Ладони Вельта медленно сползли с моих щек: одна — на плечо, другая — на подрагивающую от учащенного сердцебиения грудь. Тепло его тела прожигало мою одежду насквозь — впервые за все прожитые вместе годы. Он отстранился от моих губ, повлажневших после его усилий, и уперся лбом в свою покоящуюся на моей груди руку.
— Почему?.. — тихо прошептал он. — Разве… так сложно… просто поддаться?.. Ты тысячу раз подыгрывал мне — почему не сегодня?..
Потому что намеренно продувать в настольных и компьютерных играх — вовсе не то же самое, что произошедшее меньше минуты назад… Я не смог заставить себя сказать ему это: в такой момент Вельт должен услышать совсем иную правду, ему нужно разобраться в себе.
— Вельт… — задыхаясь, проговорил я. — Я понимаю…
— Черта с два, — едва заметно мотнул он головой.
— …но самообман никогда не становился лекарством — ни для одного человека, закрывающего глаза ради побега в мир иллюзий. Я — не тот, в кого ты влюблен… и заменить его никогда не смогу, никто не сможет — этого и не нужно! Как я и говорил ранее, чувства пройдут… сердце перестанет болеть. Я обещаю… — Погладив дрожащего Вельта по голове, я поцеловал заблудившегося ребенка в макушку.
Шумели ветра: волновали волосы, забирались под легкую одежду, чтобы вызвать мурашки, как круги на воде. Вельта трясло — от бессилия или холода; я же словно был погружен в ванну, полную идеально теплой, чуть горячей воды. На задворках сознания мелькала юркая мысль: согретый этим хрупким беззащитным телом, я зажигал искры счастья глубоко внутри себя, в, казалось бы, совершенно непроглядной тьме… Мы лежали так — долго. Пока внизу не погасли тыквы. Пока не смолкли все голоса. Пока засыпанные фантиками и прочим хеллоуинским мусором улицы не опустели совсем. Вельт давно уже перестал дрожать. Легчайшим прикосновением я приподнял его расслабленную голову и увидел опущенные веки. На пушистых ресницах покоились крохотные сонные слезы, грим на щеках поплыл: засыпая поверх меня, Вельт беззвучно плакал — оттого и дрожал… Первая влюбленность может довести до ручки — безответная и безнадежная… Бережно, как фарфоровую куклу, я переложил Вельта на траву, снял с себя рубашку и укутал мальчонку, подняв того на руки. Я скрыл от ночного холода его обнаженные предплечья, но никак не мог согреть ноги, посему надо было выдвигаться домой. Вельт сладко поежился, вдохнул запах рубашки всей грудью и теснее прижался ко мне, зацепившись тонкими пальцами за белую майку. Я нес его домой почти в тишине: только стрекотали сверчки, над головой изредка шелестели крыльями летучие мыши — самое время для них, идеальная ночь… Под подошвами шумела дорога, шепотом пели кусты. Весь мир сделал звук немножечко тише, дабы не тревожить погруженного в дрему ребенка…
Дом моих самых близких соседей в тот час пустовал: Пол и Шерон пошли на праздник к друзьям, чтобы обналичить свой ежегодный талон на повторную юность. Ключ я нашел где и всегда — в искусственном камне под ближайшими зарослями, а вот открыть им дверь со взрослым Вельтом в качестве ноши оказалось задачей не из легких. Кое-как с попытки эдак тридцатой я справился с треклятым замком и занес Вельта на кухню, тихо поднялся по лестнице, плечом отворил дверь его комнаты. Все тут было как и в тот день, располосовавший мне душу… День, когда тайные пристрастия моего Вельта явили себя… Укладывая его на кровать, я уверенно думал о том, что не стал любить его меньше. Не смог бы, даже если б выяснилось нечто ужаснее порно в разы: заявись он ко мне с чужой кровью на руках и одежде, я бы помог ему спрятать труп… Это вконец нездорово… но он мне как сын. Я был далеко не первым человеком, что взял его на руки, но видел его после родов, уже тогда навсегда привязался к нему. Моя безусловная любовь и тяга к потаканиям может обернуться для него бедой — тревога не дает мне покоя, однако изменить себя или его я, к сожалению, никак не могу… «Этому сонному красивому лицу предстоит совершить еще тонну ошибок…» — думал я, с улыбкой гладя его по щеке. На пальцах остался мертвенно-голубой грим: наверняка, он вреден для кожи, нельзя бросать Вельта вот так на всю ночь. В ванной я раздобыл полотенце, как следует смочил его теплой водой и вернулся в комнату обтирать тело Вельта. Я избавил от краски его руки, ноги, шею и лицо, не сумел отцепить декоративные швы, боясь разбудить крестника. Перед уходом я стащил с его ног грязные чешки, подоткнул покрывало, накрыв им его.
— Дэм?.. — услышал я, уже взявшись за ручку двери.
— Что?
— Останься… пожалуйста…
— Извини, мне нужно к Синди… А тебе следует поспать.
«К Синди…» — одними губами повторил Вельт, закутался в покрывало и перевернулся на бок, спиной ко мне и двери. Его силуэт был так худ, что ноги сами собой врастали в пол: погладить бы опечаленного в такой день мальчишку по плечам, ободрить добрым словом, остаться с ним на ночь, как раньше я делал много раз… Я разрывался между двумя домами, между двумя спальнями. И позорно сбегая от случившегося у обрыва, выбрал свою постель…
Синди уже спала, и я залез под одеяло, не побеспокоив ее. Сна не было ни в одном глазу. Обычно в краткие периоды бессонницы меня спасала работа, так что я водрузил на покрытые одеялом колени ноутбук, щелкнул по иконке браузера, чтобы войти в личный кабинет на сайте школы, — но автоматически открылась электронная почта. Пару писем со спамом, десяток от различных магазинов с перечнем их свежих акций: когда решаешься стать семейным человеком, последнее появляется самим собой вместе с накопительными картами и знанием, что, где и в какие дни дешевле приобрести. Я зарабатываю средне, Синди — хорошо, у нас никогда не было проблем с деньгами, так откуда берет истоки эта тяга к экономии? Понятное дело, это не плохо — лишние деньги. Однако чем больше я подмечаю подобные мелочи, тем явственнее чувствую себя приближающимся к тупику: сначала свадьба, потом нескончаемое количество лет, проживаемых вместе… дети — я искренне люблю детей, но не уверен, что хотел бы их заводить. Не в «свободных отношениях». Мы не говорили с Синди об этом, но сексуальная свобода никуда не исчезнет и после свадьбы? Зачем тогда такая свадьба нужна? А с другой стороны, как я буду существовать, не имея права прикоснуться к мужчине?.. Одноразовые гомосексуальные интрижки не дороже мне Синди — еда, вода тоже, но без них я умру…
Отключившись от тягучей реальности, я открывал непрочитанные письма на автомате, пока в последнем не увидел никаких ярких изображений, ни одной бросающейся в глаза надписи, сулящей финансовую выгоду. Там не было ничего — кроме прикрепленного видео «RIS59HD.mp4». Я оторвался от размышлений, всматривался в набор цифр и букв, ничего не понимая, точно спросонья… «HD» — это, определенно, качество ролика, а «RIS»… Что же такое «RIS»?.. Я решил было, что это вирус, маскирующийся под видео, чтобы его непременно скачали из губительного любопытства — не имел ни малейшего понятия, бывают ли такие вообще; курсор взметнулся к кнопке «Delete» и остановился на полпути — напоролся на непреодолимую преграду в виде электронного адреса отправителя. Вельт… Вот, значит, что такое «RIS» — ненавистный мне «R@bbitInSin»… Тогда «59» — порядковый номер?.. Боже, надеюсь что нет…
Честно… Я хотел удалить это видео вместе с письмом. И я бы это сделал! Да только палец от финального клика удерживали два громадных вопроса. Первый: «А что, если «да»?..» Вдруг «59» — не просто рандомные цифры, выставленные бездушной машиной?.. И второй: «Согласен ли я не знать о Вельте то, что до меня в той или иной степени увидели пятьдесят восемь озабоченных незнакомцев?..» Застрявшие в моем сознании бредни были похожи на насквозь гнилые отговорки! Губы не переставали гореть!.. Я сидел в темноте, тесно прижимая к ним пальцы, точно физически удерживал себя от желающего сорваться с языка признания — откровенного прямолинейного признания будущей вины, не перекладывающего ответственность на обстоятельства или, надеюсь, давно уже спящего Вельта. Я нажал на кнопку «Download», не перепутав ее с «Delete». Не потому, что был сонным, сбитым с толку выходкой Вельта или усталым. Не с целью защитить крестника, узнав как можно больше о части его жизни, до недавних пор утаенной от меня. Отчасти это была ревность к половине сотни грязных незнакомцев, знающих о нем что-то, чего не знаю я; отчасти — омерзительное, аморальное, грязное любопытство, коему я поддался, сунув совести средний палец в лицо. Я ненавидел себя, пока скачивался ролик, мысленно швырялся самыми грубыми, но справедливыми оскорблениями в собственный адрес, то и дело виновато поглядывал на затылок сопящей в край одеяла невесты. Ролик скачался, проигрыватель запустился сам — только открылся, для начала воспроизведения ему требовалась моя команда. На освещающем мое лицо экране ноутбука я узрел первый кадр: замутненную спальню Вельта, кровать, яркий розовый плед. Самого хозяина спальни не было видно — этот невнятный кадр как бы спасал мою психику, осторожно готовил к тому, что я могу увидеть далее, нажав все же на «Play». Под давлением нерешительности я мялся, выкрутил звук в ноль. Курсор замер на середине видеодорожки, но посмотреть хотя бы случайные кадры я тоже не смог. Я знаю, что там увижу… Я читал сообщения последнего клиента «Кролика во грехе»: не трудно было нарисовать в воображении картинку с его слов, весьма живописную! Гораздо труднее было выбросить из головы всю эту мерзость… И раз я оказался здесь — ночью в постели с ноутбуком, скомпрометированным скаченным видео, — значит, так и не смог это сделать…
