После школы я не могу найти ее, как и не вижу Ро в автобусе.

Все выходные я беспокоюсь о ней и как бы невзначай спрашиваю маму, не общались ли они в последнее время с миссис О’Каллахан. Оказывается, что нет, не общались. Мама с папой отправляются в воскресенье вечером в Лиссабон, и мы с Джоан заказываем еду и поглощаем ее за просмотром реалити-шоу «Певец в маске».

Часов в десять свет вдруг выключается, и комната погружается во тьму. Я подпрыгиваю, поскуливая, как собака во время грозы.

– О боже, Мэйв. Успокойся. Это лишь пробки вылетели.

– Знаю. Извини. Просто испугалась.

Наш дом старый, и проводка в нем никуда не годится, так что подобное происходит часто. Джо встает на стул в прихожей и щелкает переключателем в электрическом щите. Свет тут же загорается, но телевизор не включается. Джо начинает было возиться с ним, но быстро понимает, что ничего не соображает, и сдается. Мы сидим перед ним, не зная, что и думать.

– Наверное, сломался, – говорит она неубедительно. – Отец целый день будет ворчать: «Стоило вас одних на две минуты оставить» и т. д, и т. п.

Я смотрю на наши отражения в темном блестящем экране. Две сестры, совершенно не похожие друг на друга. Джоан выглядит и двигается как профессиональная теннисистка. Она поджарая и мускулистая, с выступающими скулами и относительно «скандинавской» внешностью. Светлые волосы всегда собраны в хвостик. Вид у нее всегда здоровый, как у человека, питающегося морковными палочками. У меня же внешность, о которой мама говорит: «Прямо из Армады» – то есть у меня темные, похожие на проволоку волосы и «монобровь», которую приходится выщипывать каждое второе утро, если я не хочу привлекать к ней внимание. Мой брат Силлиан тоже так выглядит. «У Мэйв и Силлиана средиземноморское сложение», – говорит мама, что странно, потому что с любой стороны все родственники у нас только из Ирландии и ниоткуда больше.

– Все нормально? – спрашивает Джоан, тыкая меня палочкой для еды.

Ей вдруг захотелось поговорить после нескольких часов добродушного молчания.

– Ты за все выходные ни слова не сказала.

– Все нормально, – без выражения отвечаю я.

– Хочешь попрактиковаться на мне в своем Таро?

– Нет, спасибо. Я как бы уже завязала с ним.

– Завязала? Уже?

Может, я преувеличиваю. В конце концов, Лили шестнадцать лет, как и мне. Возможно, за последний год она заметно повзрослела. Может, она переросла свое слишком богатое воображение и свои страхи, но я не могу забыть, с какой яростью она упрекнула меня во время расклада. Высказала все, что думала, и заставила воспринимать ее как равную, а не как давнюю подругу детства. Как будто с тех пор, когда я разговаривала с ней в последний раз, в ней поднялся целый океан. Океан, который заставил нас еще дальше отплыть друг от друга.

Мне становится плохо всякий раз, как я гляжу на карты. Я пару раз перебрала их, чтобы вынуть карту Домохозяйки, но она исчезла. Может, ее взяла Лили? Неужели она в возбуждении положила ее к себе в карман?

В понедельник я извинюсь. И даже прекращу «Консультации Таро». Буду вежливо вести себя с Лили, и потом, возможно, мы подумаем о том, чтобы снова стать подругами. Теперь, когда мы подружились с Ро, мы можем тусоваться все втроем.

Но в понедельник Лили не приходит в школу. И во вторник тоже не показывается.

И только в среду появляется полиция.

Первой о полицейских сообщает Нив, которая видела, как они утром ждали у кабинета сестры Ассумпты.

«Горячий коп, – пишет она в группу WatsApp. – Это не учебная тревога. В здании настоящий секси-полицейский».

Как и следовало ожидать в католической школе для девочек только с одним мужчиной-учителем – если мистера Бернарда и в самом деле можно назвать мужчиной, – все буквально сходят с ума. Все тут же сразу начинают печатать: «ФОТКИ!»

Нив посылает фотографию двух полицейских в светоотражающих куртках. Одна из них – светловолосая женщина, коренастая, с коротким хвостиком на шее. Другой, очевидно, и есть тот самый «секси-полицейский»: очень высокий, стройный мужчина лет тридцати пяти с темно-рыжими волосами.

«Нив, это, по-твоему, секси-полицейский? Нужно серьезно поговорить о твоих вкусах», – печатает Мишель.

«А зачем они вообще пришли в школу?» – печатаю я, но никто не отвечает. Мишель и Нив заняты разгорающимся спором по поводу того, кого считать привлекательным мужчиной.

«Подойдешь к нему, Нив?» – спрашивает кто-то еще.

«Не только, подкачу».

Несколько смеющихся эмодзи.

Я печатаю тот же вопрос Фионе. Без ответа. На этой неделе она занята с какой-то труппой, которую создали ее старшие приятели из театральной студии. Весь вчерашний вечер она публиковала ингстаграм-сториз в военных чулках в сеточку.

Я продолжаю печатать сообщения в группу, но не отсылаю. Я боюсь выразить то, что у меня на уме: что дело тут в Лили и том, что она отсутствует несколько дней.

Утренние уроки проходят один за другим. Сначала математика, потом география. Мы проходим оползни. «Смещение масс горных пород по склону». Слова на странице сливаются с моими внутренними предчувствиями, и меня охватывает чувство, как будто меня сейчас раздавит какая-то тяжелая бесконечная масса.

А потом начинается. За десять минут до конца урока раздается стук в дверь. Входит мисс Харрис в сопровождении «горячего копа» и «копа-блондинки».

– Здравствуйте, девочки, – говорит она как можно более бодрым тоном. – Это детектив полиции Сара Гриффин и инспектор Мэтью Уорд. Я знаю, что вы хотите побыстрее пойти на утреннюю перемену, но они зададут вам всего лишь пару вопросов. Про Лили.

Я физически ощущаю на себе взгляды двадцати одной пары глаз. Не думаю, что кто-то до этого по-настоящему обращал внимание на отсутствие Лили. Скорее всего, к вечеру пятницы большинство учениц и забыли про карту Домохозяйки. Но теперь, услышав имя Лили, начали догадываться, что к чему.

– Доброе утро всем, – говорит Гриффин. – К сожалению, ваша одноклассница Лили О’Каллахан отсутствует еще с воскресного вечера. Подробностей мы здесь сообщать не будем, но ее родные очень беспокоятся, и мы были бы благодарны, если кто-нибудь, кто хорошо знает ее или видел ее на прошлой неделе в школе, рассказал бы об этом. Даже самые незначительные сведения могут оказаться очень полезными для нас.

Отчетливо слышно, как все девочки одновременно задерживают дыхание. А потом напряженно выдыхают через зубы.

Глаза Гриффин бегают по классу. Видно, что она мысленно фиксирует происходящее. То, что позже запишет в свою записную книжку. Взгляд ее перескакивает от одной девочки к другой. Наверное, думает, кого вызвать, если никто не поднимет руку.

Тут заговаривает полицейский, понравившийся Нив.

– Только вы ни в коем случае не паникуйте, – говорит он добродушно. – В большинстве случаев девочки возраста и описания Лили обычно просто убегают из дома. Как правило, они возвращаются сами по себе. Но мы хотим убедиться, что с Лили все в порядке, так что если вдруг кому-то что-то известно про ее друга или подругу – или… организацию, в которой она могла состоять…

Детектив Гриффин вдруг очень строго смотрит на своего коллегу, как будто они не договаривались произносить при нас слово «организация».

Многие школьницы переглядываются. Некоторые толкают друг друга и смотрят на меня. Если я не скажу что-нибудь сейчас, то меня все равно быстро вычислят. Гриффин проследит за их взглядами и поймет, что в их центре всегда оказываюсь я. Я поднимаю руку.

Глаза мисс Харрис расширяются. Она работает здесь лишь пару лет. Не думаю, что ей известно о том, что раньше мы с Лили были подругами.

– Мэйв?

– Мне кажется, я могу что-то знать про Лили, – медленно говорю я.

Все трое взрослых моргают, смотря на меня, и переглядываются с выражением: «Не думали, что будет так легко».

– Мне кажется, это я виновата, – говорю я.