Наверное, я поверхностный и безумный… Сперва протащил сквозь годы образ первой любви, а теперь втрескался вновь — и ныне мои избранники другие: темноволосые, брутальные, с крепкими руками и надежной накачанной грудью. Я не всматривался в их лица, не вслушивался в их голоса — все не то… Пропускал очередной член в горло — от удушья влажнели глаза, и неправильные черты расплывались, а память уже дорисовывала образ мужчины с обжигающе теплым взглядом… Единственное неудобство, до сих пор выводящее из себя, так это силиконовая смазка на языке — тошнотворное ощущение… Презервативы без смазки сейчас не найдешь, а без них сосать неизвестно кому или дать себя трахнуть — увольте, я не самоубийца!
И все же, не считая здравой предосторожности, упомянутой ранее, я терял голову от возбуждения — всякий раз! Дверь выбранной нами кабинки имела неисправный замок — нам было плевать; сквозняк открыл ее — похуй! Если бы ко мне выстроилась очередь из парней в моем вкусе, я бы и бровью не повел, только б хватило на всех презервативов. Кирен вечно ругает меня за распутство… И он прав, я не спорю!.. Но я не так силен духом, как он, не могу существовать в одиночестве в промежутке между отношениями… Быть самому по себе слишком страшно…
Дверь в туалет распахнулась, музыка стала оглушительной на пару секунд, и по черному кафелю застучали каблуки. Женщина в мужском туалете? Ну, сама виновата!.. Шагая от раковин и писсуаров к кабинкам, она гневно говорила то ли кому-то, беззвучно вошедшему за ней, то ли себе:
— …Люси, не ходи туда! Люси, не разговаривай с кем захочется! Люси, сиди дома и мух лови ртом от скуки, пока я прохлаждаюсь в барах вечерами и ночами, а утром и днем — сплю!
— Я работаю! Устройся тоже на работу, если скучно! — прозвучал мужской голос, ебать, до чего же похожий на тот, что я помню!
Мурашки побежали с затылка по шее и на спину! Даже прошедшая мимо нашей кабинки молодая женщина, высокая, стройная, русоволосая, в облегающем платьишке — коротком настолько, что почти было видно белье, — не смогла сбить мне настрой. Пусть скажет что-нибудь еще, пожалуйста, пока я дрочу и отсасываю, — это будет самый чувственный оргазм!..
— Я не хочу работать!..
— Тогда чего ты хочешь?!
Обладатель восхитительного голоса приблизился к спутнице, показался в проеме открытой двери кабинки!.. И я кончил — раньше, чем смог бы только подумать как-то сдержаться, потому что это был он… Ненароком я обронил громкий стон. Джош и его, ну конечно, супруга, наконец-то, заметили еще двух людей в туалете, и пораженный взгляд женатого бармена остановился на мне…
Картина, блять, маслом… Я стоял на коленях возле толчка с членом во рту, свой держал за головку, и с кулака на пол капала сперма…
— И-извините?.. — по-прежнему ошарашенно вздернул плечами Джош и за руку утащил беззвучно смеющуюся жену прочь из туалета.
Ну вот и все… В который раз я сам себе все испортил. Быть может, не уйди я с очередным «Да кто ты вообще?..» в туалет, то пересекся бы с Джошем, мы б разговорились, и я смог бы хоть любоваться им издали на правах приятеля, друга… Но после такого… Пиздец…
Я поднялся с ноющих колен и уже было направился к раковине, как услышал намекающее покашливание за спиной:
— Экхем… Ты досасывать-то будешь?
— Пошел нахуй, — печально вздохнул я, смыл сперму с ладони и уставился в зеркало. И я пошел туда же… Все, блять, испортил… Тупорылая шлюха…
========== Часть 3 ==========
— Давай, — душевно улыбнулся Кирен, растягивая мне свободный рукав белой рубашки, прижатой к торсу черной жилеткой с миниатюрными пуговицами. — Хватит киснуть! Тебе нужно развеяться!
Я мямлил, что не хочу, но все равно позволял тащить себя по ночной залитой молочным электрическим светом улице. Навстречу шли парочки, уже разбавившие влюбленность в крови алкоголем, и, если честно, я был не против последовать их примеру!.. Вот только после недавнего позора в туалете ночного клуба выпивка наводит на меня лишь бóльшую тоску. На свадьбе он делал фантастические коктейли: рядом с ними даже самое дорогое вино — на вкус как грязь… Надо думать, дело в его теплой улыбке… душевном взгляде, больших надежных руках… Если во всяких горных источниках вода «заряжается» от камней и земли, то напитки запавшего в память бармена переняли частичку его души, — либо я совсем уже тронулся умом на почве обреченной влюбленности, больше смахивающей на несчастный случай, да позорной встречи на коленях в толчке…
Я пошел быстрее, желая залить уже за воротник что покрепче и забыться хоть капельку; Кирен расцвел, сплел наши пальцы. Для окружающих мы, наверняка, выглядели как собирающиеся уединиться в мотеле любовники, однако только с рукой Кирена в моей ладони я чувствую себя спокойно, в абсолютной безопасности. С тех давних пор, как этот человек закрался в мое сердце, между нами ничего не может быть, а сами мысли такого рода — противоестественны и безумны для нас обоих. Кирен — моя семья, поддержка, опора, солнечный луч, согревающий в мороз и рассеивающий мрак чистым светом. Хотел бы я быть для него такой же надежной стеной от злых жизненных ветров, но слишком слаб, чтоб тащить на закорках отчаявшегося человека. Да и, кажется, не может случиться ничего такого, что подкосило бы Кирена, заставило б нуждаться в ободрении. Не сказать, что я верю в Бога, — религия где-то на обочине моей жизни, — но пусть Всесильный-Всевидящий сделает так, чтобы Кирен всегда был весел и счастлив. Из целого человечества он первый заслуживает это…
Положив руки на плечи, Кирен легонько толкнул меня через порог темного уютного бара. Не возникало сомнений, это заведение ориентировано на геев особого рода, во многом похожих на Кирена: «нет» шуму, суете, откровенному съему ради секса, нажиралову, минетам в туалете… Господи, зачем я вспомнил-то опять? Режу себя без ножа… В приглушенном мягком освещении за деревянными столиками сидели парами (реже — дружескими четверками) только мужчины. Их речь была тиха, бокалы — полны разноцветной выпивки, украшенной кусочками фруктов в меру, без вульгарного пресыщения; одежда — не вызывающая, редкие движения — размеренны. Хаос и разврат в этот, без прикрас, домашний уют мог внести лишь новичок вроде меня, но мне хватало ума для осознания элементарщины: желая поддержать, Кирен привел меня практически в свой второй дом. Это место необходимо уважать так же, как самого Кирена.
Лучший друг обошел меня, впитывающего расслабляющую атмосферу кружка по интересам, и, взяв под руку, повел к пустой барной стойке. Пустой в самом прямом смысле слова, ведь не только места у нее были свободны, но и сам бармен отсутствовал, а дверь в служебное помещение интриговала широкой щелью. Пока я усаживался на выбранный барный стул, к Кирену подоспел полноватый мужчина средних лет, обеими руками пожал его ладонь и поблагодарил за контакты кондитерской: незнакомец и его партнер нашли идеальный свадебный торт по не кусачей цене, посему счастья их не было предела. Кирен с искренней улыбкой погладил собеседника по пухловатой кисти, и они попрощались как добрые друзья, едва не обнялись, что обязательно задело бы мое дружеское собственничество.
— Расширяешь клиентскую базу?
— Если честно, — по-прежнему улыбчиво склонился к моему уху Кирен, — я даже не знаю, как его зовут: как-то раз похвалил его ботинки, мы разговорились всего на минуту — и вот результат! — счастливый, всплеснул он руками.
— Только ты умеешь делать комплименты ни с того ни с сего так, чтобы они не горчили флиртом.
— Добрые слова поднимают настроение влет, и мне не сложно открыть рот и сказать что-нибудь, если я на самом деле имею такое мнение. Например, твои волосы прекрасно смотрятся! Тебе всегда шло поднимать их гелем, ведь так остается открытым действительно красивое лицо!
С растянувшей губы благодарностью я прижался к его груди, вслушался в браво стучащее сердце, вероятно, огромное, как у слона! — и Кирен погладил меня по плечу, собрав воздушный рукав в складки.
— Ура, вот и ты! — заиграл он голосом, когда с противоположной стороны барной стойки возникла высокая широкоплечая тень. — А я привел нового, надеюсь, постоянного клиента!
