Он подошел к люльке, в которой лежал младенец, улыбнулся красивой девчушке, та в ответ так же улыбнулась и пустила пару пузырей. Нэй протянул руку и дотронулся до лобика девочки, и она еще пуще заулыбалась, заулюлюкала, чем вызвала переполох в комнате, от которого проснулись и Сильва, и кормилица.

Но Нэя в комнате уже не было.

*

Бонифаций был доволен. Доволен тем, что Отон все-таки попал в ловушку. Пусть отец и прекратил Тиримису, но Игра все равно продолжалась. Всегда будет продолжаться. Ведь только Власть — мерило всех мерил, и только Власть давала силу, величие и значимость. Без Власти ты никто и никак, пусть и отец твой Король. Но пока ты не Король — ты никто!

Почему отец не выбрал его, самого старшего сына, в Носители Права, это уже история прошлая. Урбан всегда больше любил Отона, а Бонифаций, хоть он и был старшим из них, никогда особо не пользовался благосклонностью отца. Были еще более старшие дети Урбана, кажется, два брата и сестра, но они по традиции не могли стать королями, возраст уже не тот. Почему, кажется? Потому что о них мало что было известно. За последние лет тридцать они не разу не были во Дворце. Ну, может, они вообще легенда? С отца станется…

И почему он вообще вспомнил о них? Ну, видимо, до сих пор размышлял, кто достойней титула Носителя Права, и кто достойней быть Королем.

Впрочем, можно было организовать Тиримису против Артура-Отона герцога Лемосийского — Первого Носителя Права, или Трома-Урбана герцога Совойского — Второго Носителя Права. Но, они всегда были такими жалкими для Бонифация, хотя оба и являлись военными, что даже трогать их было жалко. И даже не понять, почему отец выбрал именно их? Да и редко они появлялись в Мирминоре…

Ах, да, по той же самой традиции. Как там сказано, если перевести на простой язык — не выбирать Носителей Права из одного помета. Ха-ха-ха! Помета! Ну, на самом деле там все в положении о Носителях Права, то есть наследниках Трона, все более изыскано и вычурно и юридически подковано. Но именно что помет. То есть от одной женщины не может быть двух Носителей Права. Почему? Это уже кануло в Нирву и никто не помнит. Ну, видимо, чтобы распределить власть родов, к которым принадлежали женщины, родившие наследников, так сказать, уравновесить. И чтобы один не довлел над всеми остальными. Вполне себе объяснение.

Вот поэтому отец и выбрал Отона, а не его, Бонифация. Но если он победит, победил бы скорее всего, отцу было бы деваться некуда, и он бы выбрал его. Заполнил бы пустующее место.

Но отец почему-то решил завершить Тиримису. Впрочем, может, и правильно, так как оказалось, что Бонифаций проиграл время и пока размышлял, что делать, Зеленый замок оказался вдруг сильно защищен. Одно то, что к замку подтянулись орчи, чего стоило! Орчи! Они никогда не вмешивались в Тиримису. Ну и сейчас формально у них была другая забота и задача, они защищали одного из своих — одного очень высокородного орча. Хотя какое величие рода может быть у орчей? Но, как бы то ни было, они были готовы порвать любого, кто приблизился бы к замку. Да еще и Амелия своих девочек подтянула, мужицкая демон-баба! Довелось ему увидеть, как она убивает, жуткое зрелище! И жуткое хладнокровие.

Впрочем, этот мальчишка не менее опасен. Тоже проблема. Как он там сказал, что пойдешь в самый злачный трактир, чтобы найти самого отпетого бандита? Ну, зачем же так грубо. Для этой цели у Бонифация есть люди, которые вполне могут тайно забраться в покои этого сосунка. Жаль, что отец запретил стрелка, прислал тут письмо, он вообще всегда с Бонифацием письмами общался. Никогда к себе не позовет! И не сжечь ведь, все записано и зафиксировано в королевской канцелярии, и отговориться не получиться.

А так был бы стрелок, снял бы его без всяких сожалений. Хотя она что-то раскисла, появилась какая-то испуганная, дрожащая. Ну да демоны с ней, есть и без стрелков люди, которые с ним способны будут справиться. И это будет никакая не игра или Тиримису, просто попал в разборку — и нет человека.

Нет человека — нет проблемы…

И настроение сразу улучшится.

А лекари пусть посидят возле Отона, потом расскажут, что к чему. Всех лекарей собрали! Всех!

Ну, он-то сам умирать не собирался, когда впереди…

Как?

Он не слышал шагов и сидел в кресле возле камина спиной к двери. И даже скрип двери не услышал, хотя специально заставил сделать так, чтобы у всех дверей скрипели петли. Все!

Поэтому он всегда знал, что в комнату кто-то вошел. И ковров в его комнатах и кабинете никогда не было, отчего и паркет скрипел.

Но гость прошел совершенно бесшумно, а когда сел в кресло напротив…

Вообще, где охрана? Возле его покоев всегда стояла охрана!

А Нэй сел в кресло и улыбнулся.

Появление Нэя, этого, как думалось, сосунка, в планы Бонифация совершенно не входило. Он даже посмотрел на дверь, потом снова на улыбающегося Нэя, мотнул головой.

— Как… ты… здесь… оказался? — каждое слово через небольшую паузу.

— Ножками дошел, — Нэй продолжал улыбаться.

А Бонифаций так и застыл с бокалом в руке.

— Я дал слово, обещание, тебя убить, и попадись ты мне в том момент, ты был бы уже мертв. Но моя проблема в том, что я слишком много думаю, — Нэй усмехнулся и как-то виновато пожал плечами. — И когда думаю, то приходит осознание, что смерть — это не решение проблемы. Это вообще не решение — это просто смерть. Хотя у меня и была возможность убить тебя еще там, на приеме у Короля, но подумал тогда, что все-таки Слово Короля что-нибудь да значит, и поэтому не стал нарушать им обещанного Примирения. И поэтому когда ты заявил, что я труп, я сдержался. Не смог я свершить такую наглость на глазах у Короля, который вскоре должен стать мне дедом. Но после того, как Отон слег со столбняком или что там на самом деле, я пока не знаю, я понял, что Тиримису — это нечто более тонкое и глубокое, укоренившееся в крови, что нашего деда и отца, что его детей и внуков. Поэтому все это и происходит. И я подумал, что будет несправедливо, если вдруг Отон умрет, а ты будешь праздновать победу. Я постараюсь вернуть Отона в этот мир, но, чтобы все было по справедливости, если я не смогу этого сделать, то тогда и ты уйдешь вместе с ним. Чтобы никому не было обидно, — Нэй резко встал.

Вскочил и Бонифаций, у которого прорезался голос, и он закричал:

— Слуги! Охрана!

А Нэй просто ткнул в Бонифация всей правой пятерней.

За мгновение до того, как двери со всех сторон, четыре двери точно, пооткрывались и в комнату ввалились, кажется, человек тридцать, не меньше, и жена прибежала, и кормилица, и дочь Урсула. Шум и гвалт наполнил комнату, но при этом, выкрикнув призыв, Бонифаций больше ничего не мог сказать.

Потому что он неожиданно уставился на свое лежащее тело. Точнее, один из самых быстрых охранников успел подхватить падающего Бонифация, и теперь был в некотором ступоре от того, что его хозяин то ли заболел, то ли вообще умер!

Положение спасла Сильва, оказавшаяся на деле очень деятельной натурой. Бонифация тут же подхватили несколько рук и аккуратно вынесли из кабинета или, скорее, комнаты отдыха, и внесли в соседствующую с ним спальню.

При этом тень Бонифация не двигалась, но он все видел.

Как его уложили на кровать. Раскрыли халат, в котором он был одет на голое тело — наслаждение не требовало одежды. Как позвали лекаря, и тут выяснили, что все лекари собрались сейчас в Зеленом дворце, у постели Отона! Был, конечно, в хрюшне какой-то костоправ из людей, так и орчей ведь тоже не было! Позвали и его, и отправили посыльного во дворец к Отону за лекарем! Ну, пусть хоть лекарь Бонифация вернется.

А Бонифаций стоял и смотрел на действо со своим телом и совершенно не мог понять, что происходит.

И тут он снова увидел стоящего рядом с собой Нэя.

— Что это? Что это? — истерично произнес он, и еще рукой так затряс, показывая.

— Это ты, в том же состоянии, в каком и Отон. Умрет он, умрешь и ты. И она…

— Кто?