— Никто ко мне не приставал, если тебя это интересует.
«Убедительно. Стыдно. Просто отвратительно, Завгородняя»
— Прости, — Рома потянулся к ней через стол, пытаясь все же поцеловать, хоть в нос, если в губы при свидетелях совсем не прилично. Девушка закрыла глаза, моля, чтобы эта пытка поскорее закончилась. Пожалуйста… Теплое касание кожи. Это невыносимо!
«Я твоей любви не стою»
«О, нежности пошли… Не призналась»
— Ром, мы сейчас на планерку опоздаем. Давай потом…
Ксюша тяжело поднялась со стула, не удержалась и мельком взглянула на уставившегося в журнал врача. Марины рядом не было. Странно, только что же здесь ее видела… Одно из череды мучительных испытаний на сегодня она прошла. Впереди их еще бесконечное множество. И следующее предстоит уже через 6 минут.
— Доброе утро, коллеги. Раз все собрались, давайте начнем нашу планерку… Сегодня на повестке дня – новогодние мероприятия в «Гранде». Приступим.
Видит Бог, она старается держать себя в руках. Она пытается придать своему голосу ровное звучание, сделать его лишенным эмоций, невыразительным. На нее смотрят фактически все. Папа – обеспокоенно, Рома – с подозрением, Регина – ехидно, Григорий – с любопытством, Валентина Ивановна – расстроено, Леня – со свойственным ему пофигизмом, Лев, зашедший специально, чтобы сравнять Романа с землей, – переводя взгляд между управляющей, замом и врачом, который, меж тем, изучает большую черно-белую пейзажную зарисовку на противоположной стене. Не смотрит он один. Отрешенный вид врача и голос управляющей, которым она так плохо сегодня владеет, вместе сообщают владельцу больше, чем сообщила бы стопка фотографий из клуба от какого-нибудь частного детектива, если бы он нанял его за ними следить. Тем более, он этих голубков накануне вечером заприметил выходящими из лобби. Нет вопросов? Есть вопросы.
Они смотрят, и в каждом взгляде Ксении видится осуждение за совершенное предательство. На ней словно поставили клеймо. Находиться втроем в одном помещении невыносимо. Она знает, Юра – знает, Рома – в дураках. Ксюша встает и упирается руками в стол, вдох, выдох, вдох… Вскидывает голову.
— Простите. Продолжим.
«Как с замом за ручки держаться и позволять себя в нос целовать, так нормально всё.
А тут то что вдруг на тебя так внезапно нашло?»
Ей почти все равно. В этой комнате значение для нее имеет мнение лишь двух людей. Один пристально вглядывается в ее лицо, другой внимательно разглядывает стену. Отец в данном случае не считается. Она не может смотреть ни на одного, ни на другого. Будет смотреть на Регину.
— Регина Марковна, я надеюсь сегодня увидеть от Вас новогоднее меню, — говорит девушка и, не давая той рта раскрыть, продолжает: — Григорий, от Вас, соответственно, карту вин по тематике.
«А голос то у нас какой суровый!»
Григорий сдержанно кивнул. Он уже знает, что предложить.
— Далее… Борис Леонидович, позаботьтесь о том, чтобы при подключении иллюминации в лобби и на веранде отель не вспыхнул, как костер на Масленицу. Проверьте, пожалуйста, еще раз исправность проводки.
«На родного отца наехала…»
— Доча, так я ж…
— Борис Леонидович, проверьте еще раз. Далее, Валентина Ивановна, от Вас требуется обойти номера и удостовериться, что вся продукция индивидуального пользования заменена на тематическую. Парфюмерия, косметика, туалетные аксессуары – разъяснять не надо. Бар. Проследите за своими подопечными, многие из них, Вы знаете, любят прихватить их себе на сувениры. Я пройдусь завтра днем, если обнаружу недостачу – спрашивать буду с Вас.
Валентина надулась. Ксения Борисовна ей, конечно, как дочь, но выслушивать от нее такие вот необоснованные претензии только потому, что та не с той ноги встала, как-то обидно.
«Посмотри на меня...»
— Леонид, я надеюсь, Вы понимаете, что здесь у нас не детские утренники будут проходить. От Вас требуется вся бдительность и предельная концентрация внимания ближайшие две недели. В течение этого времени в отеле ничего не должно случиться – ни пьяных драк, ни смертоубийств, ничего в таком духе. Это ясно?
«Что до смертоубийств не дойдет, не могу гарантировать»
Добившись от охранника утвердительного кивка головой, управляющая, сделав глубокий вдох, пошла дальше.
«Так, соберись…»
— Юрий Сергеевич.., у Вас хватает препаратов для снятия алкогольной интоксикации, капельниц, лекарств для желудка? Это основные проблемы с гостями в период затяжных праздников…
«О, а вот и про меня вспомнили, надо же…»
— Дайте-ка подумать, — врач вскинул глаза к потолку, — Хватает.., Ксения Борисовна, — даже головы не повернул…
«Этот пейзаж явно интереснее…»
— Кхм… Прекрасно. Далее. Лев Глебович, отчет готов. Простите за задержку.
— Симпапулька, да хрен с ним, с отчетом, ты мне скажи, кто тут заправлять этим всем будет, если ты выглядишь так, словно через пять минут кони двинешь?
«Даже Лев заметил! Роман Евгеньевич, откройте же глаза! С Вашей управляющей что-то не так!»
— Я в полном порядке, Лев Глебович. В любом случае, если вдруг что, не волнуйтесь, без управления отель не останется. У Вас есть Роман Евгеньевич, он в курсе абсолютно всех запланированных дел, всех задач и способов их решения.
— Ну-ну. Нет доверия у меня к твоему заму после таких фокусов.
— Простите, Лев Глебович, это больше не повторится, — Рома решил, что самое время принести личные извинения.
— Это не повторится, так другое случится. В общем, симпапулька, чтоб через два часа была как после выходных на курорте. Не знаю, как ты этого добьешься. В медкабинет сходи.
«Да!»
«Нет!»
— Лев Глебович, в этом нет необходимости. Я в порядке. В январе возьму отпуск. На этом все, коллеги, планерка окончена. И еще одно… Если мы достойно справимся с праздниками, вас ждет внушительная премия. Так что не подведите ни меня, ни себя.
«Отпуск? Отпуск!? Впервые слышу!»
Из кабинета врач вылетел первым, еле сдерживая себя, чтобы не хлопнуть дверью перед носом кого-нибудь, выходящего следом. Нет, это будет гораздо сложнее, чем ему казалось ночью. Это уже! Абсолютно! Невыносимо! Что у нее в голове? Долго она собирается определяться? Неужели там все настолько серьезно?
«Ты требуешь от нее невозможного. Успокойся. День начался 3 часа назад, а ты уже жаждешь крови. Держи себя в руках»
Он не должен давить. Не должен. Права нет. Никакого нажима. Нет. Он не Санёк, он не разрушит чужую жизнь. Собаки. Дети. Она не Алена, она определится, ей нужно дать время. Все, на что он надеется, что определившись, она побыстрее даст ему об этом знать.
«Ксения, пожалуйста, слушай себя! Себя слушай!»
Как дать ей понять, что ему далеко не все равно? Что он может сейчас? Да ничего! Он уже вчера все сказал и показал. А сейчас способен только на сообщение с содержанием типа «Ты уж определись как-нибудь!», с содержанием типа «Ты мне нужна». «Да кто такое в сообщениях шлет вообще!?». И все. Совсем не похоже на давление, ага. Нет, это вовсе не оно. И сама ведь не пишет, не спрашивает ни о чем, не требует объяснений, с замом своим милуется. Может, ей вчера вино в голову ударило, и теперь она жалеет, а признаться не может?
«Вот ты кретин, Юрец…»
Еще и отпуск этот! Совсем скоро... Радует только то, что уедет она определенно не с Чижовым, никто не даст им бросить отель на произвол судьбы. А куда она уедет? С кем? Одна? А он что тут будет все это время делать? Господи, где в этом муравейнике можно спрятаться? Марине опять наговорил. Она точно то ли глухая, то ли слепая, то ли не шибко умная, то ли все вместе. Долго она еще эти его издевательства будет терпеть? На ее месте он бы себе давно врезал.
Это какое-то безумие, какой-то ад на земле. Он не может в нем находиться один на один с собой.
Час просиживания штанов в баре. У него, вообще-то, рабочий день, процедуры у Льва. Да гори оно все синим пламенем!
