Любовь и ненависть в одном флаконе.

В общем, в тот вечер боевой клуб оказался закрыт — как оказалось, он частью принадлежал и Комису-старшему, долю которого Комис благополучно продал после смерти родителя, — вся прислуга была отпущена, и боевой круг оказался местом, где состоялись три довольно любопытных поединка.

Поединки шли не до смерти, поэтому руки-когти-ножи и отсутствовали, а до момента, когда соперник потеряет возможность сопротивляться, или пока Она или отец не признают поражение каждой из сторон. То есть Она была еще и судьей.

Первый бой оказался на удивление скоротечным. Комис-старший вырубил соперника на первой же минуте. Создалось впечатление, что тот просто поддался, чтобы расслабить отца?

Второй был муторным и долгим, минут десять без отдыха и раундов. И в какой-то момент показалось, что Комис-старший проигрывает, да и рука его левая, сломанная, как-то обвисла. Но это, видимо, только показалось, но сбило соперника с толку, и Комис-старший отправил его в нокаут, из которого тот уже не поднялся.

Но, несмотря на проигрыш, второй соперник сделал свое дело: он измотал Комиса-старшего, пусть и в состоянии асура, но и тафгуры уставали, особенно если бились равные соперники. А если считать, что отец бился против истинных тафгуров-хуфов, то вообще удивительно, что он бился на равных.

Поэтому третий бой, можно сказать, был чем-то вроде избиения младенца. При этом создавалось впечатление, что делалось это намеренно, чтобы довести Комиса-старшего до полного изнеможения, и уже потом утвердить победу.

Минуты две это продолжалось, а потом отец просто упал. Он мог встать, но это уже не решало исхода поединка — он, они проиграли. Но самое неприятное было чуть позже.

Соперник вырастил на правой руке не очень большие лезвия и голову так отца приподнял. Ну, убивать он его не собирался, но, видимо, решил отметить свою победу на лице проигравшего.

И тут у Комиса сорвало крышу. Он говорил, что входил в асур три раза. Но это неправда, был и четвертый раз, именно в этот вечер.

На Комиса ведь никто не смотрел, а он когда понял, что третий бой — это уже проигрыш и отец не выдержит поединка, он и выпил ансортию. И когда отец проиграл, Комис и решил действовать.

Он мало помнил, что было. Вроде бы он пробил клетку, влетел в круг и с каким-то жутким остервенением принялся дубасить третьего соперника отца.

В общем он его убил! Вонзил в грудь свои кинжалы-пальцы и пришел в себя только тогда, когда отец оттащил его от трупа.

Она не побоялась войти в круг, подошла к трупу, хмыкнула. Потом приблизилась к Комису-старшему и Комису, запустила свои руки в довольно длинные волосы Комиса, усмехнулась:

— Истинный реньюр!

— Что ты решила?

Небольшая пауза и резко:

— Я отпускаю вас! — очень громко провозгласила Она, — Моя клятва неизменна и неделима. Вы свободны от обязательств перед племенем, мы свободны перед вами. Ты получил, что хотел, я потеряла то, что надеялась приобрести, — вздохнула Она.

— Великая! — проговорил один из соперников. — Но он убил Орха!

— А ты даже не позаботился о своей спине! — очень резко и грозно проговорила Она. — Потому что он тоже тафгур, и он сын своего отца.

— Прости, Великая, мы забыли о нем.

Она снова повернулась к Комисам:

— Я даю, слово, Я клянусь, что никто и никогда больше не потревожит вас! Но и вы должны забыть о нас, и никому и никогда не говорить о нас. Этот мир еще не готов принять нас.

— Клянусь, наша тайна уйдет со мной в могилу, — ответил Комис-старший.

А Комис просто сказал:

— Клянусь.

Где-то что-то звякнуло. На что Она снова усмехнулась, благо без всякого скрытого коварства — ну, так Комис надеялся:

— Удивительный Мир, в котором Клятвы имеют звуки. И в котором их сложно не выполнить, — она мотнула головой и добавила довольно странную фразу: — Зря я ее отпустила.

Здесь бы продолжить рассказ…

Но…

Просто в комнате, где все сидели затаив дыхание — рассказ Нэя в лицах оказался удивительным и увлекательным, появилась Цилия, потрепанная и измождённая:

— Ушел гад, — проговорила и повалилась на ковер так резко, что все, находившиеся в комнате, даже Нэй, не успели ее поддержать.

Она упала лицом вниз и руки раскинула. И в правой все увидели клок серых волос.

Все-таки она его догнала!

Просто сил уже не хватило на драку.

1) На самом деле все тафгуры воины, и женщины тоже, кроме «младших» — возрастом до сорока одного года, которые еще не прошли инициацию воина, просто хуфы — самые сильные и боеспособные особи расы тафгуров — возрастом от семидесяти шести до трехсот семнадцати лет

========== 04. Сердце зверя ==========

7 августа (иль) 1440 года от Пришествия Скирии.

16 Навура 406 года от Прихода.

Черный замок.

Утро.

Кари погладила свой живот. Уже пять месяцев она носила под сердцем нового реньюра расы. Пусть это пока всего лишь младенец, но его ждет великая судьба, она была в этом уверена. А она обязательно правильно его воспитает и сделает из него истинного вождя когтистых!

Конечно, они немного запоздали с возрождением реньюра расы. Нужно было раньше, много раньше. Но Кари всегда хотела выносить реньюра, а не предоставить это право каким-то сторонним женщинам, которые и тафгурами-то никогда не были и не будут!

Но сначала отец что-то раздумывал долго над этим вопросом. Он был непререкаемым авторитетом для оставшихся кланов тафгуров, или все-таки когтистых, не любила она самоназвание, особенно если перевести его с древнего языка бывших властителей. Да когда-то над тафгурами стояли властители, а они были у них в услужении. Но сумели благодаря реньюру расы вырваться из этого мерзкого рабства!

Так вот в переводе это значило «серые рабы»; правда, сейчас тафгур переводили как «серый коготь», и мало кто помнил истинное значение самоназвания. Поэтому лучше называть себя когтистыми, хоть звучит значимо и сильно.

Отец так долго думал в этом мире — Мире Каракраса, — что когтистые стали вымирать! Власть властью, но отец не мог дать когтистым силы и напитать мощью, так как был не в состоянии построить алтарь, хотя и пытался! Пытался, но ничего у него не вышло.

И только тогда он принял решение — сто лет назад, ну, чуть больше. Конечно, о Кари он и не подумал. А нашел какую-то девку, воспитал ее, а когда ей исполнилось двадцать лет, зачал сосуд плоти! С первого раза! У него вообще почти всегда мальчики получались. Истинный тафгур-когтистый-хуф! Но Кари не любила отца, потому что он мало любил Кари, из-за того, что она была изъяном для него! Девчонкой!

Но тут свершилось странное! Отец не вернулся с очередного похода за добычей из Медных гор, населённых гномами. Гномы, конечно, докучали, им не нравилось, что когтистые время от времени посещают их шахты в поисках драгоценных камней и странной воды, но особых потерь когтистые никогда не имели. А тут вся дюжина во главе с отцом пропала!

И смысл ждать? И идти искать? Если не вернулись, значит, погибли! Хотя что могло погубить когтистого, у которого порез заживал за секунду, если сделать глоток ансортии, а рука оторванная вырастала за сутки, но уже выпить нужно стакан, и превратиться в асура, было совершенно непонятно.

Но если отец не вернулся, значит, не вернется никогда больше!

И тогда Кари сделала так, чтобы Миранда сбежала! Вместе с еще не рожденным сосудом плоти. Правда, попытка Кари в то время родить сосуд плоти самой успехом не увенчался — она родила девочку!

Ну, да ладно. Еще сто лет потерпеть.

Хотя за эти сто лет когтистые потеряли десятерых — когда камень падал на голову или меч в сердце, то и когтистые не воскресали — и только трое родились на свет. Кари имела в виду именно мальчиков, воинов, когтей! Девочек-то родилось аж тридцать четыре! Видимо, время войны еще не пришло. Вот девчонки и рождались!