Диппер слушал и просто отказывался верить в то, о чём говорил ему мужчина. Не желал даже на миг представить, что Билл — тот самый Билл-чёртов-Сайфер — может быть неповторимым автором дневника.
— Это не может быть он, — прошептал Диппер едва слышно. — Он ведь… Он ведь Билл! Кто угодно, но только не он…
Мэйбл вздохнула, наклонилась ближе к брату и похлопала его по плечу.
— Подумай об этом с другой стороны, — прошептала она, — разве это не здорово? Твой этот автор мог быть противным стариком, который с трудом поднимался бы с постели без твоей помощи. Ты вряд ли смог бы поговорить с ним нормально про свои ботанские штуки. А так тебе дважды повезло. Твой любимый автор жив, здоров, ты с ним давно общаешься и хорошо знаешь его. Почему бы не наслаждаться возможностью и просто поговорить с ним о том, что ты хотел обсудить?
Диппер фыркнул и отвернулся. Он чувствовал себя ребёнком, которого мать успокаивает после ссоры с друзьями. Сестра поглаживала его по плечу, говорила об этих глупостях и убеждала, что он должен радоваться. Но как? Как это вообще возможно при таких-то условиях?
Как это вообще можно принять?
— Я… я не знаю, Мэй, — ответил он, чуть помедлив. — Я не ожидал подобного. В смысле… Билл, он… кажется совсем другим. Да и к тому же…
Он вздрогнул и отвёл взгляд, вдруг в полной мере осознавая это. Он просто боялся. До дрожи пугался одной только мысли о том, что будет, если совместить в своей голове автора и Билла. Невероятного человека, нашедшего этот каньон, и странного, но слишком интересного начальника. Загадочного автора и приставучего, но интригующего Билла. Чёрт, это будет слишком даже для него.
Начальник и так вызывал в нём ненормальный интерес. Дипперу уже приходилось напоминать себе о том, что к Биллу нельзя приближаться, что нужно помнить о плане побега и том, какую роль он в нём играет. А что, если к этому прибавится и восхищение автором? Что, если он хоть на миг позволит себе увидеть в Билле человека, встречи с которым он ждал не одну неделю?
Это было бы просто безумием. Он боялся даже представить, что будет, если смешать эти образы в своей голове. Как тогда он сможет сторониться Билла, не позволять себе лишнего и не помешаться на разговорах с ним? Как тогда он сможет размышлять о планах, не сходя с ума от интереса к самому загадочному человеку Гравити Фолз? Он был помешан на Стенфорде больше половины своей жизни при том, что тот не обнаружил ничего настолько невероятного, как этот каньон. А что будет, если хоть на миг поверить, что Билл…
Диппер вздрогнул и быстро помотал головой, отгоняя эти мысли. Чёрт, какая к чёрту разница? Что это вообще поменяет? Почему он придаёт этому так много значения? Билл ведь не изменится. Он останется тем же самым начальником — странным, приставучим, раздражающим и совершенно непонятным. От его возраста и факта, что он написал эти дневники, ничего не поменяется. Он просто станет чуточку интереснее…
Ну или по крайней мере Диппер будет знать, что он не такой псих, каким себя выставляет.
И хотя волнение никуда не исчезло, парень всё же рассмеялся. Откинул в сторону панические мысли, заглушил голос разума в своей голове и просто кивнул растерянной сестре. Он слишком много думает о таких мелочах, пора бы уже просто закрыть глаза и сосредоточиться на плане. Его отношение к Биллу не играет здесь никакой роли, а значит и незачем думать об этом. Нужно просто помнить об осторожности и держать себя в рамках, не позволяя лишнего.
Это ведь не так сложно, верно?
— Знаешь, может ты и права…
***
Весна медленно набирала обороты. Совсем скоро снег сменился постоянными дождями и слякотью. Совсем недавно несколько работников с помощью тросов поднимались к огромным зеркалам на стенах, откалывали остатки льда и грязи, тщательно протирали каждый сантиметр. После этой длительной процедуры в каньоне стало гораздо светлее, а отопление заметно ослабили, позволив солнцу выполнять всю работу самостоятельно.
Спустя всего несколько дней стало гораздо теплее. Теперь мальчишке не нужно было каждый день носить сотни слоёв ткани — вполне хватало и безрукавки поверх чёрной рубашки. Да и золотой плащ так было намного легче носить.
Диппер вздохнул, переворачивая очередную страницу конспекта. Он пристально оглядел текст, надеясь лишь на то, что Гэдрон не придерётся к его ужасному почерку и не обратит внимание на полное отсутствие примеров и аргументов. Парень так увлёкся своими мыслями, что даже не заметил, как отошёл от темы и совсем забыл о нескольких пунктах, которые должен был подробно описать.
Впрочем, какая разница? Он ведь не в школе. От этого не зависит оценка, его поступление в колледж и будущая работа. Максимум, что он получит за плохо выполненное задание — несколько часов скучной лекции, приправленной изобретательными оскорблениями. В последнее время Гэдрон даже не лупил его конспектами, как обычно. В последний раз Диппер изобразил такое страдание и боль на своём лице, что старик невольно опешил и не подходил к нему несколько дней.
Всё же окружающие до сих пор побаивались лишний раз трогать странного мальчишку. После того, как начальник отправил на «чистку» чуть больше десятка работников столовой, все вдруг вспомнили о его должности.
В какой-то мере Диппера это даже радовало. Если бы не навязчивый шёпот за его спиной и редкие косые взгляды, он бы счёл это лучшим событием за последние пару месяцев.
Он снова тяжело вздохнул, захлопывая тетрадь и лениво потягиваясь. Совсем скоро стрелка часов доберётся до нужной отметки. Тогда он должен будет подняться с места и направиться к кабинету начальника. Пропускать встречи нельзя, ведь он не хочет лишних проблем и отговорок. В конце концов, Билл в любой момент может вспомнить об излишней наглости мальчишки.
Парень тихо простонал, утыкаясь лицом в колени.
Да, точно, Билл…
Стоило только принять то, что начальник может оказаться тем самым неповторимым автором, парень сразу почувствовал изменения. Что-то неосязаемое, незаметное на первый взгляд не давало ему покоя. Какое-то непривычное чувство внутри него, которое с каждым днём становилось чуть-чуть ярче. И Диппера пугало то, что появлялось оно только при встрече с начальником.
Но он старался не сильно задумываться об этом.
Билл же не замечал ничего необычного. Он словно и не придал значения этой ситуации. Ни разу не поднимал тему дневников, не спрашивал, что мальчишка об этом думает. Хотя Диппер временами ловил на себе заинтересованный взгляд, когда его пальцы пробегались по страницам книги. Билл глядел на него насмешливо, тихо фыркал, но ничего не говорил.
Даже на потерю одного из дневников он никак не отреагировал. Махнул рукой, сказав, что ничего страшного не произойдёт. Дневник ведь не вынесут из каньона, а значит — рано или поздно он найдётся.
И иногда Диппера ужасно раздражало это несерьёзное отношение к такой ценной вещи…
Впрочем, сейчас это не сильно его волновало. У него появился новый объект для исследований — почти такой же, написанный тем же автором, только намного лучше. В третьем дневнике было меньше путешествий за пределы каньона, зато он был переполнен различными исследованиями, теориями, интересными ситуациями. Диппер буквально захлёбывался восторгом, каждый день узнавая что-то новое.
И погружаясь в новые тайны, парень с удивлением осознавал, что меняется и его отношение к Биллу.
Он не успел даже обратить внимание на тот момент, когда расслабился и просто откинул панические мысли и осторожность. Когда перестал задумываться о том, как выяснить что-то важное, какой вопрос задать Биллу. Когда его интерес к играм остыл, сменившись странным восхищением, которое охватывало его при каждом разговоре с начальником.
Потому что стоило только начать что-то обсуждать, хватало и одного честного ответа на вопрос — и он вдруг погружался в диалог и просто не мог остановиться.
Диппер не особо задумывался о ходах. Не пытался применять особенные тактики, выводить начальника на нужную тему или пытаться скрыть своё отношение к чему-либо. Он просто говорил то, что думал. Конечно, не раскрывая всё, не сообщая Биллу о своих планах. Парень просто отвечал на заданные вопросы — взволнованно, чуть запинаясь и путаясь. Затем замолкал и осторожно следил за реакцией мужчины. И тот был явно доволен тем, что мальчишка перестал бояться его. Ведь Диппер спокойно отвечал на все заданные вопросы, задавал собственные и довольно часто неловко улыбался в ответ на похвалу.
