…и вот теперь осколок чайника здесь, в моих руках, а где Антон — я не знаю…
Пока в дверь с другой стороны не заскреб почуявший меня Везунчик, я плавал в фантазии, успокаивающей меня только тем, что в ней был Антон: через нереалистично чистый иллюминатор, привалившись виском к ледяному стеклу, он смотрел на ванильные закатные облака и захлебывался от боли расставания в меньшей мере, чем я, — пусть ему будет легче… пусть вообще забудет меня и живет долго и счастливо… Но в эти несколько минут ради моего утешения воображаемый Антон поглаживал подушечками пальцев циферблат подаренных мною наручных часов, по-прежнему носил — как обручальное — кольцо, брат-близнец которого всегда будет на моем пальце.
Комментарий к Глава 98 После написания этой части “Ficbook” начал мне рекламировать клиники психиатрической помощи. Обожаю подстраивающуюся рекламу!
====== Глава 99 ======
Стоя у входа в самолет, я всем сознанием ощущал, как тревожно, угрожающе клубятся над головой тучи. Снаружи — большой пассажирский, обычный, белый, какие показывают в кино; внутри он был узким, оббитым темным металлом, расположением немногочисленных мест напоминал больше автобус без поручней. Справа, впереди по короткому широкому проходу, предгрозовое небо заглядывало в небывалый салон через еще более нереалистичное огромное наклоненное лобовое стекло: никакой кабины пилота — самолет, точно металлический зверь, собирался лететь сам, перевозя пассажиров в своем ледяном мрачном чреве. И все же меня сбивало с толку не это, а три человека, уже занявшие места прямо напротив входа.
У зашторенного иллюминатора сидел брат — версия из лучших его лет: долговязый, худой, длинное лицо не было еще обременено стрессами и ненавистью ко всему, что во мне, с его точки зрения, неправильно. Рядом пустовало сиденье, и я знал, для меня. За братом отсутствующим взглядом в темноту за стеклом упиралась его молодая супруга. Кожа ее была необычайно бледна, волосы — жирны, грязны и спутанны; ноздри темнели, потому как в носу копилась кровь от удара об авто, но моими мысленными усилиями там и оставалась, не начинала стекать по губам и подбородку, чтобы не напугать сидящую рядом с матерью Катю. Сонная и усталая, девочка крепко держалась за предплечье взрослого, которому в данный момент было абсолютно плевать на нее, как и всем, кроме застывшего в ужасе меня.
— Ты летишь? — каменно спросил брат.
— Этот… самолет разобьется… — эхом выдохнул я. Хотелось ворваться в салон, выдернуть с места племянницу и унестись с ней как можно дальше от этой бомбы замедленного действия!.. — Он разобьется… Он точно разобьется!..
— Возможно, — непрошибаемо ответил Вэл. — Но это единственный способ добраться до Антона. Так ты летишь?
От волнения кишки словно прогрызали крысы. Я был уверен на все сто, что этот рейс — «полет в один конец» в самом жутком смысле, но не мог отказаться от шанса вновь увидеть Антона, как и бросить в салоне ребенка. На негнущихся ногах я, гулко ступая по грохочущему полу, добрел до своего места, пристегнул тугой ремень безопасности, больше похожий на издевку, чем на реальную возможность выжить во время авиакрушения.
Дверь захлопнулась с душераздирающим скрежетом, загудели двигатели. Я вцепился в подлокотники до боли в суставах похолодевших пальцев, зажмурился, надеясь хоть так облегчить свою участь. Внутренности словно остались на земле, когда самолет грузно взлетел, а позже догнали ослабевшее от ужаса тело, точно в лифте. Решившись разомкнуть веки, я тотчас об этом пожалел! Через огромное стекло впереди я видел, как кроны деревьев делают вокруг нас оборот; самолет, будто превратившись в вагончик богатой петлями горки, совершал безумное сальто, неуклонно стремясь к земле…
Я вскочил с подушки, поперхнувшись застрявшим в горле криком! Сидящий по пояс под одеялом, вспотевший, тяжело дышащий, зажавший голову предплечьями, я всеми силами разрывал крепкие нити, по-прежнему утягивающие дрожащее сознание в кошмарный сон, не позволяющие в полной мере признать «бессамолетную» реальность и успокоиться. Уже давным-давно было утро, практически день. Солнце нагрело постель, пол и раздувающееся от дыхания брюхо Везунчика, вольготно расположившегося у меня в ногах поверх одеяла, кое теперь все было в короткой шерсти. Странным, непривычным образом жизнь, что называется, возвращалась на круги своя: как будто задача Антона заключалась в том, чтобы ворваться в мои будни и сделать их на порядок лучше, например, подарить этому дому, ранее заполненому Тишиной и холодом, пса; и закончив со всеми делами, мой личный чародей растворился, оставил меня наедине с изменениями, произошедшими в этих стенах и во мне самом…
Мне хотелось потосковать подольше, улечься рядом с собакой, чтобы ее родное сопение заполнило белый шум в моей голове, но в дверь позвонили — всего раз — и по полу вновь растеклось унылое молчание. Как официально; я никого не ждал. Вернее… тот, кого я ждал, лелея слабую надежду, не позвонит больше в дверь… Но любопытство оказалось сильнее печали, и я вылез из-под одеяла, босой, в пижамных клетчатых штанах и футболке, отправился по холодному полу к прихожей. В глазок я увидел на лестничной площадке молодого незнакомца в однотонной одежде, кепка была надвинута на глаза, в руках красовались бумага и ручка. Какая-то перепись?.. Не похоже: зачем тогда форма?.. От тревоги окончательно пересохло во рту (даже хуже, чем было по пробуждении), однако я нашел-таки силы выкрикнуть в довольно тонкую дверь:
— Кто?
— Доставка, — после недоуменной паузы крикнули в ответ.
— Я ничего не заказывал!
— Может быть, Вы откроете дверь? — между строк пристыдил меня курьер, обведя рукой соседей сквозь стены и этажи.
Недоверчивость отпечаталась на лице, и открыл я дверь нахмуренный, с сердито поджатыми губами, даже не ощущая, какое выражение являю незваному гостю.
— Я ничего не заказывал, — повторил я с порога.
— Судя по всему, да, — спокойно согласился юноша, пробегаясь глазами по напечатанному тексту. — Доставку на этот адрес оформил Дримов А.В., а получателем указан другой человек — видимо, Вы.
Едва прозвучала запавшая в душу фамилию, бодрящая волна омыла меня с головы до ног и унесла, шумя, в даль все мысли и эмоции, помимо обнадеживающего зазря воодушевления.
— С какого адреса он оформил доставку?!
Курьер, спустившись взглядом к следующим строкам, назвал адрес, фамилию и инициалы совершенно посторонней женщины, и я растерялся настолько, что и для впервые видевшего меня собеседника это стало очевидно. С тяжелым вздохом он сложил бумагу пополам, сплел руки на груди и постарался прояснить ситуацию.
— Наша служба доставки сотрудничает с сайтом купли-продажи. Позавчера Дримов А.В. совершил покупку у частного лица и оформил доставку — мы перевезли заказ от продавца сюда. Вы уж там сами решайте, для Вас было куплено или заказчик заберет приобретение позже; моя задача — доставка. И все. У меня машина внизу — и куча прочих заказов, так что давайте-ка Вы распишитесь, и мы занесем.
Признаться, меня сразу смутило, почему курьер явился без пакета или коробки, а также это последнее «мы», но вида я не подал. Как только я оставил свои путанные закорючки на бумаге, курьер бросил через плечо усталое «Ждите…» и сбежал вниз по лестнице. Через мутное маленькое окошко я видел часть белого грузовика, не без труда вместившегося во двор: у него, похоже, действительно тонна заказов, раз потребовалась такая машина!
Позади послышались тихие шажочки да постукивание толстых когтей: заинтересованный происходящим не меньше моего, Везунчик подкрадывался к прихожей. Внезапно, после резкого распахивания двери в подъезд, загрохотало дерево по металлу! — я вздрогнул всем телом, но остался на месте; пес же с завидной прытью умчался обратно в спальню, откуда — в щелку приоткрытой двери — нервно посапывал его черный нос. Хриплые, напряженные от усердия голоса взлетали по лестнице с первого этажа. Шаги двух курьеров, по совместительству грузчиков, были тяжелыми, неторопливыми — совсем как удары моего притаившегося сердца. Через некоторое время на лестнице, ведущей от окна вниз, к почтовым ящикам и лифту, возник затылок уже знакомого мне молодого человека, следом его спина, потом руки и тело по пояс, и после еще нескольких секунд ожидания я, наконец, понял, что именно он вместе с напарником, вполне заслуженно кряхтя, поднимал по ступеням. И что грохнуло, излишне резко соприкоснувшись с парадной дверью. Боже правый, пианино. Простенькое, довольно сильно похожее на то, какое помню я (из родительского дома), и на многие сотни таких же советских музыкальных инструментов. Не темное и не светлое дерево было покрыто толстенным слоем лака, на коем красовались на углах заметные даже с такого расстояния потертости: конечно, школьник не смог бы себе позволить в качестве подарка новое пианино! Да и странно не это, а то, что данный предмет мебели вообще чужими усилиями все ближе и ближе подплывал к моей квартире. У окна у грузчиков приключился короткий, весьма эмоциональный разговор о геометрии и физике. После обмена резкостями им удалось развернуться так, чтобы не стесать лак об стену и не скинуть пианино на первый этаж, сбив перила.
