Поправлялся Диппер, на удивление, быстро. Уже через неделю раны на спине перестали приносить столько боли, и, если мальчик не двигался, он почти не замечал их. Примерно тогда же он и встал на ноги, пробуя простые движения и шаги. Это давалось ему ужасно сложно: его ноги дрожали, явно отвыкшие от нагрузки, а спина горела огнём и неприятно тянула. Мальчик с трудом смог поднять руки, при этом изо всех сил стараясь не зашипеть от боли. Но спустя пару таких вот подъёмов это далось ему намного легче, и уже на следующий день мальчик обошёл всю палату, ужасно радуясь тому, что он, наконец, может ходить.
Медсестра смотрела на него с явным неодобрением, однако молчала, не упрекая мальчишку в его невежественном отношении к собственному телу. Она прекрасно понимала, что ему хотелось сделать хоть что-то, что просто лежать было ужасно скучно. Именно поэтому она игнорировала несвоевременную нагрузку и давала мальчику простые упражнения, которые тот с радостью выполнял. Эммит с удовольствием наблюдала, как с каждым разом у мальчика получается всё лучше, как тот выполняет всё более сложные упражнения. Когда к концу второй недели он смог несколько раз наклониться, почти не морщась от боли, она почувствовала небывалую гордость за себя… и, конечно же, за мальчишку, который ярко светился от счастья.
***
Третья неделя началась прекрасно: Диппер впервые проснулся с хорошим настроением, не мучаясь от последствий кошмара. Даже кошмар не смог бы очернить радость мальчишки, ведь именно этой ночью он впервые спал на спине! Диппер уже успел позабыть то прекрасное ощущение прохладной простыни на коже, ведь в последнее время все чувства на его спине ограничивались болью и неприятной влажностью лекарств. Именно поэтому, когда прошлым вечером Эммит, снимая повязки, разрешила ему спать на спине, он был действительно счастлив.
Его раны почти прошли, оставив на своём месте бледные, чуть выпуклые полоски шрамов. От них невозможно было избавиться, они останутся на спине на всю его жизнь… И в каком-то смысле парень даже был рад этому. Его шрамы превратились в вечное напоминание о том, что случается, когда он ошибается. Диппер не мог себе больше этого позволить. Как и не мог позволить ошибиться сестре. Он мог стерпеть физическую боль, но вот боль от вида страдающей Мэйбл он вынести не мог. Она была его единственным лучом надежды. Единственной нитью, за которую он держался обеими руками…
Надевая серую льняную рубашку, мальчик никак не мог избавиться от волнения. Ещё примерно час, на протяжении которого он будет внимательно выслушивать лекции от грозной мисс Эммит, а также собирать все те лекарства, что он будет вынужден принимать ещё какое-то время… и всё. Он покинет это место и вернётся к ужасно раздражающей Финни, к хмурым работникам, к самой работе и, несомненно, к Мэйбл. Сестра, наверное, уже заждалась его…
— Номер «4916P», — с интересом произнесла девушка, рассматривая нашивку на рубашке мальчика. Она произнесла это, как если бы хотела задать вопрос, однако её интонация почти не изменилась. «Вот, как нужно, придурок!» — сказал сам себе Диппер, всё ещё злясь на себя за то, что не смог держать язык за зубами. Видимо, ему предстоит ещё много тренировок…
— Да, это мой номер, — ответил мальчик, как если бы отвечал на вопрос. На мгновение он заметил на лице девушки улыбку, однако она тут же исчезла. Парень не был полностью уверен в том, что видел, поэтому решил просто проигнорировать это странное поведение девушки.
— Только не спутай его с прежним именем, — безразлично сказала Эммит, однако парень не мог избавиться от ощущения, что она произносила это с насмешкой. Он заметил в её глазах весёлые искорки, каких пока не видел ни у одного из работников здесь. С этой девушкой было явно что-то не так… Однако прежде, чем парень успел подумать об этом, он оказался шокирован словами девушки:
— Ты ведь не хочешь так глупо раскрыть себя?
Стук сердца казался Пайнсу просто оглушительным. Он смотрел в зелёные глаза девушки и не мог пошевелиться от охватившего его страха. Она узнала! Она поняла, что он другой! Диппер вдохнул поглубже, изо всех сил стараясь вернуть своему лицу абсолютно бесстрастное выражение, однако совершенно не был уверен в том, что у него получилось это. Мальчик ведь даже не мог понять, когда именно он попался и что с ним сделают теперь!
— О-откуда вы… — с ужасом прошептал парень, однако прежде, чем он закончил фразу, его рот зажала чужая рука. Девушка смотрела на него с неодобрением и, кажется, была готова убить на месте.
— Тебе повезло, что я не хочу сдавать тебя охранникам, иначе уже через пару часов от твоей личности осталась бы лишь бледная тень, — прошептала Эммит, не убирая руку. Мальчишка едва заметно кивнул, а в его глазах на миг проскользнуло облегчение. — Однако помни, что таких, как я, можно сосчитать на пальцах одной руки, поэтому ни за что не попадайся снова… — она неуверенно взглянула на него, всего на миг увидев в нём человека, которого когда-то любила. И только поэтому она почти неслышно через силу добавила: — А если попадёшься, лучше найди любой способ убить себя раньше, чем они «усмирят» тебя…
Диппер не мог ничего сказать в ответ. Он чувствовал, как всё его тело охватывает дрожь, как все мысли мешаются, превращаясь в кашу. Он смотрел на девушку и не мог оторвать от неё своих глаз, обводя взглядом каждую морщинку, каждую разноцветную полосочку в радужке её глаз. Что-то подсказывало ему, что она знает, о чём говорит, и от этой мысли по телу снова пробежали мурашки, а волосы встали дыбом. Он медленно кивнул, сам того не замечая, а его глаза наполнились уверенностью. Он, не произнеся ни слова, обещал ей никогда не попадаться, обещал выполнить то, что она сказала. Даже если для этого ему придётся покончить со своей жизнью в случае поражения…
Мальчик выходил из больничного крыла на ватных ногах, тяжело дыша и тщетно пытаясь собрать мысли воедино. Он хотел задать ей столько вопросов, хотел узнать всё, что могло помочь ему выжить здесь… Однако не смог произнести ни слова. И дело было не в страхе перед запретом. Причина была в выражении лица мисс Эммит — её глаза были словно стеклянными, а лицо было на несколько тонов бледнее. Она не слышала ничего вокруг, не видела мальчишку перед собой. Её глаза прожигали каменную стену, а руки крепко сжимали белую рубашку. «Ей было очень больно…» — думал Диппер, но никак не мог ей помочь. Именно в тот момент он пообещал сам себе, что однажды ответит на её помощь тем же.
***
Диппер шёл по смутно знакомым коридорам, держа спину ровно. И дело было не в том, что он так сильно придерживался идеально ровной осанки. Просто привычка держаться в максимально удобном, почти безболезненном положении уже въелась в подкорку сознания. Только так он не чувствовал неудобства, только так он мог спокойно ходить, не напрягая спину. Нацепив на лицо безразличие и добавив во взгляд немного пустоты, он изо всех сил сдерживал волнение. Ему не терпелось поскорее вернуться в строй и продолжить обсуждать с сестрой безумные планы побега.
Наверное, это было глупо с его стороны. Диппер прекрасно знал, что мог пролежать в больничном крыле ещё несколько дней и никто не сказал бы ему ни слова. И парень действительно был не против отдохнуть ещё немного, спокойно полежать на чистых простынях, поговорить с Эммит… Однако думать об этом было нельзя. Пока он отдыхал, где-то рядом работала его сестра, и мальчик понятия не имел, что с ней и как она себя чувствует. Пока его не было, она могла попасться на любой мелочи, и рядом с ней не было брата, который смог бы её защитить. Верно, Диппер Пайнс был готов подставить себя, чтобы только на его сестру не обратили внимания. Какой бы эгоисткой она ни была, мальчик не мог себе представить, что однажды она исчезнет и оставит его здесь одного. Наедине с безразличными марионетками, с безжалостными работниками и с охранниками, которые и глазом не моргнув травмируют его на всю оставшуюся жизнь. Не будет никого, с кем он мог бы просто заговорить, не обдумывая слова и не скрываясь…
