Прежде чем покинуть салон, нам с Даян пришлось словесно сразиться за право оплатить дорогу, и она выиграла — но я успел всунуть водителю купюру, на что тот, просияв не самыми здоровыми зубами, ответил:

— Цените своего молодого человека: я давно сижу за баранкой и скажу, очень редко кто-то вступает в такую перебранку, желая действительно заплатить, а не покрасоваться щедростью.

— Знакомо, — кивнула Даян, вылезая из такси. — Чтобы не устраивать «танцы за счет», я просто молча плачу за своих девушек.

Отношение водителя к лесбийским свиданиям ни меня, ни Даян не интересовало, так что мы даже не оглянулись, а сразу прошли к двойным у́гольным дверям.

— Вам везет, — сказал я, — в подобных случаях, между двумя женщинами, вероятно, не может возникнуть недопонимание. До Синди, моей невесты, я как-то встретился с девушкой, которая натурально обозлилась на меня после первого же свидания — потому что я не допустил и мысли, что она могла бы оплатить счет, и этим ее унизил.

Свет неона ненадолго озарил наши лица, когда мы остановились у дверей, и Даян с игривыми розовыми бликами в выразительных глазах пожала плечами:

— Как по мне, кто приглашает, тот и платит, если не было какой-либо иной договоренности. Такси я Вам, так уж и быть, милосердно прощу, но выпивка точно с меня, а то полезу драться.

— Драк с меня, однозначно, хватит!

За тонированными дверями начинался широкий коридор, доносящий до наших ушей гремящий, ритмичный, но довольно танцевальный ремикс. Стены коридора были в декоративных целях завешаны тяжелыми черными портьерами, впереди мигал голубо-розовый свет, рассеивающий приятный сиреневый полумрак. Даян шла впереди, чувствовала себя здесь как дома; в конце свернула направо, я — следом…

— Серьезно?.. — с ухмылкой спросил я, окинув просторный зал взглядом.

От дальней стены до середины помещения тянулся широкий жемчужный подиум, у других стен располагались такие же, но значительно меньше. Все остальное пространство зала занимали столы и диванчики, бóльшая часть которых уже была занята. За барной стойкой женщина с узористой татуировкой на лице ловко подбрасывала бутылки, готовя для очередного клиента коктейль. Розовые и голубые лучи софитов плясали по коже выгибающихся у пилонов на подиумах девушек, отражаясь от блесток на ней и том минимуме одежды, что еще не разбросали по сцене. Между столами разгуливали официантки: с голой грудью, зацензурированной наклейками с эмблемой заведения на сосках, в мини, намеренно не прикрывающем откровенное белье, и на шпильках. В тени углов зала профессионально скрывалась тройка здоровяков в черных брюках и футболках; они молниеносно узнавали, если кто из посетителей вздумывал бузить по пьяни, лапать или еще как мешать работницам, и своевременно выдворяли, не шибко деликатно.

— Надеюсь, Вы не против этого места? — уже зная ответ, подняла брови Даян.

— О чем Вы, я в восторге!

— Тогда за мной: я знаю, где лучший столик!

Мы заняли диванчик между основным подиумом и его уменьшенной копией, Даян по имени поприветствовала светловолосая официантка с уверенным третьим размером. Я бегло изучил спрятанное под прозрачным пластиком меню, стоящее на столе вместо ресторанной свечки: логично, что здесь подают закуски, иначе кутежей было бы значительно больше. По рекомендации блондинки в до пошлости изрезанной «шотландке», мы заказали цветную выпивку и снэки, чтобы не напиться первым же коктейлем — все-таки последним приемом пищи был не такой уж и сытный школьный ланч. Заказ принесли в течение пары минут, и, откинувшись на спинку комфортабельного дивана, я и Даян цедили, судя по вкусу, духи, смешанные с сахаром; не забывали и крутить головами по сторонам. Слева основной пилон заведения обхаживала бедрами ковбойша. Поправив револьвером широкополую шляпу, она медленно облизала дуло, и Даян удовлетворенно причмокнула. Практически одновременно мы повернули лица направо — и коротковолосая азиатка в розовых шортах (гораздо короче мини официанток, что казалось невозможным), перетянувшая грудь, живот и бедра неоновой скакалкой, стоя на коленях, послала в нашу сторону воздушный поцелуй.

— Я сейчас, — хихикнула Даян, поставила бокал на стол и подошла к правому пилону. Хрустящую купюру она взяла в зубы. Танцовщица, по-прежнему плененная скакалкой, оттянула резинку шортов, и Даян, склонившись к низу ее живота, уронила банкноту куда надо. Пальцы танцовщицы отпустили шорты — резинка шлепнула по коже, надежно прижав заработанные деньги к телу, и довольная Даян плюхнулась обратно на диван, подытожив: — Пахнет клубникой!

— Если честно, никогда не понимал, к чему эти заморочки с ароматными маслами, — поделился я, в душе дивясь ее раскованности. — Пластики тела ведь вполне достаточно — вкупе с наготой, конечно, — чтобы полностью завладеть вниманием зрителя.

— В каждой профессии есть свои хитрости. Запахи, напрямую не связанные с сексом, могут возбуждать… своеобразный аппетит: из-за того, что стриптизерша источает аромат клубники, карамели, шоколада, апельсина или мяты, она воздействует дополнительно на еще один орган чувств и сильнее западает в память. К тому же благодаря запахам еды просыпается уже вполне тривиальный голод, — добавила Даян и запустила руку в чашу с хрустящей закуской, — а это и дополнительные деньги делает заведению, и не дает клиентам заливать за галстук до беспамятства.

Надо думать, такие клиенты пьют что-то лучше голубого одеколона с сиропом, который налили мне… Решив заказать что покрепче, я выплеснул остатки коктейля в рот и проглотил как лекарство от кашля, поморщившись. Карман завибрировал, я быстро вытащил трубку, испугавшись, что это звонит Вельт, не справляющийся без меня, но вспыхнувший экран предупредил: «Синди».

— Сейчас вернусь, — обмолвился я, поднявшись с дивана.

— Понюхайте ковбойшу и расскажите мне, чем пахнет!

Скорым шагом я вернулся в коридор, принял вызов у самых дверей — как можно дальше от источников музыки. За темным стеклом горели фонари и фары. Небо, как и каменную кожу города, затопили сумерки.

— Слушаю.

— Привет… Выключи, пожалуйста, телевизор — давай обсудим то, что сегодня было…

— Это не телевизор — я не дома.

Пару последующих секунд из динамика вырывалась лишь шуршащая тихими помехами тишина.

— Отправился «отдыхать»?.. — опечаленно спросила Синди.

— Ничего из того, о чем ты могла подумать. Я тут с Даян.

На этот раз пауза была длиннее. Я почти услышал, как Синди закусила нижнюю губу, — ощутил мурашками, бегущими по позвоночнику.

— Это которая «лесбиянка»?.. — В ее голосе отчетливо проступало недоверие к ориентации Даян, и это злило все больше с каждой минутой разговора: недоверие не столько к незнакомке, сколько ко мне.

— Уверяю тебя, она, без сомнений, лесбиянка: буквально только что Даян ртом засунула деньги в трусы стриптизерши.

— Ты еще и в стрип-баре?..

— Синди, чт… Я могу быть, где захочу, верно? — Я рассказал ей эту короткую историю, рассчитывая поделиться впечатлившим меня моментом, но с разбегу расквасил нос о кирпичную стену, выстроенную Синди между нами… — Я не понимаю, почему должен — внезапно — оправдываться, если у нас свободные отношения, но я не собираюсь спать с Даян, как и она со мной. И даже если бы она не была лесбиянкой — я не смешиваю секс и работу.

Секунды капали — и прямо мне на макушку, как при пытке капающей водой.

— Скажи хоть что-нибудь, — нейтральным тоном озвучил я, внутренне кипя от накопившейся злости.

Динамик зашуршал, последовали гудки, и телефон показал мне фон экрана блокировки. Истеричка… Я сердито сунул мобильный в карман, чуть не выронив его на пол, возвратился в зал…

У подножья основного пилона скопилась небольшая толпа, смеющаяся и улюлюкающая. Положив затылок на подиум, в окружении официанток и танцовщиц больше сидела, чем стояла Даян. Над ее головой на коленях нависла ковбойша: под ритмичные подбадривания посетителей и коллег она тоненькой струйкой выливала алкоголь из бутылки на левую грудь, и выпивка, стекая по накладке на сосок, попадала прямо в распахнутый рот Даян. Практикантка с бульканьем рассмеялась, чудом не удавившись, убрала голову, но не уберегла одежду, в которой сегодня преподавала — и на которую в данный момент ей, очевидно, было полностью плевать.