежала от нас, оставив разбираться в семейных дрязгах, а с другой мне совершенно не хотелось перед ней вываливать свое грязное белье. Я и перед собой- то не готов был его вываливать.

— В то время, я пытался закрутить, как мне тогда казалось, очень выгодный бизнес, — начал говорить отец, — мне очень хотелось, чтобы вы с Надей ни в чем не нуждались, я хотел, чтобы она не работала и занималась семьей, хотел еще одного ребенка, но на тот момент это было нам не по карману. Поэтому я решил, что нужно рискнуть, денег я занял у очень влиятельных людей, которые как потом оказалось, были связаны с криминалом. Бизнес не сложился, а сумма долга росла. Я не мог позволить, чтобы вы отвечали за все это, и пошел отрабатывать долг сам. По сути, я отдал себя в рабство за долги, но с условием, что вас не тронут. Я был рад, что условие выполнено, и вы спокойно смогли жить дальше. Я работал без устали два года, потом случился передел рынка, и моего кредитора убили, мне удалось бежать, так как была междоусобная война за первенство, меня искать никто не стал. Вернуться к вам мне было стыдно, и я решил, что надо встать на ноги. Я не буду вдаваться в подробности всего того, чем я занимался все эти годы, но как видишь, на ноги я так и не встал. И с каждым годом мне все сложнее было вернуться к вам, потому что чувствовал стыд. Я не знал, как мне прийти и сказать вам, вот он, я! Ведь столько лет. — отец опустил голову и сглотнул, — а недавно я узнал, что Надя открыла кафе в Москве и я поехал сюда, чтобы хоть одним глазком посмотреть на вас. Я все это время вас очень любил и люблю, я никогда о вас не забывал. Я понимаю, что прощения мне нет, но не наказывай меня, я прошу тебя, я сам себя наказал, вся жизнь моя после ухода от вас — одно сплошное наказание. Я ничего не прошу, только не отказывайся от меня.

Я слушал и понимал, что мой мир рушится просто на глазах. Сердце колотилось как бешенное. И только сейчас осознал, что мою руку крепко сжимает нежная рука. Я посмотрел и убедился, моя Маша, она держит меня не давая сорваться, не отпуская в пучину отчаянья. Нда, я сын гребанного авантюриста, гордеца и неудачника. А она держит меня за руку и как будто и не все так страшно, и не было этих лет детских терзаний, будто я и не страдал.

— Куда ехала мать? — обратился я к Игорю.

— У Игната, оказывается, был ребенок. Когда он учился в техникуме, его сокурсница забеременела, он отказался от ребенка, и прервал с ней общение, но точно знает, что она оставила его. Твоя мать узнала, что где-то растет ее внук или внучка и заставила Игната вести ее к ним. Она хотела, чтобы Игнат признал ребенка и помогал матери, а сама хотела иметь право общаться с внуком или внучкой. Игнат долго артачился, но Надя его дожала, он согласился ехать. Он убеждал, что девушка очень гордая, и она не простит его, что на порог не пустит и все это пустая затея, что они только впустую проездят и поунижаются. А что было дальше, ты знаешь. Я пытался найти ту девушку, но у меня не вышло. Никто ничего не знает. Так что у тебя есть племянник или племянница, но где она и что с ней мы не знаем. Мать не хотела тебя будоражить, ты только отошел от развода. — Игорь опустил голову, — вот как то так.