Хоть агент и закрывал свою комнату на ключ, он в соответствии с профессиональной этикой не исключал варианта такого визита, ведь в квартире был как минимум еще один ключ. Контрразведчик предусмотрительно поставил растяжку из обыкновенной нитки, закрепленной по бокам двери пластилином, чтобы входящий срывал эту нить незаметно для себя, и очень скоро обнаружил вторжение.
– Хорошо, что у меня ствола нет, а то старик бы нашел и ментов вызвал, – рассуждал про себя агент, спускаясь по лестнице.
Максим вышел во двор и направил свой ход к автобусной остановке. Выпавший снег таял. Повсюду досаждала мерзкая слякоть, было сыро, и поднялся холодный ветер. Оздоровительное фланирование до метро решено было отложить до более приятной погоды, появление которой, однако, в ближайшее время не предвиделось. Агент доехал до большого парка, вынырнул из подземки и, преодолев смешное расстояние, устремился вглубь деревянных голышей. Место встречи с куратором было выбрано в малопосещаемой части заказника, месте, недоступном оку статичного наблюдения, а в такую погодку еще и безлюдном. Приближаясь к назначенной точке, агент с удовольствием обнаружил, что сейчас тут и вправду ни души, а теснящаяся полоса деревьев укрывает место встречи от случайных глаз. Макс прогулочным шагом подошел к скамье – на ней сидел пожилой мужчина в темно-серой шляпе из шерстяного фетра, перетянутой потертой черной лакированной лентой. Сидящий мужчина был одет в кашемировое темно-серое пальто, с черными пуговицами, воротник был задран так, что почти доходил до шляпы и едва оголял лицо, оставив место только острому взгляду, напоминая забрало. На ногах у куратора были старомодные шерстяные брюки и лакированные до блеска коричневые ботинки. Мужчина сидел так, словно наслаждался видом вдали, его выдавало только то, что из-за гущи деревьев никакой дали не было видно. Максим подошел вплотную, но мужчину это не заинтересовало, и он продолжал неподвижно сидеть и наслаждаться отвратной погодкой. Агент окинул взглядом скамью – она была сырая, местами покрытая полугнилой опавшей листвой. По правилам встречи он должен был присесть рядом как бы невзначай. Максим тяжело выдохнул, стряхнул рукой мокрые листья и сел почти на краешек, чтобы как можно меньше запачкать джинсы. Посмотрев мимолетом на седока, он заметил, что тот предусмотрительно постелил под седалище теплую подстилку. Макс еле заметно ухмыльнулся, признав бесконечную правоту опыта.
Молодой человек, подсевший к немолодому, достал из кармана смартфон и начал в нем ковыряться. Подул сильный ветер, но деревья лишь слегка покачнулись, словно он прошел сквозь них. Грозный гонитель туч рассердился, издав глухой гул недовольства отсутствием листвы, его вечно новых приятелей, обязывающих деревья податливо реагировать на появление могучего друга. Молчание продолжалось еще около семи минут, пока наконец мужчина в летах по имени Геннадий И. не положил ногу на ногу и не выдохнул выдохом, который обычно бывает у недовольных стариков.
Немолодой мужчина был дядей Максима, самым дорогим человеком на всем белом свете, заменившим Максиму отца.
***
Геннадий И. забрал Максима в возрасте тринадцати лет из дома матери, когда та умерла. Женщину звали Людмила, жили они бедно, в небольшой квартире полуразвалившегося двухэтажного дома, классифицируемого в обиходе как «сталинка». Все происходило в маленьком городке, относительно недалеко от озера Байкал, в недоступном для цивилизации месте. Это был очень тяжелый период в жизни мальчика, который не знал своего отца. От матери в адрес другого родителя он слышал только нецензурные ругательства. Людмила считала, что отец Максима бросил их, и болезненно реагировала на вопросы и разговоры о нем. В особенно трудные минуты тяжелой судьбы она с особым презрением отзывалась об отце мальчика. Людмила считала те мимолетные отношения глупой выходкой, а себя наивной дурой, что было самыми мягкими высказываниями в памяти сына. Максим ощущал, как в такие моменты мама холодела к нему и даже не пыталась этого скрывать. Людмила об этом потом горько сожалела, но через какое-то время все повторялось вновь. На ее долю, как и большинства российских женщин глубинки, выпала тяжелая судьба, настолько тяжелая, что обычный человек столько вынести не может. Людмила и не вынесла, в возрасте 33 лет она скоропостижно скончалась, врачи сказали, что не выдержало сердце. От чего именно умерла мама, Максим понял спустя годы, он понял, что сердце было кульминацией множества патологий.
Родители Людмилы рано ее покинули, не оставив после себя ничего, но благодаря неравнодушной пожилой благодетельнице, приютившей подростка, взросление Людмилы прошло без нужды и голода. Но с взрослением в голове задул юношеский ветер, и темпераментная девушка перестала ценить оказываемую ей помощь. Людмила была хороша собой, общительна и любопытна, а потому, несмотря на уговоры благодетельницы, предпочла учебе веселье. Вскоре пожилая дама скончалась от старости, девушку больше никто не поддерживал и не опекал. Людмила сразу после похорон встретила загадочного мужчину и влюбилась без памяти, плодом их скоротечного романа стал Максим. Отец Максима по неизвестной причине исчез в день рождения сына, и девушка осталась одна с маленьким ребенком на руках, без работы, поддержки и с сердцем, разорванным в клочья. Это была юношеская любовь, самая горячая и безумная, та, что лишает рассудка. Как и полагается, счастье в такой любви было скоротечно, а после него боль выжигала внутренний мир, оставив пепелище нервозности и истерических припадков.
Маме Максима без образования и связей приходилось перебиваться случайными заработками. Гордость удерживала ее от падения на дно, даже голод не убедил бы ее переступить через себя. Найти папу маленькому Максимке было задачей невыполнимой, а порой еще и мерзкой. Из всех дееспособных мужчин маленького городка две трети были алкоголики, остальные близки к этому состоянию. Все те, кто не стремился разрушить свою жизнь бесцветным ядом, были либо женаты, либо уже покинули город. Пару раз Людмила позволяла себя соблазнить гостившим в городке состоятельным мужчинам, делала она это не из легкомыслия или низменных желаний, перед ней маячила хоть и призрачная, но надежда вырваться из этого болота нищеты, пьянства и мерзости. Те мужчины, видя, как девушка жаждет лучшей участи и что ради этого она на многое будет согласна, повели себя с ней как обычные подонки, наобещав перспективы, а после уйдя по-английски. Людмила была хороша собой, и поэтому девушки городка ее не любили, паскудно распространяя про нее неправдоподобные, грязные сплетни, часто придумываемые в ходе застолья. Она могла бы уехать, может, даже в Москву, но одной, с маленьким ребенком, в чужой город, где нет никого, кого бы знала она, это был слишком большой риск, на который она не решилась. Чтобы прокормить себя и Максима, Людмила работала на двух, а иногда и трех работах. Одно время ей даже пришлось побыть сторожем. Вакансий мужских профессий хватало, так как многие мужчины предпочитали отведенное им судьбой время проводить в пьяном угаре. Однажды девушке предложили должность секретарши у местного «авторитетного» бизнесмена с достойной оплатой. Людмила с радостью согласилась, но в первый же день ей было прямо сказано, что за достойную оплату она должна была пожертвовать своим достоинством. В тот же день Людмила вернулась на должность сторожа.
Максим же рос как все обычные дети, мало кто из местных жил лучше, поэтому мальчик не чувствовал себя обделенным. Людмила, несмотря на трудности, в целом была любящей матерью, она заботилась о своем ненаглядном Максимке, как она его ласково называла, и пыталась уделять ему время, даже когда смертельно уставала. Мальчик видел маму редко, большую часть времени он был предоставлен себе, но, когда она возвращалась с работы, для него это был настоящий праздник. Жили они вдвоем дружно, и Максим, с малолетнего возраста уже многое понимая, старался слушаться маму, чтобы не усложнять ей и без того сложную жизнь.
Со временем экономика страны повзрослела и трудности понемногу начали отступать. Людмила нашла нормальную работу в транспортной компании, сделала в квартире небольшой ремонт, купила Максиму новые тетради, книжки, фломастеры и даже подала свои документы в институт на заочное отделение. Жизнь начала налаживаться, но у судьбы были другие планы на нее, своего долгожданного подъема девушка так и не увидела. Трудности прошедших лет, нанесенные злыми языками тысячи обид, принятые близко к сердцу, годы тяжелой работы, плохие условия жизни и отсутствие нормальной медицины истощили ее организм. Когда все уже шло неплохо, она начала часто болеть. Болезни возникли на фоне годами испытываемого стресса, гордыней удерживаемого глубоко внутри души. Ее худоба приблизилась к опасной черте, а кожа стала неестественно бледна.
