«Ты идиот, кретин, придурок… Как ты мог упомянуть Мэйбл в разговоре? Последние мозги растерял?» — Диппер всё ещё улыбался, но за этой маской скрывалась ярость и ненависть. Он ненавидел и себя и этот чёртов любопытный взгляд, которым окидывал его Билл. Мужчина был заинтересован. «Он может заподозрить Мэйбл и так же, как и меня, пригласить её на короткую беседу. Мэйбл может проболтаться и случайно выдать себя. Её… её могут убить», — с каждой такой мыслью мальчику становилось всё хуже. Он побледнел и затрясся, с ужасом представляя, как Мэйбл уводят в какую-то комнату, как из-за закрытой двери доносятся её душераздирающие крики, как из-за щели под дверью медленно расползается лужа крови. И если это случится, то будет виноват лишь он один.

— Ох, нет, — дрожащим голосом ответил мальчик. Его пустой взгляд был направлен на стену и в нём слабо отражались страх, боль и непосильная вина. Он может подставиться сам, но никогда не предаст близких ему людей. — Её здесь нет, я не видел её последние несколько лет.

— Как жаль… — протянул мужчина, неотрывно глядя в глаза мальчишки. Тот понял сразу: Билл не поверил, не был впечатлён. Он смотрел с таким холодным пониманием, словно видел мальчишку насквозь.

— Да, жаль… — тихо повторил мальчик, отводя взгляд. Тишина давила на него своей неловкостью и недосказанностью. Ему ужасно хотелось разбавить её, наполнить собственным голосом или услышать чужой вкрадчивый шёпот. Диппер ненавидел эту отвратительную особенность Билла — его тихий голос завораживал, его хотелось слушать.

Нервно перебирая край рубашки, мальчик украдкой смотрел на часы. Время тянулось ужасно медленно, а человек напротив даже не думал как-то разбавлять скуку. Он сидел напротив, рассматривая мальчишку перед собой, а Диппер едва сдерживал себя. Его тошнило от этого внимательного заинтересованного взгляда. Тошнило от того, как ярко светилась золотая радужка единственного глаза. Диппер знал: что-то в его действиях привлекает Билла, иначе бы он не стал зря тратить своё время. И парень с радостью воспользовался бы этой возможностью, только вот понятия не имел, что же такого особенного в его поведении.

Тихо постукивает стрелка часов. Время близится к отбою, и парень вдруг понимает, что ужасно хочет услышать этот раздражающий звон сирены. Ему надоело играть, он хочет закрыться одеялом с головой, спрятаться в своём маленьком мирке, где никто не сможет винить его за слабость. Тишина так сильно давит, казалось, можно услышать громкий стук сердца мальчишки. То уже давно разрывается от бешеного ритма, заведённое страхом и томительным ожиданием. Двадцать девять минут и восемь секунд. Двадцать семь минут и сорок две секунды. Двадцать…

— Что ж, думаю, тебе пора, — Билл поднялся с места, тихо прищёлкнув пальцами. По велению его рук в воздух поднялась шахматная доска, а кресла сами собой прыгнули на свои места. Голубой камень, аккуратно приколотый к галстуку-бабочке, на пару мгновений озарился светом, а затем быстро погас, как только вещи заняли свои места. — Уже поздно, до отбоя не больше десяти минут…

— Спасибо… — неловко прошептал Диппер, не зная, что ещё ему ответить. Спасибо за проведённое в напряжении время. Спасибо за паранойю и постоянный страх выдать себя. Спасибо за бесконечное количество проигранных партий.

— Сладких снов, Сосновое Деревце, — усмехнулся Билл, с явным удовольствием подмечая, как мальчишка дёргается и бросает короткий, полный раздражения взгляд. Парень ненавидел и это глупое прозвище, и любовь Билла к игре на нервах окружающих.

— Спокойной ночи, Билл, — натянул на лицо улыбку Диппер. «Чтоб ты до конца жизни видел одни кошмары, чёртов псих», — про себя добавил мальчик, и его улыбка стала ещё шире.

========== Часть 6. Расставленные сети ==========

***

Утро начинается с громкого воя сирены. Начинается оно для всех, кто работает тяжело и долго. Для хмурого Андерсона, для маленькой девочки, что уже не помнит своего имени. Для огромного количества детей и взрослых, что находятся в каньоне под странным названием Гравити Фолз. Даже для близнецов Пайнс, что каждый день думают лишь о побеге. Возможно, оно начинается рано и для человека, обитающего на самом верхнем этаже и обжигающего всех вокруг своим взглядом янтарного глаза. Но этого точно никто не знает, ведь мало кому придёт в голову лезть к страшному начальнику так рано.

Диппера эти мысли посещали часто. Впрочем, ему хватало ума не реализовывать некоторые свои особо безумные идеи. Интерес интересом, но лишаться своего чистого разума мальчишка не хотел. Да и что интересного он там увидит? Сонного Билла Сайфера, сидящего за столом в одном халате и медленно потягивающего горячий кофе? Что ж, видимо, стоит взять свои слова обратно. Дипперу было бы ужасно интересно увидеть это зрелище своими глазами. Иногда он сомневался в том, что такой человек, как Билл, существует в реальной жизни.

Впрочем, все эти размышления были призваны лишь отвлечь мальчишку. Тот, несмотря на своё трудолюбие и упорство, всей душой ненавидел вставать по утрам. И дело было даже не в том, что он совсем не высыпался. Просто заставить себя подняться с какой-никакой, но постели — было ужасно сложно. Хотелось поплотнее закутаться в тёплую ткань, свернуться в калачик и забыть о проблемах на ближайшие несколько часов сна. Только вот вместо этого ему приходилось вставать, сонным тащиться в ванную, ждать своей очереди и быстро ополаскивать лицо ледяной водой. Ничто из этого не помогало ему получить хорошее настроение.

Однако сегодня день был особенный. Возможно, именно поэтому мальчик проснулся сам, легко поднялся, оделся и умылся. Затем же с довольной улыбкой, с цветущей внутри него уверенностью и гордостью отправился в столовую. Да, сегодняшний день был особенным, ведь его старания, наконец, заметили. Время, потраченное на пробежки по всему каньону с целью раздать посылки как можно скорее, прошло не зря. Сегодня он наконец получил своё заслуженное повышение и отправлялся… сортировать эти самые посылки.

Да, могло быть и лучше, но мальчик всё же был рад тому, что ему больше не придётся так часто бегать. Его задачей было отмечать полученные свёртки и направлять их дальше в разные отсеки. Вещи, продукты, какие-то инструменты — всё это было необходимо тщательно проверить и отправить дальше. Само собой, занимался он этим не один и его строго контролировали. Однако теперь он мог хотя бы распрощаться с вечной болью в ногах. Под удар попала его бедная спина.

Кстати о ней — раны, наконец, полностью зажили. Диппер давно не чувствовал такого счастья, ведь он наклонялся без этой вечно тянущей боли. Он мог вертеться как угодно и почти не чувствовать дискомфорта при движениях. Единственным напоминанием о его ошибке были длинные выпуклые полоски шрамов, но с ними парень смирился уже давно. Да и вообще — шрамы ведь украшают мужчину, верно? Так что этой маленькой детали Диппер даже был рад. Он терпеть не мог, когда его называли девчонкой.

Удивительно, но в этот день даже странная вязкая субстанция казалась самой вкусной на свете едой. Ворчания Мэйбл — прелестным ласковым шёпотом, а хмурые взгляды работников — высшей степенью доброжелательности. У Диппера Пайнса было просто прекрасное настроение, и он, едва не подпрыгивая от радости, понёсся в свой новый кабинет. Ну как свой… В нём было ещё с десяток таких же счастливчиков, как и он сам, а также пара хмурых охранников. Диппер едва удержал себя от широкой улыбки в их сторону. Всё же у марионеток не бывает ни эмоций, ни радости по поводу новой работы. А Диппер всё ещё был почти что марионеткой.

Быстро перебирая бесконечное количество свёртков и отмечая каждый в небольшом списке, парень был на седьмом небе от счастья. Ему было плевать на то, насколько это работа скучная. Плевать на внимательные взгляды охранников, готовых в любой момент накинуться на него за малейшую оплошность. Плевать даже на стрелку часов, что неотвратимо близилась к отметке в восемь часов. Он был счастлив, и ничто не могло эту радость омрачить.