Поэтому и требовалась новая кровь. Но она тогда дала клятву и свято её выполняла. Хотя…

Хотя иногда и следила за ним…

В общем, крови было мало, и поэтому она очень обрадовалась, когда зачала мальчика! В срок возрождения, а значит, племя в скором времени получит реньюра расы!

И она, Кари Ворх Витух, станет истинной правительницей Когтистых!

В дверь тихонько постучали.

Кто там еще? Она же сказала: ее не беспокоить!

Но стук повторился более настойчиво, и Кари в сердцах крикнула:

— Входи уж, кто стучит!

Дверь приоткрылась, и на пороге появился Опырх, один из когтей ее клана. Немного смущенный.

— Что? — развела руками Кари.

— Там человек.

— Человек?

— Да, человек.

— Опырх! — Кари встала. — Что ты тянешь руха за хвост?

— Мы поймали его на периметре. Он как-то странно выглядит и говорит, но при этом постоянно зовет вас, юрна, по имени.

— Где он?

— Мы его привели в нижний зал, — Опырх говорил, при этом так ни разу и не поднял на Кари глаз.

Кари потрогала живот, очень хотелось просто посидеть поговорить с младенцем, а не заниматься странными делами.

Какой человек?

И она решительно направилась к двери.

А когда вошла в нижний зал, то встала как вкопанная.

Тридцать когтей, не только ее клана, стояли высокие, сильные, и с каким-то странным трепетом смотрели на не очень высокого темноволосого с широкой проседью мужчину, который что-то бубнил и постоянно подбегал то к одному, то к другому когтю, вглядывался в лицо и снова отбегал на середину этого странного круга.

Шум шагов отвлек его от внутреннего созерцания, и когда он взглянул на вошедших:

— А вот и она… она! А да, она! — он замотал указательным пальцем правой руки. — Пришла… да… пришла. А вы говорили… говорили… что она меня не знает.

— Комис? — неожиданно проговорила Кари. Сложно было узнать в этом человеке с растрепанными волосами, с небольшой и жутко грязной бородкой и с совершенно невозможным, страшно ударным запахом, даже для нюха тафгуров, того мальчишку, который бросился на защиту отца. Он тогда не был ни воином, ни силой, но доказал, что достоин ими стать. Истинный реньюр! Но она дала слово, и они поклялись. Так что он тут делал? И, что за вид у него?

— Вот видите… видите! — он неожиданно рассмеялся как… как сумасшедший. А потом неожиданно подскочил к Кари. — Ты обещала! Да… да… Обещала, что забудешь нас… да, да… забудешь… Ты клялась!

Неожиданно сложил руки так, как будто держит младенца:

— Она… она… такая маленькая, комочек… Умерла, у меня на руках… Нет, — замотал головой. — Комочек умер раньше, он… он… она и не жила вовсе… Белла, моя милая… Белла… — снова подскочил к Кари. — Она умерла у меня на руках… Да, на руках. Она не выдержала… да, не выдержала. И что мне делать? Что… мне… делать?

Снова небольшая пауза. И вновь голос… сумасшедшего:

— Она такая маленькая, такой комочек… Личико… милая такая, — снова к Кари. — Ты обещала! Ты обещала… Да… она обещала! Клялась! Не трогать… и вот они умерли: отец, жена, дочка…

Неожиданно выпрямился:

— Я хочу крови! Крови… крови! Я хочу крови… Хочу разорвать убийцу… Хочу… Хочу… — снова расплакался, но лишь на несколько секунд, и снова к Кари подбежал: — Ты обещала! Теперь я хочу крови. Думаешь, я не видел? Не знаю. Знаю! Знаю! — и неожиданно как-то отстраненно. — А что я знаю? Я что-то знаю? Что?! Забыл! — руками впился в свои волосы на голове: — А-а-а!

— А-А-А!

И его лицо вдруг просияло:

— Вспомнил! А! Ха, ха, ха! Вспомнил! Да! Что я знаю. Знаю… Комочек, маленькая такая девочка, она бы родилась красивой, умной, смелой. Умерла, умерла…

После небольшой паузы:

— Да, да… Знаю. Сейчас… я вспомню… Вспомню… Белла, милая моя Белла, умерла у меня на руках, на руках. Я не смог ее защитить… не смог… — и снова слезы на секунды. — Крови! Я жажду крови! А вот вспомнил… Вот!

В его руке появился пучок серых волос:

— Вот убийца! Вот убийца у меня в руках, — и неожиданно вцепился в этот пучок зубами, несколько секунд пытался его разорвать, но, видимо, снова опомнившись, отстранился. — Сейчас, сейчас… Только понюхать. Мерзкий аромат. Убийца… Белла, девочка моя. Моя радость… Кровь! Я хочу крови, — подбежал к Кари, которая, как и все в зале, замерла под воздействием этого сумасшедшего действа одного человека. И его запаха. А он подбежал и сунул под нос ей пучок волос: — Запах! Запах! Ты же знаешь этот запах… Белла, моя милая Белла. Она приходила и говорила, что нужно простить… Простить… Нет… какое прощение, какая милость… Кровь… Я жажду крови… Девочка, комочек мой милый, — и снова разрыдался.

Вскочил, обежал всех присутствующих когтей в зале.

Подбежал к одному из когтей, толкнул его в грудь:

— Ты, да? Ты убийца? Да? — и как-то плача: — Нет, нет… не он… не он… Кто? Помоги мне, Белла… кто из них? Не хочешь мести? Нет! Я жажду крови… Жажду… Белла, девочка моя, — и неожиданно подошел к следующему когтю. — Ты убил мою жену! А-а-а! Я нашел его! Нашел! Белла, ты будешь отомщена! — и снова рассмеялся сумасшедшим смехом. — Он ведь, да, он ведь? — посмотрел на Кари: — Ты же его послала убить, да, мою жену? Мою доченьку, мою девочку? Да, да?

— Комис, я никого никуда не посылала, — она понимала из этого бреда сумасшедшего, что Комис потерял жену и ребенка, от этого сошел с ума, но она-то тут при чем и ее когти? И при чем тут ее брат Нурх?

— Врешь! Ты всегда врешь. Всегда! — и в который раз слезы полились из его глаз. — Девочка, моя любимая Белла. Я любил ее! — выкрикнул он очень громко. — А ты убила ее! Ты убила! Такой милый комочек, так и растворилась в руках моих… нет… Я хочу крови! — подскочил к когтю, которого обвинил в убийстве. — Ты убил! Твои волосы… волосы, — рассмеялся и пучком так в нос когтю стал тыкать. — Смотри, смотри… Я хочу твоей крови!

— Комис, это глупо! — наконец опомнилась Кари, не хватало, чтобы и в самом деле она нарушила бы свое обещание.

— Белла, комочек, — он неожиданно сел на каменный пол зала и заплакал.

Но только его собрались поднять двое когтей, как он вырвался из их рук-лап и снова рванул к когтю, брату Кари — Нурху:

— Струсил, да? Струсил? — затряс пальцем. — Ты трус! Девочка моя, всего лишь девочка. Такая милая, комочек… — Трус! — выкрикнул Комис.

И тут Нурх скрежетнул зубами и проговорил сквозь них:

— Хорошо, человек, я принимаю твой вызов!

— А! — запрыгал от радости Комис и даже рассмеялся. И как ребенок захлопал в ладоши. И неожиданно очень серьезно: — Кровь, да. Я и кровь… Нет… я и кровь. А-а-а! Но тогда ведь была кровь. И она дала клятву! Да, да! Но он хочет моей крови, — отскочил от когтя. — Это ведь глупо да… Глупость. Какая кровь… Где кровь? — посмотрел на свои ладони. И снова серьезно: — Я принимаю твой вызов! Да! — и рассмеялся, и вдруг испуганно: — Но я и кровь… нет! Я не люблю кровь. Кровь — это страшно. Она красная и металлическая. Но без нее никак… Страшно, — и снова серьезно: — Он принял вызов? Я принял вызов! — и снова рассмеялся.

Можно было, конечно, уложить Комиса спать, напоить отварами, может, за крепкий сон он бы успокоился и все можно было бы утрясти без драки. Но вызов был принят, и каким бы ни был соперник сумасшедшим, поединку быть, иначе многие когти просто не поймут.

Когда смеющегося Комиса выводили из зала, Кари подошла к Нурху и проговорила:

— Хотя сумасшедшие и обладают сумасшедшей силой, смотри, не убей его! А после мы с тобой поговорим… — волосы и запах ведь и в самом деле принадлежали Нурху! Удивительно, но сквозь чудовищный запах немытого тела человека она отчётливо почувствовала и запах своего брата!

Одна из способностей тафгуров — это чувствовать запахи своих собратьев, чтобы, например, в пылу боя, в грязи и ночи, не убить своего. Поэтому тафгуры всегда бились без опознавательных знаков, так как чувствовали друг друга на расстоянии и часто атаковали своего врага в темноте. У тафгуров нюха никакого, хоть и оборотни, но своих собратьев чувствовали за версту. Но удивительно, что и Комис пах тафгуром, хотя он и не прошел инициацию!