Don’t speak,
I know just what you’re saying
So please, stop explaining,
Don’t tell me ‘cause it hurts.
Don’t speak,
I know what you’re thinking.
I don’t need your reasons
Don’t tell me ‘cause it hurts.
Our memories, well, they can be inviting
But some are altogether mighty frightening.
As we die, both you and I with my head in my hands
I sit and cry.
It’s all ending
I gotta stop pretending who we are
You and me
I can see us dying, are we?
Экран смартфона светится в ее дрожащей руке:
От кого: Юра: Ты знаешь, я принял предложение Льва.
От кого: Ксения: О чем ты? Я не в курсе…
От кого: Юра: Мы договаривались, что спустя какое-то время после начала работы здесь я получаю клинику.
От кого: Ксения: То есть… Ты что, уезжаешь?
От кого: Юра: Да. А что тут делать? Здесь меня ничего не держит.
От кого: Ксения: Как это? А твои пациенты? А… я?
От кого: Юра: Причем тут ты? Ты ясно дала понять, что нашей дружбе конец. Значит – ничего.
От кого: Ксения: Юра, что ты несешь? Меня заперли в подсобке! Я не виновата…
От кого: Юра: Извини, но я тебе не верю.
Не верю.
Не верю.
Не верю.
Не верю…
— Ксюша… Ксюшенька… Эй!
«Это не со мной!»
Она смотрела в темноту ночи, широко распахнув ресницы, не соображая ни черта.
«Что? Что это? Почему так темно? Где телефон? Переписка!»
Постепенно глаза начали привыкать. Различили огромный букет роз и пустые бокалы на столике, силуэты свечей…
— Тебе что-то страшное приснилось… Ты плакала во сне…
Пальцы машинально потянулись к щекам, к глазам… Мокрые.
— Иди сюда! Все хорошо… Успокойся... — Рома загреб ее в охапку, прижал к себе. Она уткнулась носом ему в грудь, вдохнула глубоко, пытаясь взять себя в руки. Снова засыпать было очень страшно. Она до одури боялась вновь оказаться в той, другой, реальности, где нет его.
Услышав, наконец, мирное Ромино сопение, девушка аккуратно высвободилась из-под его руки, отодвинулась. Сон больше не шел. Пальцы нащупали в темноте телефон, она тихо встала и на цыпочках прокралась в ванную. Ей просто хотелось убедиться, что вся эта переписка действительно ей приснилась в кошмаре.
Одно новое сообщение. Так страшно ей не было еще никогда.
03:53 От кого: Юра: Отличная песня про обстоятельства, послушай
Истерика накрыла на первых же строчках. Эту песню она знала прекрасно. Каждое слово, каждый «la-la-la-la», каждую ноту, каждый проигрыш, все интонации, весь надрыв, весь ее жуткий смысл.
I really feel that I’m losing my best friend.
I can’t believe this could be the end.
It looks as though you’re letting go.
And if it’s real, well, I don’t want to know.
Вцепилась зубами в полотенце.
It’s all ending
I gotta stop pretending who we are
Вцепилась ногтями в голые ноги.
You and me
I can see us dying, are we?
И, не в силах сдерживаться, заплакала навзрыд.
Больно бывает не только от боли.
Страшно бывает не только за совесть
Комментарий к Глава 13 // Обстоятельства Глава вышла короче стандартной для этой работы, но выжала меня до дна
No Doubt – Don't Speak
Перевод:
Ты и я – раньше были вместе, каждый день вместе, всегда.
Я правда чувствую, что теряю лучшего друга,
И не могу поверить, что это конец.
Похоже на то, что ты меня отпускаешь.
И если это на самом деле так,
То я ничего не желаю знать.
Молчи,
Я знаю, что ты скажешь.
Пожалуйста, прекрати объяснять,
Не говори ничего, слова приносят боль.
Молчи,
Я знаю, о чем ты думаешь,
Мне не нужны твои причины,
Не говори ничего, слова приносят боль.
Наши воспоминания – они манят
Но некоторые из них безумно страшные.
Пока мы умираем, оба, ты и я,
Я сижу, обхватив голову руками, и плачу.
Всё заканчивается.
Мне пора перестать притворяться, кто мы друг для друга,
Ты и я,
Я вижу, что мы умираем… Это так?
https://music.yandex.ru/album/4271/track/52100
В главе также использованы фрагменты композиции Земфиры “Маечки”
====== Глава 14 // Нет! ======
— Доброе утро, коллеги. К сожалению, сегодня Ксения Борисовна на планерке отсутствует по состоянию здоровья. Собрание будет коротким, приступим сразу, — Роман Евгеньевич хоть и пытался придать хладнокровия своему голосу, всем присутствующим было очевидно, что заместитель немного не в себе.
— Итак, не буду ходить вокруг да около. Вчера в отеле произошел неприятный инцидент. Всё могло закончиться очень плохо, не живи мы в мире мессенджеров и соцсетей. В связи с этим, Лев Глебович, я настоятельно прошу Вас об установке камер, если не в лобби и основных коридорах, по крайней мере, в подсобных помещениях, в департаментах, в ресторане и на кухне, в этом кабинете.
— Не понял? Рома-Роман… Ставишь под сомнение хозяйский авторитет? — Федотов, так удачно заглянувший на планерку, еще и вовремя, расправил плечи, готовясь дать этой «зелени» какой-нибудь полезный жизненный совет.
— Лев Глебович… Вчера вечером Ксению Борисовну закрыли в подсобке. Сделали это намеренно. Проследовали за ней и заперли там. Вряд ли это была глупая шутка.
«……….
Закрыли!?
……….
Вечером!?»
— Ксения просидела одна в этом помещении, которым, по сути, пользуются очень редко, почти час. Без связи. Нашлась только благодаря бдительности друзей, — это слово Чижов подчеркнул, метнув взгляд во врача. Рома прямо видел, как по мере того, как он говорил, отсутствующее выражение лица уставившегося взглядом в одну точку Юрия Сергеевича, который никогда и ни при каких обстоятельствах не демонстрировал посторонним людям свои реальные эмоции, менялось до неузнаваемости. Рома прямо видел эту неконтролируемую трансформацию. Прямо видел, что врач ничего не может, а возможно и не желает с этим поделать. Видел и бешенство накрывало его. Маски сброшены. И кто ему после этого молчаливого представления докажет, что этот тип относится к его девушке как к другу?
— Где она? — голос Федотова посерьезнел.
— Сейчас у себя. Пришлось вызвать врача. Срыв.
— Юрец, ты к ней ходил? Юрееец….
Юра вообще не слышал обращения к себе. В нем в этот самый момент третий раз за сутки погибал и возрождался мир. И в эту самую секунду он ненавидел себя. Заперли... Ксения не из робкого десятка. Да, ситуация сама по себе жуткая, но до нервного срыва ее бы точно не довела. А что тогда? Получается, это, скорее всего, из-за него… Он не поверил в ее «обстоятельства» («Почему она так написала? Неужели нельзя было сказать, как есть?»). Он, будучи не в силах в одиночку справиться со сметающим цунами собственных эмоций, с желанием что-то ей ответить, отправил ей на исходе ночи песню, разорвавшую его собственное нутро и заставившую его прочувствовать эту жизнь во всей ее «красе». Ксения прекрасно владеет английским: Юра был абсолютно уверен, что она поймет каждую убийственную строчку. Потому и отправил. Каждое слово в этой композиции было гвоздем, заколачиваемым в крышку гроба человеческих отношений, их отношений.
«Какой же идиот…»
— Я обратился к проверенному доктору, который знает, как работать с подобного рода расстройствами. Не стал беспокоить Юрия Сергеевича.
— Хочешь сказать, у меня плохой врач? — Лев угрожающе свел брови: он буквально сверлил зама глазами.
— Я хочу сказать, что с таким должны работать узкие специалисты, а не терапевты, — Роман упорно стоял на своем.
— Юрец, я хочу, чтобы ты сам провел осмотр и доложил мне! — рявкнул Федотов. Он вроде обращался к Юрию Сергеевичу, но при этом не сводил глаз с Романа. Ответа не последовало. — Юрееец! Да что с тобой!?
Юра рассеянным взглядом оглядел присутствующих.
