Юрий не столько слушал рассказы Ксении о том, как здесь, в отеле, все устроено, и кто за что отвечает, сколько наблюдал за ней в этот момент. Она его завораживала: нечасто встретишь человека, действительно влюбленного в свое дело. Он сам был таким. Еще днем в медкабинете он каким-то шестым чувством считал в ней родственную душу, а сейчас лишь находил тому подтверждение за подтверждением. Она такая маленькая, с горящими глазами, с этой жестикуляцией, всё шутит что-то, истории какие-то рассказывает, но он понимает, что перед ним – далеко не школьница. Понимает, сколько себя самой эта девушка вложила в «Гранд». Осознает, что готова вложить еще больше. Он уже успел пожалеть, что так прицепился к её этому кофе. Видно же, что сейчас управляющая фактически падает с ног от усталости, но ведет себя так, словно она – стойкий оловянный солдатик. Юра хоть и сказал, что ему все равно, чем там она себя травит, и это было фактически так, но в глубине души довольно скоро начал переживать, что испортил о себе впечатление. Расслабился лишь спустя час, убедившись, что девушка вовсе не держит на него зла. Еще через полчаса выманил ее на свежий воздух. Нет сил никаких смотреть на проявившиеся под глазами синяки. И вот они наматывают круги по аллеям, уже давно все обойдя, и болтают абсолютно ни о чем. Ксения успела рассказать ему о своем карьерном росте, сопроводив историю парой забавных случаев, приключившихся с ней со времени приезда в Москву, и умолчав о своих ухажерах. Юрий был менее многословен, он больше слушал, иногда шутил, часто улыбался и, в целом, демонстрировал дружелюбие.

— Ксения, позвольте? — врач протянул руку и снял с головы девушки белую воздушную пушинку. — Ветром надуло.

— Ой! И долго я так с ней проходила? — рассмеялась Ксюша, смущаясь и одновременно замирая от интимности момента. Это намеренное касание выбило почву из под ног. Ей даже почудилось, что она успела почувствовать запах его кожи в районе кисти. Неуловимый древесно-травяной.

— Ну, минут 40. Я долго думал, может, пусть там и остается? Вам к лицу. Освежает.

«Опять за своё»!

— Юрий, если честно, стало прохладно. Да и время позднее. Спасибо за прогулку! Я… неожиданно хорошо провела время.

— И спать Вы сегодня будете тоже неожиданно хорошо. С учетом того, что свой кофе Вы так и не осилили. Мне приятно было с Вами прогуляться. Я думаю, мы…*подружимся* сработаемся, — врач склонил голову на бок. Он не предпринимал ровным счетом никаких попыток очаровать девушку, но она была окончательно очарована. Это невероятное ощущение, что знаешь человека сто лет, когда по факту – всего несколько часов…

Улыбнувшись немного в сторону, управляющая легко кивнула и ответила:

— Мне тоже так кажется. Доброй ночи. Я пойду проверю, все ли в порядке в отеле.

— Ксения, на часах 22:30. Лично я намерен пойти спать. А Вы, кажется, все-таки безнадежны.

Девушка усмехнулась, кивнула в знак согласия, махнула хвостом и легкой походкой отправилась в основное здание. Она буквально летела. Подозрительно бодро для столь позднего времени. Что ж, стоит признаться себе, деловая встреча удалась.

— Кофе не пейте! — раздалось ей вслед.

Положила голову на подушку и зажмурилась. До чего приятно прошли несколько последних часов. Нестерпимо хотелось поделиться. Обозначить всё словами. Понять. Может, Юльке написать? Нет, лучше встать и прям так, в пижаме и накинутом сверху халате, пойти ломиться к ней в дверь. А может, не надо к Юльке? В следующую секунду девушка осознала, что хотя ее буквально распирает изнутри от потребности как-то выплеснуть свои эмоции, но при этом хочется и сохранить это волшебное ощущение, спрятать его от всех, словно самое драгоценное сокровище, никому не рассказывать, носить его в себе. Нет, Комиссарову не проведешь – всё равно ее рано или поздно к стенке припрет, придется рассказать. Но пока не припрет, она будет молчать.

Взгляд упал на лежащий на столике в углу блокнот. Недолго думая, девушка встала, взяла его в руки, открыла ящик, достала ручку, щелкнула ей и записала:

Влюбилась как девочка.

Именно это она бы сказала Юльке, если бы пошла к ней, в этой своей пижаме и накинутом сверху халате. Постучала бы в дверь, та бы открыла, щурясь на яркий свет коридорных ламп, пробурчала бы что-то недовольно…

«Сейчас это только моё».

Ксения еще повертела ручку. Странно. Было как-то словно неудобно смотреть на написанное. Но какой смысл отрицать? Это – её состояние, это её рука только что вывела на бумаге слова. В детстве она вела дневники, но с тех пор много воды утекло. Она давно не ребенок, на подобную ерунду у неё совершенно нет времени. Зато есть подруга, которая всегда выслушает и посоветует. Но сейчас происходило что-то другое. Ей хотелось побыть с собой. Она была ошарашена впечатлениями дня. Когда там, в медкабинете, Ксюша ловила первых бабочек и думала, что такого не было со времен Зуёнка, она поспешила с выводами. И с Лёшей подобного не было. Им было хорошо вдвоем, она даже какое-то время думала, что любила его, но этим отношениям не хватало многого: гармонии, полного доверия, чувства цельности, чувства дома. Они всегда смотрели в разные стороны. Зуёнок оказался не её человеком. Кто знает... А вдруг её человек приходит на встречи с «Огоньком» и нудит про кофе?

К ночи у неё этих бабочек – целый рой. Они атаковали её. А голову атаковали мысли. Они там устроили полный беспредел, подростковую вечеринку. Отловить их по одной не представлялось возможным. «Ладно». Девушка отложила ручку и закрыла блокнот.

«Может, завтра».

О чем перед сном думал врач? О хорошем. О том, что завтра должны привезти препараты. О том, что здоровье Льва Глебовича можно без особого труда поддерживать. О том, что здесь, в отеле, ему будет, с кем общаться.

«Забавная».

====== Глава 3 // Отпустите заложника ======

Утром Ксения открыла глаза вовсе не по звонку будильника. Её разбудило бушующее за окном ненастье. Ветер завывал так, что хотелось сжаться в комочек под одеялом, а вовсе не вылезать из-под него в новый день. Дождь лупил в стекло и по подоконнику. Кроны деревьев гнулись к земле, а низкое свинцовое небо не обещало ничего хорошего. Значит, прав был вчера Юрий Сергеевич, когда сказал, что красное небо на закате – к непогоде. Так, между делом, сообщил, что его дядя – рыбак, и если видит такое небо, расстроено сматывает уже собранные для утренней «охоты» удочки и возвращает на место снасти. В памяти всплыли события вечера, и девушка нахмурилась. Перевела взгляд на лежащий на столике блокнот, снова почувствовала неловкость. Глупость какая! Под чем она вчера была? Откуда такая эйфория? Эта «расхлябанность» в мыслях работе на пользу не пойдет.

За ночь впечатления от знакомства немного улеглись, и теперь управляющей хотелось убедить себя, что даже произнесённое шепотом, без свидетелей, заявление насчет влюбленности – это слишком громкое заявление. Хорошо, что хоть Юльке не пошла об этом объявлять среди ночи.

Журнал. Кофе. Мята. Улыбка. Смех. Лазурь. Рука у пряди и древесные нотки от запястья. Чувство доверия. Забота. Легкость. Ощущение жизни. Бабочки.

«Ох, Завгородняя… Просто признайся себе».

Факт остается фактом: в мире её что-то изменилось. От собранности, хладнокровия, ровного состояния не осталось и следа, вместо этого нечто внутри уже второй день отплясывало бачату в лучах яркого полуденного солнца. Жизнь заискрилась яркими красками.

«Только радужных единорогов в облачках не хватает»

Детский сад, старшая группа. Детский сад, который очень хотелось себе позволить.

Девушке было приятно вспоминать день вчерашний и нутро щекотало от мысли, что они будут нередко видеться. Накануне она явно почувствовала расположение врача к себе. Но всё же тешиться иллюзиями совершенно ни к чему. Может, он вообще женат или в отношениях. А даже если и нет… Ксюша прекрасно знала себя: не в ее характере на кого-то вешаться, намекать, делать первый шаг. Она всегда ждала знаков от мужчины. И если их не следовало – что ж… Значит, не судьба. Только в этот раз до одури хотелось, чтобы судьба.